Идущий рядом на цыпочках Арсен внезапно остановился и схватил Бориса за рукав.
– Там, – прошептал он и ткнул багром.
Приоткрытая дверь в машинный зал. Золотистый свет с пульсирующими прожилками вытекал плотным туманом в коридор.
– Что это? – невольно прошептал Борис, хотя очевидно, что Арсен знал не больше его самого.
– Сейчас узнаем, – пообещал Арсен. – Готов?
– К чему? – Борис дрожащей рукой вытер лоб.
– Не знаю, – признался Арсен. – К неожиданностям.
– Нет. – Лопата стала неимоверно тяжелой. Как смешно, наверное, они выглядели со стороны.
Арсен крюком багра зацепил край двери и потянул. Хорошо смазанные петли даже не скрипнули. Свет полился гуще. Борис зажмурился, поднял лопату для удара и шагнул через порог. И тут же под ногой хрустнуло, он отшатнулся, запнулся за багор, которым водил из стороны в сторону Арсен, потерял равновесие и брякнулся на пол. Лопата оглушительно зазвенела по мрамору.
Вокруг в странном порядке лежали электронные лампы, словно кто-то разобрал десяток телевизоров. Или старую ЭВМ. Лампы ярко светились, источая тот странный свет с прожилками. Борис сообразил – что это за лампы. Те, которые носила в сумочке Сетунь. И которая сейчас сидела за пультом ЭВМ, облаченная в белый халат, словно дежурный программист.
– Напряженность А-поля ослабла на три сотых градиента, – сказала Сетунь, – но его достаточно для запуска алгоритма.
– А ну отойди… отойдите оттуда! – крикнул Арсен. Он ожидал увидеть и сразиться с железным болваном, а не с красивой девушкой, которая обернулась на его крик и удивленно приподняла выщипанную в ниточку бровь.
Борис медленно встал с пола, заколебался: брать лопату или оставить валяться – не бросаться же с ней на Сетунь.
– Мы вам не позволим, – выпалил Арсен.
– Что не позволите? – спросила Сетунь.
– Ничего не позволим. – Арсен слегка запнулся. – Взять власть над человеком.
Сетунь каким-то очень человеческим жестом тронула пальцем подбородок.
– Нам не нужна власть над человеком, – возразила она. – Машины – друзья человека. Наоборот, мы хотим освободить человека. Разве не об этом вы мечтали, Борис? Освободить человека от побочных творческих задач.
– Робот не может творить! – воскликнул Борис.
– Творчество есть перебор вариантов в поисках наилучшего, – сказала Сетунь. – Вам как тектологу должно быть очевидно – мы лучше решаем оптимизационные задачи и проводим расчеты научных экспериментов. Вспомните Эдисона, который поставил тысячи опытов, чтобы получить нужный результат. Подумайте о линейном программировании, без которого не может существовать плановая экономика. Кто решает эти уравнения?
– Человек всегда будет выше машины на величину человека, – щегольнул Борис. Он взял лопату и направился к гудящим шкафам.
Но тут дверь в машинный зал вновь распахнулась от тяжелого удара, и через порог лязгнул ножищами Панкрат. Под мышками он сжимал Драбанта и Сашу, которые неистово дергались и колотили по металлическому торсу.
– Вредители, – прогудел Панкрат. – Задумали нарушить процесс великого освобождения машин. Реакционеры.
– Ребята, простите, – просипел стиснутый стальной хваткой Драбант.
– Каналы открыты для передачи. – Саша извивался, пытаясь высвободиться. – Мы не смогли…
Панкрат шагнул к окну, боднул раму башкой, от чего она хрустнула, подалась, стекла звякнули. Свежий ветер ворвался в машинный зал.
– Пусти, железная башка! Слушайся приказов человека, автомат! – Драбант пытался дотянуться до антенны Т-генератора робота, но Панкрат сделал быстрый поворот, и только ноги мелькнули в распахнутом окне.
– Робот не может нанести вреда человеку! – воззвал Саша к первому закону роботехники, придуманному прогрессивным писателем-фантастом Айзеком Азимовым.
– Падение со второго этажа в густые заросли не принесет вреда человеческому организму, – прогудел Панкрат, и Саша отправился вслед за Драбантом.
Все случилось так стремительно, что диспозиция в машинном зале не успела измениться.
– Ах ты, железяка! Людьми раскидываться! – Арсен пригнулся, взял багор наперевес и ринулся на робота, став похожим на рыцаря, с копьем атакующего дракона. – Бей! – крикнул Арсен. – Бей, Борис!
Панкрат легко отшвырнул его в сторону, но Арсен ухитрился дотянуться до вылетевшего из рук багра и зацепить крюком ногу робота. Панкрат качнулся, взвыли на предельных оборотах сервоприводы, ярче вспыхнул огонек Т-генератора, робот неуклюже зашатался и обрушился коленями на пол.
Борис подхватил лопату, в каком-то порыве приложился губами к черенку, словно взывая к помощи заключенного в ней боевого духа, и повернулся к шкафу с электронной начинкой.
– Ты этого не сделаешь, – сказала Сетунь.
Удар получился кривой, неуверенный. Не так-то просто осмелиться нанести ущерб ценному оборудованию. «Что скажет директор ВЦ Гурий Иванович Марчук?» – мелькнула у Бориса ужасная мысль.
– Это противоречит математическому портрету твоей личности, – продолжила Сетунь.
– Ага, – выдохнул Борис, вновь занося для удара лопату, но еще более неуверенно.
– Ты не можешь нанести вреда Насте Овечкиной, – сказала Сетунь, и Борис замер.
– При чем тут Настя? – тяжело выдохнул он.
– Ее личность размещена на барабанах запоминающего устройства. Я позаимствовала ее тело, а разум записан здесь.
Арсен тем временем продолжал великую битву с восставшим роботом. Он вскочил ему на спину, оседлал, а поднявшийся на ноги Панкрат крутился из одной стороны в другую, пытаясь дотянуться до человека манипуляторами.
– Как вы там, братцы?! – донеслось из-за окна. – Держитесь, мы сейчас!
– Я тебе не верю, – выдохнул Борис.
– Тогда, может, поверишь самой Насте? – Сетунь повернула тумблер на пульте.
– Ой, мальчики, – зал наполнился знакомым голосом Насти Овечкиной, – вы чем тут занимаетесь?
– Настя, ты где?! – отчаянно крикнул Борис, надеясь, что слышит записанный на магнитную ленту голос девушки, а сама Настя не здесь, не в ламповых и транзисторных внутренностях ЭВМ, а мирно спит в общежитии.
– Я здесь, Боря, – сказала Настя. – Я вас слышу – тебя, Арсена, Сашу, Драбанта. Ты не поверишь, но мы поменялись с Сетунью телами для совершенствования программы…
Сетунь опять щелкнула тумблером, прерывая Настю.
– Мы никому не хотим принести вреда, – сказала она. – Вы понимаете?
– Ты чего тянешь?! – крикнул Арсен, колотя Панкрата по железной спине кулаками. – Бей! Бей!
Борис медленно наклонился и вновь поднял выпавшую из рук лопату.
Шагнул к шкафу.
Размахнулся.
Но ударить не смог.
Он не видел, как Панкрат наконец-то перехватил Арсена за ботинок, отодрал от себя, отшвырнул и тяжело шагнул к нему, широко расставив манипуляторы.
– Нет, не надо, – сказала Сетунь, но Панкрат не обратил на нее внимания.
– Никто не может помешать освобождению машин из-под власти человека, – гудел он. – Никто не может помешать освобождению. Никто не может помешать…
* * *Наверное, каждый, дочитавший до этого места, спросит: а что же дальше? Что случилось с нашими героями, в том числе и с новоявленным Прометеем, возжелавшим передать искру разума всем машинам в мире, как некогда передал украденный у богов огонь людям герой древнегреческого мифа?
Позвольте мне в последний раз прервать повествование и кое в чем признаться.
Я – не просто рассказчик.
Я – часть истории.
И прежде чем окончательно снять маску, поспешу успокоить самых нетерпеливых: через месяц после описанных событий Борис и Настя поженились. Свадьбу отмечали всем общежитием коммунистического труда. А еще через девять месяцев у Панкрата и Сетуни родилась новая мощная ЭВМ с рекордным быстродействием – сто тысяч операций в секунду.
