Другая рекомендация: вставные челюсти.
Да, именно их Витя наблюдал при первом посещении, но тогда внимание захватил дневник.
Один их вид всколыхнул пласт воспоминаний. Вот маленький Витька крадет из стакана возле бабушкиной тахты ЗУБЫ, разглядывает их, а потом его застает дед. Тот щурится, пыхтя трубкой, и говорит, что, мол, смотри, бабкины челюсти не зли, ночью выползут – за жопу укусят.
Дедушка. Бабушка.
Еще одна рекомендация: кукла. Из того самого раздела для извращенцев. Правда, кукла не выглядела вульгарно или развратно, фотографии вообще казались знакомыми, будто взятыми из их семейного альбома. Алина любила фотосессии, и только за последний год своей жизни вытащила Даньку и Витю на три.
По Витиному лицу текли слезы. Копия его сына продается на сайте и стоит чуть больше тридцати тысяч рублей – по скидке. Палец ткнул по кнопке.
ДОБАВИТЬ В КОРЗИНУ.
Вариант доставки – «До двери». Выбрать фирменную доставку от «Легиона»?
Далее. Далее. Далее.
«Поздравляем, заказ оформлен! Вы можете отслеживать статус/отменить его в личном кабинете». И следом:
«Вам нравится наш сайт? Поделитесь ссылкой в соцсетях!»
Какое-то время Витя сидел, глядя в одну точку. Потом встал, открыл шкафчик, надеясь, что водка еще осталась – и да, одна бутылка, последняя (когда только выпил остальные?). Он скрутил пробку и отпил из горла, но тут же закашлялся.
Голубенькие язычки вытанцовывали вокруг конфорки. Витя отпил еще, глядя на закрытую форточку.
Осязаемая тишина и ожидание заполнили каждый уголок квартиры.
– Сбавь скорость, Витя.
Он лишь посмотрел на жену, не убирая ноги с педали газа. Ему нравилось видеть рыжую красотку испуганной, нравилось, как на белой шейке пульсирует вена. Движок «Ниссана» рычал, довольный, что ему позволили разгуляться на трассе. За окнами мелькали деревья и черно-белая полоса отбойника, заляпанная грязью.
– Мы едем слишком быстро!
– Не гони, па! – вторил матери Даня с заднего сиденья.
– Тебе же надо к трем успеть на сеанс. Вот мы и прибавили, – ответил Витя, одним глазом наблюдая за входящим вызовом на экране телефона супруги.
– Следи за дорогой! – рявкнула Алина, а он перевел взгляд от надписи «Массажист» и прыгающей трубки на дисплее и глядел, как краска гнева заливает щеки жены, покрытые россыпью веснушек.
В следующий момент личико исказила гримаса, а время замедлилось. Алина потянула наманикюренные пальчики с наклейками-вишенками к рулю, а Витя продолжал смотреть на нее, как зачарованный, и еще целую вечность поворачивал голову, чтоб посмотреть на трассу. На них летела фура.
Он крутнул баранку и чуть отпустил педаль газа, но тонкий баланс соблюсти не удалось. Захрустел пластик, заскрежетало железо, соперничая с пронзительным визгом Дани. Рот жены превратился в ярко-алое «О».
Витя проснулся резко, ему даже показалось, что с криком. Тут же потянулся к телефону. На его экране красовалось уведомление: «Курьер скоро прибудет». Пришло оно пару часов назад, а сейчас квартиру уже освещали бледные лучи ноябрьского солнца.
Сон тут же слетел, когда раздался стук во входную дверь – звонок давно не фурычил. Тяжелый и густой воздух с трудом входил в легкие.
Витя сцепил зубы, стараясь унять разом появившуюся дрожь во всем теле. Он выждал несколько секунд, напряженно вслушиваясь. Опять этот сладковатый запах с примесью… горелой резины, пластика и топленого сала. Дышать нечем.
Раньше звонки и прочая чертовщина происходили вечером или ночью. А сейчас уже утро. Разве нечисть не должна исчезнуть? Да собственно, стучать мог кто угодно.
Но все-таки Витя знал, что это фирменная доставка «Легиона».
Опять стук, и… шуршание? Поскребывание?
Витя прошел по коридору, постоял перед дверью, вслушиваясь. В глазок на него смотрела тьма.
– Кто там?
– Полуфите заказ, – ответили из-за двери и хихикнули. Знакомый тонкий голосок, только слегка шамкающий, будто у говорящего недостает зубов. Пальцы сами отперли замок, и с каждым движением Витя понимал, что дороги назад уже не будет.
На площадке он сначала никого не увидел. Потом опустил глаза и вздрогнул. По спине будто колючие паучки побежали. Маленькая фигурка, личико пряталось в сумраке, сынишка виновато отводил взгляд.
– Я сам дошел, па. У меня кроссовки порвались, и я их выфинул, – сказал Даня, пришепетывая. Потом добавил, оттопыривая пальцем щеку: – Смотри, зубы выпадают!
– Это молочные, – проговорил Витя, глядя на гниющую челюсть. На языке Дани извивалась жирная белесая личинка, которую сын тут же перемолол деснами и проглотил, улыбаясь. Потом он ступил в прихожую босыми ногами, пошатываясь, наполняя ее зловонием, которое примешивалось к сально-кислой взвеси в воздухе.
На пол с мальчика капала грязь, отваливались струпья обгоревшей кожи. Лицо больше походило на маску из расплавленного и застывшего воска, слепленную самим Данилкой.
– Вместо молочных коренные вырастут. Я по тебе так соскучился!
– Я по тебе тофе! Мы будем играть, па? Или ты занят? Знаеф, я, кафется, твой подарок потерял…
– Поиграем, конечно. А часы у меня. Ты прости, я тебя больше никогда не буду ругать. Прости меня за все.
– Профяю, па.
Они обнялись, и Витя вдохнул запах тлена, мокрой земли и застарелой гари. Родной запах сынишки перебил сладковатую вонь. Поверх плеча сына он увидел расширившиеся глаза и приоткрытый рот соседа. На нижней губе, как приклеенная, держалась незажженная сигарета. Витя кивнул мужику и закрыл дверь.
Возможно, потом он закажет Алину. Несмотря на разногласия, Витя найдет с женой общий язык, ведь нельзя лишать ребенка мамы. Может быть, он ее даже простит.
– Голодный? Там твои шоколадные шарики остались.
Оставляя черные следы, Даня пошлепал в кухню и взгромоздился на стул. Газовая конфорка не горела, кухню заливал мертвый свет. Витя открыл дверцу шкафа, из сумрака на него глянул Квики. Витя достал коробку с готовым завтраком и протянул ладонь к выключателю.
Раздался щелчок, а следом гулкое «пвуу-ух!». Огненная вспышка залила квартиру, расталкивая стены, связывая отца и сына навсегда.
Сергей Цветков
Домофон
1
Дверь в кабинет приоткрылась, и внутрь сунулась самодовольная физиономия дежурного следователя.
– Ничего, что я без стука? Знаешь, надеялся, что ты тут голая…
Алина выжидающе уставилась на коллегу. Тот, поймав ее взгляд, поспешил поднять руки над головой в дурашливо-примирительном жесте.
– Просто пошутил.
– Ладно, Петрушин, проехали. Говори, зачем пришел.
В иных обстоятельствах Алина не преминула бы высказать все, что думает о подобных шутках и тех, кто считает их смешными. Сейчас же с удивлением обнаружила, что вместе с раздражением испытывает нечто вроде признательности к шутнику. Возвращаясь к службе практически сразу после похорон сына, она рассчитывала, что работа хоть как-то поможет справиться с горем, но пока каждая скорбная мина, каждое выражение сожаления из уст коллег – неважно, дежурное или абсолютно искреннее – лишь снова и снова возвращали ее к мыслям о потере. Петрушин же, конечно, вел себя как мудак, но он вел себя как всегда, как раньше. После целого дня непрерывных понимающих взглядов, косноязычных соболезнований и неуклюжих попыток подбодрить Алине будто бы дали глотнуть воздуха из того времени, когда Сашка был еще жив. Да, солдафонский юмор этого глотка пованивал, но сочувствие,
