Я надеялась, что он просто отстанет, исчезнет, либо прицепится к Ярославу. Но не тут-то было. Воздух между нами уплотнился. Бывший разбойник завис в сантиметре от моего лица. Дыхание перехватило.
— Тело, тебе не хватает тела, — выдавила сипло.
Страха не было, только ледяное спокойствие и неведомая ранее уверенность — я сильнее его. Щиты держались, хоть ладони онемели, кольнуло болью сердце.
Внезапно между нами пронеслась волна силы. Наваждение схлынуло.
— Всегда знай грань, — разрушил тишину холодный, властный голос Ярослава.
Призрак медленно пятился к стенке, он хотел что-то сказать, но не решался. Слишком резко изменился доселе невозмутимый мужчина. Смертельно опасный воин стоял посреди пещеры. Желтые огоньки «негасимых» ламп отражались в его потемневших глазах.
— Да я что, развлек госпожу немножко, — промямлил разбойник уже около самой стены, смешно разводя руками. — Она-то и не против была!
— Я тебе сейчас покажу не против! — гневно воскликнула, приподнимаясь с нагретой постели, но незваный гость уже проворно просочился сквозь камень. — Он не вернется?
— Пусть только попробует, — мрачно произнес колдун.
По тону я поняла, что ничего хорошего привидение здесь не ждет, и можно спокойно спать.
— Все правильно: по-другому он не поймет, — мягко промолвил женский голос.
Я вздрогнула и обернулась. В центре пещеры соткалась призрачная фигура. Длинное платье украшала нарядная вышивка, волосы ниспадали на плечи, перехваченные для красоты ленточкой. Было сложно сказать, сколько ей лет, выглядела женщина очень молодо, только глаза не сопоставлялись с юным обликом: в них отражались знания и жизненный опыт.
Ярослав поклонился и взволнованно сказал:
— Мир дому вашему!
— Мир дому вашему! — незнакомка улыбнулась, и в пещере стало светлее. — Второй раз ты идешь по этой дороге, — обратилась она к Ярославу, — но в этот раз можешь меня видеть.
— Что изменилось? — тут же спросил мужчина.
— Ты поймешь сам, — она присела на камень, пряди волос мазнули по полу. — Коридор впереди завален. Обойдете, свернув в левый боковой ход, это не отнимет много времени.
— Спасибо. Здесь прошли люди до нас. Группа из десяти — пятнадцати человек.
— С ними ворвалась тьма. Слишком много тьмы появилось в вашем мире.
— Простите, — тихо сказал Ярослав, склонив голову.
— В том и наша вина. Когда теряется основа — все рушится, — женщина грустно вздохнула. Потом приветливо улыбнулась, развевая повисшую тоску. — О ком ты хочешь спросить? О магах?
— Нет. Герман…
— Он один защищен амулетами и силой ангелов.
— Две церкви молятся за него.
— У тебя пока есть время. Тьма заглушает свет, но Герман жив, у него еще есть силы.
Знал ли это он сам? Знал, чувствовал… Однако всегда остается «но», особенно здесь в Зоне. А когда оно пропадает! Лопнули невидимые путы, боль сменилась уверенностью, спрятанный в глубине души страх — спокойствием.
— Чего хотят маги?
— Прости. Я могла ответить только на один вопрос.
— Спасибо.
— Спой мне что-нибудь, — попросила женщина неожиданно.
— Гитары нет, — растерянно отозвался колдун.
— Зачем тебе гитара? Мы все равно услышим.
Он кивнул, соглашаясь, и опустился на край каменного лежака. Пальцы скользнули в воздухе, перебирая невидимые струны. Первый аккорд…
Ты не уходишь в никуда, как все.
Ты знаешь тропы, тайные дороги
По серебристой утренней росе,
Осколкам дней, брошенным под ноги.
Но этот путь сегодня выбран зря,
Проходишь мимо вечности творенья.
Не станет новой дня грядущего зоря,
А лишь подарит щепотку везенья.
И, может быть, за облачной чертой
Найдешь ты то, во что уже не веришь.
Ты так давно уже забыл покой,
Ты так давно уже иное ценишь.
А южный ветер тихо плачет вслед;
Ты властелин и сам давно решаешь,
Что будет торжество побед
Или паденье. Что ты принимаешь?
Ты не найдешь ее в глотке хмельном,
Не сможешь ни простить, ни исцелиться,
А может, это будет просто сном,
Чтоб о росу рассветную разбиться?
Задумчиво и немного печально вздохнула гитара и замолкла. Ярослав остался сидеть, чуть склонив голову. В хрупкой тишине отчетливо слышался каждый шорох. Женщина повернулась ко мне, ее голос зазвенел серебряным колокольчиком:
— Ты, наверное, тоже что-то вспомнила.
Я хотела возразить, но поняла, она права. Песня рвалась на волю, словно запертый в клетке дикий зверь. «Жаль, что я так и не научилась играть…» — но эта мысль потревожила лишь на мгновение. Мне не нужна музыка, мне все равно, что подумают окружающие. Этот миг создан для слов, вплетенных в строки. Я отчаянно хотела петь. Как в детстве, долгими зимними вечерами, слушая мирное потрескивание огня.
Все пройдено, что было начертано,
Все пройдено, оплатили счета.
Как тихо, как тихо, безветренно…
Как ярко видна черта!
Все пройдено, только тени упрямые
Сторожат пустынный простор.
И травы сладкие, пряные,
Ждут рассвета алеющий взор.
Все пройдено, все уже отдано.
Что ты хочешь упрямо вернуть?
Ты не веришь, не чувствуешь — холодно
И не можешь просто заснуть.
Все пройдено. Что было не познано?
Все пройдено. Лишь беспомощный крик.
Посмотри, что тебе оставлено:
Ярость, боль иль надежды лик?
— Вы увидели одну из дорог, — произнесла женщина, поднимаясь с камня. — Вам решать выбрать ее или пойти другой. Будущее в движении, каждое мгновение таит перемены, — она замолчала, а потом неожиданно добавила: — Эти земли слишком устали провожать своих детей.
— Что я могу сделать для вас? — спросил Ярослав.
— Возвращайтесь живыми! — промолвила она всего два слова, как молитву, как заклинание. Колдун низко поклонился.
Схлынувший сон атаковал, как только призрачный силуэт растаял, не оставив времени на раздумья.
— Спокойной ночи, Оля.
— Спокойной… — прошептала засыпая.
Пропали пещеры, переход, бесконечное количество вопросов. Осталось лишь спокойствие и белые цветы яблоневого сада.
Ярослав сидел, всматриваясь в тени, скользящие над крохотным озерцом родниковой воды. Он думал, что оставить, что изменить. Думал о том, что ждет за поворотом, но грядущее по-прежнему оставалось скрытым. Два пути сплелись так тесно, что не понять, где какой. Один вел в пропасть, другой — над ней, по самому краю. Единственное, что мужчина точно знал: в хмельном кубке ничего нельзя найти. Это только украденная отсрочка, за которую настигнет расплата. Сон все не приходил, лишь всплывали воспоминания.
Пограничная лесная зона, северная окраина. Сошедший с рельсов поезд. Наводнение уничтожило единственный мост, по которому могла проехать скорая помощь. Переправа насчитывала сто пятьдесят лет. Медленно ползли трещины, сначала совсем маленькие, незаметные, а потом все больше и больше. Мост давно свое отслужил, а денег в районе не прибавлялось. До уровня поселка Н
