Я вспомнил, как мы с дедушкой смотрели сериал про техасского рейнджера с Чаком Норрисом в главной роли. В каждой серии Чак – в ковбойской шляпе, казаках и куртке с бахромой – ввязывался в приключения, сталкиваясь со множеством негодяев. И со всеми расправлялся в конце, используя коронный двойной удар ногой с разворота. Дедушка был ветеран, и мне всегда хотелось смотреть с ним фильмы про Великую Отечественную, потому что он мог бы рассказать много интересного. Но их он не очень любил, как и рассказывать про войну, а вот про рейнджера не пропускал ни одной серии.
– Такого вы не прочитаете нигде, – сообщил Чак Норрис. – Только у нас. Полнейший эксклюзив! Вы станете первым… Прикоснитесь к страницам, которых не касался ни один читатель… Беспрецедентная серия: неизданное и… ненаписанное!
У него было такое располагающее лицо, что хотелось слушать, внимать, подчиняться ему во всем. Он настойчиво и убедительно рекомендовал ассортимент своего шатра: «Незнайка и марсианские коротышки» Николая Носова, «Возвращение Вия» Гоголя, «Обратно в Парк Юрского периода» Майкла Крайтона, «Что-то страшное грядет… опять!» Рэя Брэдбери, «Наутилус: реставрация» Жюля Верна, «Золотой шар» братьев Стругацких…
– Ой! – вздрогнул я.
Кто-то пребольно укусил меня за ногу.
Кот Евгений, уцепившись за штанину обеими лапами, скалил мелкие острые зубки.
– Вы… чего ж ты делаешь, животное?!
– Забыл, зачем сюда явился? – проскрежетал кот.
Мне стало стыдно.
Я поглядел на Чака Норриса, чтобы найти поддержку, чтобы он помог мне с аргументами против назойливого кошака. Но то, что увидел на месте его лица, заставило меня вздрогнуть.
Лже-Чак тотчас вернул прежнюю располагающую улыбку. Вернул прежнюю физиономию. Но было поздно…
– Пойдемте отсюда, Евгений, – сказал я коту, не давая Лже-Чаку снова заговорить и опутать меня сетями гипноза. – Чушь собачья эта их ярмарка и больше ничего.
Я подобрал с пола весло, которое, оказывается, успел выпустить из рук.
– И вот еще что, – обернулся я уже на пороге. – Все эти ваши продолжения и возвращения…
– Ремейки, – подсказал кот.
– Все эти ваши ремейки тоже ерунда полнейшая.
* * *Усталый кролик в окошке справочной долго рылся в бумагах, снимал и надевал очки, потирал лапкой красные от недосыпа глаза, чихал от пыли. Ранее я показал ему объявление с портретом Влада, но он сказал, что не имеет о нем никакого понятия.
– Развели бюрократию, – проскрипел Евгений.
Наконец кролик изрек:
– Отроку, испытуемому на предмет храбрости, надлежит преодолеть семь препятствий на пути к особе, представляющей для него неизбывный интерес…
– Это мы и так знаем, – перебил Евгений. – По географии что там?
Кролик устало поглядел поверх очков, пошевелив ушами, снова углубился в бумаги.
– Сергей? – уточнил он.
– Да. Это я.
– Ищете Влада?
– Угу.
– Вам надлежит проследовать во владения Разводящера…
– Кого-о-о?
Евгений издал что-то вроде свиста. Я посмотрел на него:
– Все плохо, да?
Кот с громким звоном постучал лапой по лбу.
Кролик хотел было что-то добавить, но кот перебил:
– Знаю я, где это. Сам провожу…
Кролик нервно дернул ушами:
– С вас за консультацию три хугомишки!
Кот мигнул глазками-лампочками:
– Сколько?? Да это грабеж! – потянул меня лапой за штанину. – Вы как, при средствах?
Я только руками развел.
– Можно было и не спрашивать, – проворчал Евгений. – Запиши на мой счет, ушастик!
Не слушая посыпавшихся из справочного окошка возражений, кот потянул меня за штанину. Оставалось только послушно следовать за ним.
* * *Мы покинули Рось-Кошь, вокруг вновь был туман. Но за ним виднелась теперь не болотистая равнина, а лес.
– Идем к Разводящеру? – спросил я у Евгения.
– Сперва надо заглянуть в одно место. Этот парень что-то вроде привратника. Вам надо поговорить… Ну, сами увидите.
Расступился лес, расступился туман. Перед нами было нечто вроде дачного домика, окруженного низкой изгородью и грядками. Сперва мне показалось, что домик и забор припорошены снегом. Но приглядевшись, ахнул – сливочная глазурь! Забор был сложен из карамельных кирпичей. На припорошенных шоколадной стружкой грядках росли профитроли и пирожные-картошки. Сам домик был, конечно же, пряничным.
– Дальше я не пойду, – сообщил кот. – Подожду здесь.
– А я?
– Поговорите с Лягушачом.
– О чем?
– У него есть Ключ от Стены, которой обнесена Внутренняя Нуария. Без него туда не пройти. Там владения Разводящера, там ваш друг.
– Час от часу не легче!
Я решительно толкнул вафельную калитку. Под кедами зашуршала сахарная пудра. Я дважды чихнул, ненамеренно предупредив хозяина о визите. Из распахнутого леденцового окошка донеслось вальяжно-утробное:
– Входы-ы! Не запы-ы-ырто!
Внутри, в противовес царящему снаружи сумраку, было светло и уютно. Под потолком висела лампа – стеклянный пузырь, о стенки которого бились десятки светлячков.
В глубоком кресле сидело существо, более всего похожее на лягушку, вылепленную из мармелада. Подобно хамелеону, оно непрестанно меняло оттенки – от мандаринно-оранжевого до яично-желтого, от ярко-красного до ядовито-зеленого. Кажется, это было связано с пищеварительными процессами. Лягушач один за другим отправлял в рот лежащие на блюде профитроли и пирожные-картошки. Его раздутое желеобразное тело было завернуто в подобие бархатной шторы с золочеными кистями, обильно перепачканной сахарной пудрой и шоколадом.
– По какому вопросы-ыу? – осведомился Лягушач.
– Мне надо во Внутреннюю Нуарию.
– А знаешь ли ты-ы-ы… – Лягушач приоткрыл безгубый рот, выпуклые глаза бессмысленно уставились в потолок. – Впрочем, это все равно-о-о…
– Помогите мне, пожалуйста. Я тут новенький. Не знаю, к кому обращаться. Сказали, что к вам!
– Верно-о-о… Я главны-ы-ый…
Я вспомнил крысу, прятавшуюся в чучеле Чумного Доктора и тоже считавшую себя большой шишкой. С местными надо держать ухо востро!
– Что ты мне гото-о-ов дать за Ключ?
– А что вы хотите?
Существо дожевало очередной профитроль, даже не предложив мне угоститься, и, закатив глаза, задумалось:
– Что у тебя в кармане-ы-ы?
Я достал помятое объявление с портретом Влада:
– Это мой друг.
Лягушач выпучился на объявление. Затем проворно скомкал его лапами, запихнул в рот и шумно сглотнул.
– Да что ж такое-то?! – всплеснул руками я. – Вы тут все какие-то… Пришибленные!
Лягушач сыто отрыгнул:
– Не надо волнуо-о-оваться…
Он пошарил лапой в складках тоги-портьеры, извлек наружу изящный ключ в форме крошечного скелетика на серебристой цепочке очень тонкой работы.
– Что вы хотите взамен?
– Сущий пустяк, – пробулькал Лягушач. – Твою дружбу с Влы-а-адом…
– То есть как?
– Хочешь верны-ы-ыуть друга?
– Ну, разумеется. За этим и пришел.
– Ну, вот и славно-о-о. Он вернется, но будет уже не друг, понятно-о-о?
– Фигня, – рассердился я. – Считаете, я тут буду своей дружбой торговать?! Вы, лягушка…
Лягушач забулькал, заурчал, затрясся всем телом.
Тут на меня нашло что-то несвойственное. Я коротко ткнул Лягушача черенком весла. Он тотчас прекратил булькать и урчать, недоуменно уставился на меня:
– Ты-ы-ы чево-о-о? Угрожы-ы-ать?
Вместо ответа я ткнул его веслом еще разок. Посильнее.
Лягушач захлопал глазками, раззявил безгубый рот. Затем стянул с шеи цепочку с ключом, швырнул в меня:
– Уходы-ы-ы… Гнусный мальчиы-ы-ышка…
Он чуть не плакал. Даже стало его немножечко жалко.
Тут я посмотрел на мотыльков, запертых в лампе. Гулять так гулять! Я спрятал ключ в карман, сорвал лампу. Выйдя из домика, ухнул ею о пряничное крыльцо. Десятки светлячков, радостно трепеща крыльями, вырвались на волю.
Лягушач утробно завывал вслед, грозя возмездием,
