Село окружали нетронутые леса с чистыми озерами, полными рыбы. Край очаровывал первозданностью дикой природы, к которой прилагалось полное отсутствие цивилизации. Ярослав с Яной в этих местах оказались случайно. Колдун выиграл в карты «романтическую» поездку на одну персону (в которую входили билеты на поезд в оба конца и деньги — хватит на палатку, килограмм колбасы и две буханки хлеба).
Сначала Ярослав никуда не собирался, но Яна нашла выброшенные в урну билеты, мужчина вспомнил о редкой травке, растущей в тех краях, палатка была давно куплена…
…Они с комфортом поселились в пустующей избушке, дни в лесу проходили спокойно, безмятежно. Грибы, ягоды, травы, легенды, что любил рассказывать лесник теплыми летними вечерами. А потом пространство захлестнула волна боли, близость смерти…
Крики, стоны, вопли ужаса, искореженный металл, что раньше казался таким крепким. Десятки оборвавшихся жизней, сотни тех, кому нужна помощь. В кровавом месиве, в которое превратился разбившийся поезд, колдун искал выживших. Тот день слился для него в одну полосу до яркой вспышки.
Зачем ему нужна эта любовь? Повреждения, несовместимые с жизнью. Сейчас Ярослав мог исцелить подобные раны, сейчас он бы многое сделал не так. Сейчас, но не тогда. Мужчина не обладал такой силой. Не помог даже огонь, что зажег сердце колдуна, словно сухую солому. Зачем ему эта любовь? Что он в ней нашел, бросив всего один взгляд? Волосы, как лучики солнца, светло-голубые глаза. Белое платье в горошек и кровь, повсюду кровь. Безжалостно согнутый металл вагона, пленивший хрупкое тело.
Может быть, любовь — подарок для нее? Шестнадцатилетней девочки, только начинающей жить. Или это был шанс, последний шанс для Ярослава, обрести счастье в мятежном мире?
Мужчина отдал все, что имел, все, что получил, вместе с даром любви. Девушка просто засыпала, спокойно и умиротворенно, зная, что проснется в сосновом лесу. Красивый сон, вместо агонии и страха.
Кто сказал, что легко терять, даже зная, что вместо небытия любимую ждет новое рождение? Что легко отпустить, только мгновение назад отыскав? Понимая, что нет сил сохранить жизнь СВОЕЙ ЖЕНЩИНЕ… А потом встать и продолжить путь, сжав зубы, заглушая глухую боль, чтоб спасти для кого-то родных, дорогих, самых лучших детей, отцов, матерей. Он перевязывал, накладывал самодельные шины, успокаивал, разбирал завалы.
Один за другим, один за другим пустели флакончики со стимулятором. Когда приехала помощь, у колдуна перед глазами плясали и расплывались разноцветные круги…
Все закончилось… Ярослав сидел, прислонившись к дереву, оборванный и поникший, запачканный кровью, как будто сам вышел из того злосчастного поезда. Глубокая рана разорвала сердце на части.
— Пей.
Он взял флягу и отхлебнул, механически, думая о своем. Глотнул и закашлялся с непривычки, на глаза навернулись слезы. Второй глоток был уже совсем другим.
— Пей, пей.
Колдун пил. Раскаленная лава текла по горлу. Что-то говорил случайный собутыльник. Кричали птицы. Горько понурившись, замерла рядом невидимая Яна.
Знание пришло, как всегда неожиданно, из ниоткуда. Завтра начнется война. Авария — провокация, повод. Очень скоро все телеканалы назовут причину — ею станет агрессия соседней страны. А виной собственные спецслужбы, но об этом никто не узнает…
У Ярослава не осталось ни капли силы. Мужчина выжег себя дотла. Долгие месяцы потребуются для восстановления. Сейчас даже шевелиться больно.
Чужие люди, чужое государство. Но разве есть границы у горя? Что значат линии на карте, если за ними люди точно так же страдают и любят? И хотят жить.
Он пил. Первый и последний раз в своей жизни.
Заснула Яна, вытянувшись во всю длину и обнимая Ярослава крылом. Неподвижно застыли на стене и на полу длинные тени. А прошлые образы все не хотели отпускать мужчину, будто желая рассказать ему что-то новое, вывести на ту тропу, что он так упорно искал.
Новый день встретил бодростью и приливом сил. Вчера мрачные предсказания я не успела осмыслить, а сегодня отнеслась к ним на удивление спокойно. Это только одна из возможных дорог. Я знала, куда отправлялась, к тому же уверенность, что я вернусь домой, никуда не делась.
Восстановив силы, мы продвигались уверенно, быстро, предчувствуя ночлег под открытым небом. Пещеры изменились: появилась живность. Если поднять руку, можно нащупать летучую мышку. Рядом с тропой журчал небольшой ручеек, драконы утверждали, что там тоже кто-то водится. Правда либо вымысел — останется на их совести, мы не проверяли. Бактерии и простейшие организмы точно найдутся.
Порой бывает очень сложно верить себе, позволить вести интуиции, а не разуму. В этот раз я знала точно: нужно свернуть в боковой тоннель. Настроение у Ярослава было приподнятое, и на мое исчезновение он не сразу обратил внимание.
— Ольга!
— Я догоню!
Хватать меня за руку поздно, расстояние, разделяющее нас, с каждым мгновением увеличивалось. Зачем? Вопрос заполнил мысли, сквозь него пробивалось раздражение колдуна, но к этому не привыкать. Шестое чувство уверенно вело в неизвестность, ничего не объясняя. Я просто знала, что так нужно. Неведомая цель влекла, как магнит притягивает железо. Я ускорила шаг. Осознав, что словами ничего не добьется, Ярослав направился по моим следам.
Я споткнулась, и луч света скользнул вбок, вырвав из темноты очертание тела. За свою непродолжительную жизнь я видела столько трупов, что сейчас не возникло ни малейших сомнений. Странно многолюдной оказалась зона Надлома. Человек свернулся калачиком, насколько позволили кандалы, сковавшие руки и ноги, да толстая железная цепь, закрепленная в стенку пещеры.
Я стояла неподвижно, а внутри нарастало странное желание пройти мимо. Сбежать и забыть осунувшееся лицо седовласого мужчины с бескровными губами и нитками глубоких морщин. Разве я могу ему помочь? Чем можно помочь мертвецу?
Несколько мгновений борьбы с собой — и слабость искоренена. Мало ли чего хочется? Домой, например, и что с того? Я осмотрела место преступления, но ничего нового не обнаружила, осталось перейти к телу. Возглас удивления вырвался из уст, когда я поняла, что пленник жив. В этот раз интуиция обманула.
Редкие удары сердца электрическими разрядами бились в кончиках пальцев. Я чувствовала потерпевшего, как иногда удавалось «читать» людей. Его боль, ярость и желание жить, настолько сильное, что перекрывало все остальное. Смутные обрывочные образы вспыхивали и исчезали слишком быстро, не позволяя запомнить суть. Но я знала, он не виноват и слышала голос, выносящий приговор. Голос неизвестного палача, оставившего свою жертву умирать. Бесконечные лабиринты пещер, проклятая дорога и сила ушедшего мага, гарантировали исполнение приговора.
— Сволочь, —
