– А дальше? – спросила Светлана.
– По обстановке, – бросил я. – Вернее, по картине, которая сложится. Ну, если не они, то кто еще обладает информацией о всяких тайнах? В любом случае, мы немного сейчас знаем.
Национальный центр управления обороной на Фрунзенской набережной равнодушно смотрел на замерший город. Знамена на фасаде окаменели в вечном параде, словно воодушевляя застывших с ружьями наперевес солдат под самой крышей здания. Сейчас как никогда стиль дома соответствовал уснувшему городу и людям. На входе замерла охрана, строго глядя в никуда. Судя по обстановке внутри, никакой тревоги не было. Когда случилась катастрофа, все занимались своими обычными делами. Вот группа молодых офицеров сбилась в кружок, наверное, что-то обсуждали. Важный генерал в сопровождении пары адъютантов застыл около входа, так и не успев сделать шаг.
После просторного и залитого светом фойе мы попали в длинные печальные коридоры. Приводить в себя простого капитана представлялось пустой тратой времени, так я размышлял. Если уже оживлять, то какую-то важную птицу, вроде старшего дежурного центра или хотя бы заместителя министра. Либо взять «языка», чтобы уже тот вывел на нужного человека. Мы выбрали второй вариант.
– Пить…
Это было первое, что произнес капитан с красной повязкой «дежурный» на рукаве после инъекции лекарства. Потом он кинулся к телефону и начал куда-то названивать. Наверное, своему начальству. Звонил он долго, и каждый раз, набирая номер, тихо ругался. Бросив трубку, начал листать какой-то журнал на посту.
– Последняя запись два дня назад сделана, – ошарашенно пробормотал капитан, оглядываясь вокруг. – Вы кто? Как сюда попали? Документы!
– Паспорт не взял с собой, – пожал я плечами. – Да и зачем? Послушайте, у нас очень мало времени. Нам нужен главный, который может сказать, что случилось до замирания.
– Голова кружится… – вытирая выступивший пот, сказал капитан, – Нападение, что ли?
– Собственно, это мы и хотим понять, – теряя терпение, ответил я, – нам…
– Никто не отвечает, – перебил меня офицер, – причем связь есть. Непонятно ничего… Стойте тут, сейчас проверю.
И убежал, только гул шагов эхом разносился по безмолвным коридорам.
– Ничего не получится, – сокрушался Алексей. – Бюрократия. Надо было самим искать их главного.
Но капитан вернулся довольно быстро, только бледнее прежнего.
– Все как окаменели, – сказал офицер, – и доложить некому.
– Послушайте, мы сможем привести в чувство вашего главного, – обратился я к растерянному капитану. – Ну а дальше уже как он скажет.
– Ладно, идем, – сдался капитан.
Дежурный генерал оказался относительно молодым и подтянутым мужчиной с уже проступившей сединой. Он пристально смотрел на меня, выслушивая короткий пересказ событий за прошедшие дни. Потом генерал попытался соединиться с кем-то, что-то набирая на клавиатуре. В центре управления, куда он нас привел, работал большой экран, на котором была схема двух полушарий земли и какие-то символы.
– В целом, картина совпадает с тем, что вы рассказали, – мрачно кивнул генерал, – нигде никого нет. Линия связи с правительством работает, но никто не подходит. Экстренная линия связи со штабом НАТО тоже работает, а в ответ тишина. В небе ни одного самолета, ни у нас, ни у них.
– У вас и с ними связь есть? – удивился я. – Хотя, действительно, мало ли что…
– Ну и какая у вас гипотеза всему происходящему? – спросил меня генерал.
– Кто-то каким-то образом включил нечто, что выключило у всех часть мозга… – начал я. – Специально или несознательно, уж не знаю.
– Ни у нас, ни у наших потенциальных врагов нет такой технологии, – рассуждал генерал, открывая бутылку воды. – Нет никакого психотропного оружия. Если не брать телевизор в расчет.
– Тогда пришельцы, – сказал я.
– Только не говорите про инопланетное вторжение, – поморщился генерал, перебив меня. – Мы бы зафиксировали хоть что-нибудь.
– Не случалось что-то перед самым замиранием? Что-нибудь странное или необычное? Не только у нас, но и за границей, – спросил я. – Какие-нибудь явления, или запуск каких-то устройств… Вы же тут всю информацию собираете.
– Секунду, сейчас просмотрю сводку… – полез генерал в настольный комп, – учения станции дальнего обнаружения на Камчатке, запуск разведывательного спутника в Китае… Срабатывание сейсмодатчиков на Памире…
– … всё не то, – перебил я генерала, – что-то другое.
– Вот, вывод на орбиту научного спутника, – перечислял генерал, – международный проект. Правда, замирание, если и случилось, то не сразу после этого, часа через три.
– А что этот спутник делать должен? – спросил я.
– Вот тут информационная сводка есть детальная, – пояснил генерал, – на спутнике стоит какой-то экспериментальный прибор для передачи сигнала быстрее света.
– Что-то не понял. Быстрее света? – переспросил я.
– Так написано, – пожал плечами генерал, – создают вакуум Казимира, и в нем можно превысить скорость света. Эффект Шарнхорста, как написано в сводке. Не тянет на нечто, способное вырубить все человечество.
– Послушайте, генерал, я конечно не физик, но мне кажется, от этой штуки все беды и начались, – уверенно сказал я, – она ведь и сейчас там работает на орбите.
– И какие предложения? – нахмурился генерал. – Выключить спутник я не могу.
– Тогда сбейте его, и проверим, прав ли я, – просто сказал я.
– Вы представляете, что говорите? – повысил голос генерал. – Уничтожить спутники чужой страны! Это же акт агрессии!
– Генерал, еще пару дней, и никаких стран не будет, – я устало вздохнул.
– Проблема в том, что при этом уничтожатся и другие, – признал генерал, – в наших спутниках есть система самоуничтожения, и если я дам сигнал, то на орбите будет рой скоростного мусора, сметающий все на своем пути.
– Если я не прав… Некому будет нас наказать, – заметил я. – А если прав, тогда, может, стоить рискнуть ради всего человечества?
– Да, захватывающая история, – сказала психолог, помолчав минутку.
– Главное, правдивая, – добавил Эдуард Михайлович, – генерал уничтожил этот спутник, и через несколько часов началось всеобщее воскрешение замерших.
– А где были Светлана и Алексей во время беседы с генералом? – спросила психолог.
– Не помню, – признался старик, – я их оставил в фойе, чтобы не мешались. Да они мне уже и не нужны были, свою роль они сыграли.
– Получается, версия была верна? – спросила психолог. – Откуда вы знали, что именно разрушение спутника явилось причиной исчезновения непонятного воздействия? Или спутник сам являлся источником излучения?
– Я не знаю, почему, – пожал плечами Эдуард Михайлович, – но был уверен, что дело именно в этом спутнике.
– И еще одна странность, – заметила психолог, – после уничтожения спутника прошло часов пять до оживления людей, а замирание началось примерно через три часа после начала его работы.
– А может, дело было и не в самом спутнике? – спросил старик.
– Генерал и офицер не выжили, – поднимаясь, сказала психолог, – впали в кому и умерли. Нет у нас свидетелей беседы, получается. Только вы.
– Но остальные же ожили, – возразил старик.
– Да, ожили, – согласилась психолог, уже на выходе, – но не все. Много умерших от переохлаждения или из-за аварий. И все выжили, получается, благодаря вам. Кстати, вам повязку на руке сменить не надо?
– Повязку? – переспросил пенсионер, словно в первый раз посмотрев на забинтованную руку. – Нет, спасибо.
