– Господи, тут, можно сказать, конец света, а вы о еде, – еле сдерживая раздражение, бросила Светлана.
– Итак, замирание произошло в одну секунду по всей планете, – не обращая внимания на Светлану, продолжил пенсионер, – причем животные и прочие организмы совершенно не были задеты. Так что газы и яды, скорее всего, можно исключить. Да и на вирус не похоже. Согласны?
– Допустим, – ответила Светлана, – а как насчет полей?
– Точно, психотронное оружие, – добавил я, – накрыло всех каким-то излучением.
– Шапочку из фольги пробовал, – усмехнулся Эдуард Михайлович, – не помогает. Шучу. Направление верное. Только тогда это какое-то всепроникающее поле, охватывающее всю планету, даже под землю проходит. И это не электромагнитное излучение. От него по большей части экранироваться можно.
– Значит, все-таки война? – спросила Светлана, пробуя гамбургер. – Только какая-то странная. Победители тоже попали под удар?
– Как-то не похоже на войну, – ответил я.
– Эти все умственные упражнения, конечно, замечательны, – заметила Светлана, – но как это поможет вернуть в нормальное состояние моих детей? Кстати, мне надо накормить их.
– Только очень осторожно, – предостерег пенсионер, – пробовал кормить одного из них – не выходит. Жевать не могут. Поить надо очень аккуратно, вода может попасть в дыхательные пути. Ступор ведь, полное отсутствие осмысленных реакций, но рефлексы есть.
– И что делать? – побледнела Светлана.
– Ну, можно внутривенно раствор глюкозы, это наиболее безопасно, – предложил Эдуард Михайлович, выбирая колбасу. – Вы умеете делать внутривенные инъекции?
– Нет, – ответила Светлана.
– Плохо, – покачал головой старик, – через три дня, максимум четыре или пять, надо уметь. Столько человек может без воды в нормальном климате продержаться.
Внезапно погасло освещение.
– Эх, не успели доесть. Где-то предохранитель сработал, или что-то замкнуло. Пора укладываться спать. Вот фонари, тут недалеко магазин туристического снаряжения, – предложил старик. – Выбирайте себе спальник и ложитесь в пределах видимости.
– А детей мне укладывать или как? – спросила Светлана.
– Лучше посадите их, лежа могут задохнуться или подавиться слюной, – посоветовал Эдуард Михайлович. – Завтра с утра встанем пораньше. Нам надо много сделать.
Я залез в спальник и вначале долго не мог заснуть. Неужели через несколько дней все необратимо изменится? Весь мир, который я знал, исчезнет. Зачем? Почему? Засыпал я долго, ворочался и все никак не мог улечься. Старик напротив читал книгу, подсвечивая себе фонарем. Светлана куда-то ушла и вернулась только через час, сдавленно плача…
– Так, значит, версию о войне озвучила Светлана? – спросила психолог, когда Алексей закончил рассказ.
– Наверное, она, – ответил Алексей, – но больше всего рассуждал пенсионер. Он вообще очень рассудительный.
– Скажите, а как звали детей Светланы? – уточнила женщина.
– Хм, не запомнил, – задумался Алексей, – она и не показывала их. Стеснялась, что ли, в таком состоянии.
– Спасибо вам огромное, очень помогли, – пожимая руку Алексею, сказала психолог. – Ой, у вас царапина…
– Да ерунда, – пряча руку, занервничал юноша, – уже и не помню, где посадил.
– Уверена, скоро вас выпустят, – улыбнулась на прощанье психолог.
Часть 2. Проснись
– Надеюсь, электроды не будут мешать вам? – спросила психолог, прикрепляя датчики к голове Светланы. – Расскажите в деталях про второй день замирания, когда вы в кремлевскую больницу пошли. Особенно интересует причина несчастного случая в палате.
– Собственно, я уже все на бумаге изложила, – пожала плечами женщина, – день назад следователю.
– Бумага это одно, а когда проговариваешь вслух, то намного больше деталей выясняется, – заметила психолог. – Много времени это не займет.
– Мне все равно взаперти делать нечего, – усмехнулась Светлана, – пятый день сижу как узница. Уже с ума схожу без детей. Как там они?
– Ребята просто молодцы, у них все нормально, – ободряюще улыбнулась психолог, – и поверьте, скоро все разрешится. Мы же должны разобраться. Кроме вас, никаких свидетелей событий трех дней замирания нет. Живых свидетелей…
– Да, да, конечно, – закивала Светлана, – я готова…
Утром, после скорого завтрака, Эдуард Михайлович предложил нам пойти в кремлевскую больницу, что на Воздвиженке. Это примерно минут двадцать быстрым шагом от Кремля. У меня сложилось ощущение, что старик придумал какой-то план заранее…
Полутемные коридоры с замершими людьми в белых халатах производили зловещее впечатление. Звук шагов гулко отражался от высоких потолков и разносился далеко вокруг. В нос сразу ударил запах неизбежной больничной хлорки и мочи. Организм у замерших хоть и замедленно, но работал, исправно выполняя свои функции. У меня мурашки бежали от этого места, хотелось уйти прочь отсюда, к солнцу. Для чего мы сюда пришли, я так вначале толком и не поняла из объяснений нашего энергичного пенсионера.
– Все очень просто, – рассуждал Эдуард Михайлович, идя по гулким коридорам больницы, – надо попробовать вывести из этого ступора специалиста, в идеале врача нейрофизиолога, а уж он сможет разобраться дальше в причине всего этого замирания.
– Здорово, – усмехнулся Алексей, – подумаешь, всего-то и делов…
– Я как больной со стажем и с приличным набором старческих болячек знаю основное правило врачей, – усмехнулся пенсионер, – не можешь устранить причину – купируй или снимай симптомы.
– Логично, но как это сделать в реальности? Я вот не врач ни разу, – призналась я. – Какие симптомы и как их устранить?
– Ну, это просто, – ответил Эдуард Михайлович, достав увесистый медицинский справочник, – вот здесь ответ. Юноша, почитайте, где закладка, не сочтите за труд. Я вчера перед сном пометки сделал.
– Так, кататонический ступор, признаки, – быстро бежал по тексту Алексей, – восковая гибкость, больной не реагирует на внешний мир… речевое общение невозможно… Терапия… электросудорожная, транквилизаторы из группы бензодиазепинов. Феназепам, диазепам, лоразепам…
Я рассмеялась истерическим смехом, настолько все происходящее показалось мне каким-то нереальным.
– Представила себе, как мы сейчас будем током приводить в чувство замерших людей, – сказала я, смахивая слезы от смеха. – В точном соответствии со справочником.
Эдуард Михайлович остановился около процедурного кабинета и открыл дверь.
– Нет, начнем мы как раз с инъекций лекарств, – возразил пенсионер, – это более понятно. Главное, с дозировкой не переборщить. Ведите замершего, только не врача. Будем тренироваться.
– Совесть мучить не будет? – спросила я. – Ведь юридически мы сейчас совершаем противоправное действие.
– Хотите порассуждать о морали и праве? – удивился Эдуард Михайлович. – И пусть весь мир катится в пропасть?
– Вы как-то много на себя берете, уважаемый, – ответила я, – и не очень понятно, почему.
– У меня, по крайней мере, есть какой-то план, – парировал пенсионер, – и понимание, как действовать. Какие у вас предложения?
– Товарищи, нас всего трое на всю Москву, а может, и страну, – вмешался Алексей, – а вы начали отношения выяснять.
– Ничего личного, – сказала я, – просто начинать эксперименты над живыми людьми, мягко говоря, неправильно.
– Вы хотите вернуть своих детей в нормальное состояние? – спросил Эдуард Михайлович.
– Однако решили уколоть в самое больное место? – удивилась я.
– Блин, старик прав, – сказал Алексей, – это уже не совсем люди, они же овощи почти.
– Ну, тогда приведите своего папу, – заметила я, – и начнем опыты с него, если все овощи.
– Сучка… – процедил едва слышно Алексей, бросая
