Пока драконы добывали легендарное сокровище, мы расположились на обед. От пруда к скале тянулась липовая аллея, берег порос красивой невысокой травой, в воде плавали островки кувшинок. Постепенно ветер разогнал тучи, и солнечные лучики вырвались на свободу. Серебряные блики заиграли на плесе, вода стала проясняться. Слой за слоем исчезала чернота, возникли острые шпили строений. Вскоре я могла в мельчайших подробностях рассмотреть каждую деталь подводного здания.
Три готические башни соединялись между собой подвесными мостами. К каждой из них вела крутая лестница без перил, на ступеньках разместились символы, связывающие воедино настоящее прошлое и будущее. У подножья дремали каменные львы. Башни украшали разноцветные кристаллы, в одну из стен были вмонтированы огромные часы, из неизвестного металла, ибо он не покрылся ржавчиной, а стрелки продолжали идти, указывая точное время. К каждой цифре прилагался незнакомый мне знак. На стене второй башне спящий дракон держал раскрытую книгу с алфавитом.
Древняя постройка без малейшего следа разрушения казалась красивой иллюзией. Я даже опустила руку в озеро, нащупала камни подводной дорожки — она соединяла берег с лестницами. Я могла поклясться, что начиналась тропа от липовой аллеи, только плиты под давлением времени ушли под землю.
Раздался мелодичный звон и часы остановились, а потом стрелки медленно поползли в обратную сторону. Открыл глаза каменный дракон, они светились желтым огнем и казались живыми.
— Вот, я принесла! — закричала Яна издалека, сжимая в лапе охапку цветов. — Самые лучшие выбирала… — она запнулась, увидев озеро. — А почему вы нас не позвали?!
Ответить драконице никто не успел: буквы в книжке мягко засветились и начали меняться местами, сливаясь во фразы.
«В этом мире мы остались последней твердыней, но дни не наполняла скорбь. Ибо нет места скорби среди царствия жизни. Тонули в могучих морских водах вражеские корабли, с ужасом бежали войска, мирные путники находили покой среди зелени садов. То, что представлялось для иных невозможным, для нас было обыденностью.
Иноземцы ступали под воды озера, и страх сменялся отвагой, а ложь — правдой. Полководцы и государи, купцы и ремесленники поднимались на мосты и подписывали соглашения. И ни огонь, ни вода, ни коварство, ни жажда наживы не могли им повредить — были они нерушимыми.
Свята своей гордой неприступность, свята своим одиночеством целина. Свята земля, овитая Любовью. Она несокрушима на века, до тех пор, пока человек дарит, а не забирает, отдает, а не отнимает без спроса.
Пустела страна, и умирали драконы, ушел в морские глубины прибрежный град, а проклятые входили в былую твердыню, и не было им покоя, и не было у них прозрения. И сомкнулись воды над их головами.
Разгулялась иллюзия и счастье стало призраком, любовь — мгновением, а жизнь — тленом…»
Буквы вновь сменились местами, выстроившись в алфавитном порядке. Грустно вздохнул, словно живой, каменный дракон и закрыл глаза.
— Ты куда? — остановил Ярослав, когда я уже лезла в озеро, прямо в обуви и одежде.
— Туда! — воскликнула сердито. Вроде и так непонятно!
— Зачем?
Я застыла, на этот вопрос я не могла ответить, но твердо знала — нужно. Сейчас, сию минуту, мне непременно нужно попасть к подводным башням.
— Отпусти, я должна!
— Ольга, это место поглотило столько народа, что дорогу из костей можно проложить до самого моря.
Я растерянно замерла, недоверчиво взглянула на колдуна, а потом на озеро.
— И где же они?
— Течением отнесло. Проклятые входили в былую твердыню и сомкнулись воды над их головами. То, что прежде служило исключительно мирным целям, стало убивать. Враг подходил к невиданному строению и больше не возвращался.
— Но это враг! — возразила я справедливо. — Он нес разрушение! Не коснулось захватчиков прозрение, не сменилась созиданием жажда смерти!
Мне вдруг до слез стало жалко чудесное озеро. Когда-то оно изменяло жизнь, добавляло немножко света в хмурые будни, а потом их не стало. Ни драконов, ни людей, чьи улыбки исцеляли раны; только вражья злоба и больше ничего. Что ему оставалось? Как еще оно могло защитить свою землю, защитить себя?
— Все нити переплетены и спутаны, — сказал колдун тихо, — посмотри сначала куда направляешься. Я не знаю, что будет, если ступить под воду и выйдем ли мы на берег, какими б ни были наши намерения.
Я как-то сразу успокоилась, желание исследовать старинную архитектуру резко убавилось. Теперь, в меру своих сил, я старалась почувствовать это странное место. Драконы занимались чем-то своим, сидели около самой воды, но нырять не стремились. Яшка невнятно бормотал:
— Если три башни соединяют время, то часы — это настоящее, там, где книга — прошлое, а третья башня отражает будущее.
От этих слов мы переглянулись и побежали вдоль берега, так быстро, как только могли, к башне, что хранила грядущее. Горло пересохло, а в боку немилосердно кололо, в изнеможении я опустилась на колени. В третью башню был вмурован огромный хрустальный шар. Сколько мы в него не всматривались, он так ничего и не открыл.
— Опоздали! — признала очевидное.
— Может, он ничего и не показывал, — миролюбиво заметила Яна. — Мы ведь раньше вас прилетели.
— Раньше — позже, следовало сразу идти, а не пугать мертвецами! — ответила раздраженно. А тот, в чей огород был брошен камень, промолчал.
Открывал ли шар картины грядущего, или так и остался безмолвным, узнать нам не суждено. Если внимательно присмотреться — впечатление об озере складывается противоречивое: словно в его механизме, что-то сдвинуто или сломано. Сначала интуиция говорила «можно идти», а теперь растерялась и молчала.
Яна полетела собирать разбросанные цветки эдельвейса. Я наблюдала, как стремительно скользит над подводной крепостью ее крылатая тень. В глубине озера били ключи, шептались подземные течения. Они заботливо оберегали древнюю постройку, унося мусор и провожая в последний путь бренные тела, в темные подземные пустоты.
Глава 9. Приговор
Он шел за дознавателем и его приказы стали смыслом существования. Иногда сердце Александра тревожно ныло, а часть души кричала: «ОСТАНОВИСЬ!» Иногда…
Как много может тело. Как просто. Идти вперед, ни о чем не думая, не помня себя. Мужчине сказали, что боли нет, и он ее не ощущал.
Чернота пустынной земли и зелень лесов сменились подземным царством. Тайными темными переходами, кристально чистыми озерами и лабиринтом пещер. В одной из них закончилось путешествие дознавателя и его жертвы. Приговор вынесен, приговор исполнен.
Саша сам вбивал железные сваи для закрепления кандалов и цепей. Стирал руки молотком, лишаясь последних сил, и ничего не чувствовал. Он был ничем и никем, покорным роботом, исполняющим команды. Однако, со временем, всему приходит конец.
Холод. Запах металла. Кромешную темноту рассекает узкий луч фонаря.
— Исполняя заказ Леонида Глоткина, я возвращаю тебе
