Еще недавно сцены в кино и книгах, где персонажи, похоронившие близкого человека, приходят на могилу к умершему и беседуют с ним, казались Алине абсолютной выдумкой, растиражированным клише, не имеющим ничего общего с действительностью. Но теперь потребность в подобном ощущалась как вполне естественная.
– Ну, здравствуй, сынок. Мне очень плохо без тебя.
Алина вдруг осознала, что не чувствует большой разницы между разговором с мертвым ребенком и с ребенком еще живым, но утратившим способность говорить и не реагирующим на окружающее. Ты точно так же произносишь мало что значащие слова и надеешься, что тебя слышат. И то, что с живым оснований надеяться больше, – лишь иллюзия. А главное, шансы услышать что-то в ответ примерно равны для обоих случаев.
– Как же я скучаю по твоему голосу.
Несмотря на ранний час, Алина была на кладбище не одна. С первыми лучами солнца – иначе не успеть, традиция предписывает хоронить умерших никак не позднее полудня – на соседнем участке принялись за работу могильщики. Могилу они копали внутри оградки другого захоронения. И, если судить по доносившимся обрывкам разговора, покойный, которому эта могила предназначалась, был, как и ночной «клиент» Алины, самоубийцей.
– Нет, с одной стороны, конечно, все правильно, кладбище у нас не церковное, за оградой хоронить никого не должны, будь ты хоть трижды страшный грешник или, скажем, атеист, – говорил один труженик лопаты, тот, что постарше. – Но ведь его и отпоют, и отчитают, и крест православный поставят. Что же, выходит, самоубийство уже и не грех?
– Самоубийство самоубийству рознь, – отвечал молодой могильщик. – Бывает, человек больной или одурманенный, и не отдает себе отчета в том, что делает. Тогда – не грех.
– Или родичи батюшке сунут пятихатку, и, опять же, не грех, – это снова первый.
– Бог в помощь! – Алина подобралась к работникам поближе. – И что, часто приходится подзахоранивать к старым могилам?
– Вы для себя интересуетесь, или как? – резко ответил молодой могильщик.
– Не кидайся на человека, Федор, – урезонил коллегу тот, что постарше. – По-всякому бывает. Дети часто, когда родителей хоронят, просят и для себя местечко оставить. Чтобы, значит, когда придет время, воссоединиться.
– Не быстро ли это время приходит? – Алина взглянула на дату смерти, высеченную на могильной плите. – Тут вон и года не прошло…
– Бывает и такое, – согласился могильщик постарше.
– А вы не подскажете, к февральским могилам мне как пройти?
– Этого года? Не пройдете, – могильщик покачал головой.
– Почему это?
– Двадцать третий участок. Низина, почва глинистая. Зимой-то хоронить нормально было, а как снег стаял – так вода стоит, не уходит. Того и гляди, гробы поплывут. Начальство распорядилось в той части не хоронить больше.
Когда Алина уже подходила к воротам кладбища, молодой могильщик спросил у старшего коллеги:
– Чего это ты с ней разоткровенничался?
– Это ты чего сразу в бутылку полез, дурик? Она же следователь, лучше ей сейчас ответить, чем потом повестки ждать.
– Ну, я-то не знал…
5
Завершение долгого рабочего дня, затянувшегося почти на сутки с половиной, Сергей предложил торжественно отметить собственноручно приготовленным ужином. Их с Алиной отношения складывались странно. Обычно, прежде чем начать жить под одной крышей и вести совместное хозяйство, пары, испытывающие взаимную симпатию, проходят несколько последовательных стадий, которые в данном случае были пропущены. Однако Сергей, довольствовавшийся ролью друга, не оставлял надежды, что отношения перерастут в нечто большее и разовьются в полноценный роман.
– Представляешь, сегодня на кладбище встретила совершенно гамлетовских могильщиков, – поделилась Алина, сделав глоток вина.
– Ты была на кладбище? – Сергей, как и сама Алина, рассчитывал, что возвращение к работе хоть немного отвлечет ее от траура по сыну.
– Даже голос покойника слышала, – Алина уловила нотку недовольства в голосе друга и повернула все так, будто на кладбище она ходила не к Сашке, а чтобы выяснить детали, связанные со странным самоубийством.
– Интересно, – заключил Сергей, выслушав ее рассказ. – Знаешь, когда я еще всерьез размышлял о карьере ученого, собирал материал для кандидатской по городскому погребальному фольклору. Все это, конечно, бред и суеверия, но если принять во внимание убежденность наших предков, что покойник не войдет в дом к живым, если его не пригласят, то в истории появляется смысл. Раньше, когда люди жили в отдельных домах, попроситься внутрь было несложно. Помнишь, у Пушкина в «Утопленнике»?
– Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца?
– Почти, только чуть дальше, – Сергей улыбнулся и на разные голоса продекламировал: – «Кто там?» – «Эй, впусти, хозяин!» – «Ну, какая там беда? Что ты ночью бродишь, Каин? Черт занес тебя сюда. Где возиться мне с тобою? Дома тесно и темно».
– И ленивою рукою подымает он окно.
– Точно. И ничем хорошим для хозяина это не кончилось. С многоквартирными домами все иначе: покойник может сколько угодно торчать у подъездной двери – жильцы в квартирах о его приходе не узнают, и пригласить, соответственно, не смогут. Если, конечно, в подъезде не установлен домофон. Теперь, услышав знакомый голос, жильцы «на автомате» могут нажать кнопку «Впустить». Некоторые и вовсе открывают, не вникая, кто пришел, что тоже равносильно приглашению.
– То есть в домофоне реально можно услышать умершего родственника?
– Эй, мы же сейчас не всерьез это обсуждаем.
– Да-да, конечно. Просто интересно, вот эти мертвецы из фольклора – это действительно умершие родные и близкие? И если так, почему от них столько вреда живым?
– Ну, тут сложно что-то утверждать с определенностью. Очевидно, что-то, какие-то аспекты личности – память, опыт – у гостей с того света сохраняются. Однако это все-таки уже сущности из иного мира, преследующие собственные цели. Вспомни того же «Гамлета». Призрак отца вроде возвращается с сыном поболтать и восстановить справедливость, а в итоге в Эльсиноре ни одной живой души не остается. Мой научный руководитель в эту тему глубоко погружался. Даже чересчур, – Сергей недвусмысленно покрутил пальцем у виска. – Погоди, у меня где-то его книжка была. Правда, это больше эзотерика, чем наука… Сейчас поищу.
Сергей скрылся в своем кабинете. Спустя пару минут оттуда донеслось:
– Вот, нашел. Слушай. «…Суммируя представления, изложенные в сакральных текстах различных народов, можно прийти к выводу, что так называемый загробный мир являет собой иной план реальности, и призраки умерших – суть проекция этого плана на наш мир. Пользуясь накопленными в течение жизни знаниями, призраки производят впечатление отдельных личностей, хотя, по сути, представляют собой фрагменты коллективного сознания, цель которого – расширение за счет новых смертей».
Окончание фразы совпало с хлопком входной двери. Выглянув из кабинета, Сергей увидел, что Алина ушла.
6
Такси получилось поймать почти сразу. Услышав, что ехать надо на Автозавод, водитель заломил двойную цену. Алина согласилась, не торгуясь.
В дороге зазвонил телефон. Алина взглянула на экран мобильного – вызов был от Сергея. Водитель понимающе приглушил радио, и ей не оставалось ничего иного, как ответить.
– Сережа, прошу, не перебивай меня и не пытайся остановить. Пусть это глупо, пусть
