Небо затянули темные серые тучи, в воздухе пахло грозой. «Вот и поспали», — промелькнули мысли и погасли.
— Поставим палатку, — решил мужчина.
— А, может, разгонишь облака? — спросила драконица.
Ярослав взглянул на небо и стал раскатывать аккуратно сложенную ткань.
— Не смогу. И не стоит — дождь все смоет.
— Тебе помочь? — спохватилась, устыдившись бездействия.
— Не нужно.
Помогала Яна, но, кажется, от этого вышло больше вреда, чем пользы. Вдалеке раздались первые грозовые раскаты.
Обычно от усталости люди становятся раздражительными и злыми, каюсь — я не исключение, но для этого меня нужно спровоцировать. Сейчас усталость навевала задумчивость и грусть. И чем дольше я размышляла — тем менее приятными становились выводы.
— Сколько человек, кроме тебя, могут провести такой обряд?
— Такой, наверное, никто, — мгновение подумав, ответил колдун. — Флейта сохранилась случайно. А насчет остальных не знаю, не пробовал. Остается только предполагать, насколько они эффективны и действенны, и сколько силы требуется задействовать.
— Это неправильно, — промолвила хрипло, в душе разлилась боль, — даже после смерти человек не может обрести покой! Ведь кто-то умирает только для того, чтоб ничего не сказать. Чтоб защитить тех, кто дорог. Они уходят в никуда и все зря!
— В никуда? Неужели ты веришь в это?! — выдохнул мужчина потрясенно. — Смерть — самый большой обман, Ольга. Она противоречит всем известным законам! — Ярослав говорил, глядя в мои глаза, и в этот раз я не отводила взгляд. Эмоции колдуна не скрывали привычные щиты. В сердце у мужчины смешались огонь и грусть. — Ничего не возникает из ниоткуда и не исчезает в никуда. Душу лишают бессмертия, лишают перерождения. Если верить, что за чертой ничего нет — так и будет. Любой конец — новое начало, новый путь. Так было испокон веков.
— Но ведь они не знают! Они не знают, что могут вернуться.
— Не знают, не верят. И это страшно. Люди слепы и глухи.
— И управляемы, — добавила тихо, — даже после смерти. Я не хочу, чтоб потом кто-то просто считал мою память. Словно дискету.
— Поверь, таких специалистов очень мало. Одних сдерживает отсутствие силы, других — цена.
— Какая?
— Зачем тебе это, Оля? — Ярослав помолчал, по-прежнему не поднимаясь с места. Когда начался разговор, колдун присел рядом на корточки. — Грани стерты. Чтоб исключить возможность передачи информации, достаточно сильно повредить голову или сжечь тело.
— Если со мной что-то случится, пусть Яна уничтожит… Это возможно?
— Оля, ты чего? — заволновалась драконица.
Яшка, почувствовав мое настроение, испуганно свернулся около ног.
— Возможно, — подтвердил мой спутник.
Я знала, он сдержит обещание. За это можно многое простить: и ехидство, и привычку командовать, и приказ, подписанный премьер-министром.
— Меня пугают цветы и надгробия. Здесь дикие травы. Здесь то, чего больше нигде нет: свобода — забытая, неведомая.
Именно так — свобода и одиночество. В зоне Надлома помнят тех, кого уже нет и без них солнечный свет ни такой яркий. Ждут, всматриваются в лица прохожих, желая рассказать о событиях давно минувших дней, но гости не способны слышать. Не способны понять.
— Я сделаю все, чтоб вернуть тебя домой, — произнес Ярослав, — но если что-то пойдет не так — исполню твою просьбу. Все маги уходят без похорон и могильных плит, иногда выбирая огонь. Но мы никогда не исчезаем в никуда. Мы знаем, что вернемся.
Я задумалась о Судьбе. Зачем она связала нас? Или это такое наказание. За что? Ведь оно касается обоих… А Ярослав оказался хорошим человеком. И детей у него нет, иначе церемония б не состоялась. А рано или поздно он захочет ребеночка от любимой женщины… И я… Но сейчас об этом лучше не думать: если мы не найдем способа разорвать узы о детях можно забыть. В нашем случае небеса их подарят лишь от «законных» половинок. И ни от кого больше.
Упали первые капли — крупные, но редкие. Их сдерживала листва. Ждать пока дождь усилится, мы не стали — палатка установлена, осталось приступить к эксплуатации.
Сначала драконы решили переночевать под открытым небом, но прислушались к грозовым раскатам и передумали. Чтоб они влезли, пришлось перевернуться на бок и больше не двигаться. Яшка забился в свободный угол, придавив ноги, а лапа Яны умостилась в нескольких сантиметрах от моего лица.
— Совсем забыл, — спохватился Ярослав.
Драконица потянулась что-то забрать, когти мелькнули в опасной близости от глаз. Вскоре она протянула мне камешек на шнурке.
— Что это?
— Амулет от кошмаров, — пояснил колдун, — после прикосновения к миру мертвых мало ли что может присниться.
— Спасибо.
Яна убрала лапу на прежнее место, осторожно высунула морду на улицу, но быстро вернула обратно. По крыше барабанили дождевые капли.
— Драконы не ощущают влияния? Да? Ты бы ведь иначе не отправил Яну на тот берег?
— Не ощущают. Они так созданы. Неживая материя не может воздействовать на них, как и драконы на нее.
Я хотела, пользуясь моментом, спросить что-то еще, но заснула, сжав камешек ладонью.
С нежностью и теплотой смотрела Яна на доверчиво разгладившиеся, спокойные лица спутников. От этой картины у нее на сердце становилось легко и радостно. Периодически драконица выглядывала на улицу и напряженно прислушивалась, принюхивалась, а потом снова возвращалась на исходную позицию. Яна охраняла самое ценное, что у нее было.
Вскоре зеленоглазая красавица забыла все тяготы и сложности перехода. Она думала о самом важном — о Любви. Для себя, со свойственной всем представителям древнего племени прямотой, Яна уже все решила. Иногда в ее мирно текущие размышления врывался кошмар. Что, если бы на месте молодой колдуньи, с чистым сердцем, оказалась падшая, заблудшая женщина? Представляя подобное, драконица внутренне содрогалась и запрещала себе копаться в прошлом. А потом Яна начинала мечтать. О доме, об огне в очаге и о том, как они вернутся домой и больше никогда не расстанутся.
Глава 11. Возврат к жизни
Бессилие, презрение к себе сменилось ненавистью. Она разбудила умирающую душу Александра, вернула жажду жизни. Мужчина ненавидел Глоткина, продажного змея, обрекшего его умирать, ненавидел дознавателя. Сейчас Саша был готов их порвать голыми руками. Однако потерявшее былую силу тело сковывали железные цепи. Он дико хотел выбраться и попробовать исправить то, что натворил. Возможно, еще остался кто-то живой. Еще кто-то в него верит, а даже если и нет, он это заслужил, только бы судьба подарила еще один шанс!
Чем выше вершина, тем опаснее падение и сложнее подняться. Но мужчина не собирался возвращать недосягаемое прошлое. То, в котором, он входил в элиту государственных чиновников и распоряжался сотнями тысяч судеб. Жизнь больше ему не принадлежала. Спасти то, что сможет, отомстить, умереть. Смерть — логическое завершение цепочки, потом, но не сейчас. Александр не хотел, чтоб жена и дети помнили о нем как о негодяе и подлеце.
Мужчина пытался выдернуть штыри,
