Я вскочила в седло, сжала бока ногами, понукая кобылу тронуться с места.
— Постойте, Оля, я с вами!
Саша бросился вперед босиком, неодетый, но лошадь уже несла меня вдоль липовой аллеи, и вскоре наш след затерялся в темноте.
— Оля! — голос разнесся эхом и растаял. — Что же ты делаешь, Оленька? — этого я уже не слышала.
А сад молчал, предоставив мужчину самому себе. Он выбежал к жасминовой арке, да так и остался стоять, сжимая компас.
Сквозь лохматые тучи выглядывали одинокие летные звезды. Будто в ответ на мою мольбу налетел ветер, по-хозяйски расширил «окна», выпустил на волю лунный диск. Блеклый ночной свет рассеял непроглядную темень.
Глава 16. Ошибки, заблуждения и плата
Дорога вьется вперед узенькой змейкой. Стрекочут кузнечики, кричат ночные птицы, но эти звуки лишь посторонний шум. Яшка летит впереди, высматривая подходящую тропу. Благодаря вмешательству дракона удалось миновать несколько поваленных деревьев и заросших оврагов, где лошадь могла сломать ноги. Без Яши моя безумная авантюра закончилась бы еще в метрах пятистах от поместья.
Самым тяжелым оказалось начало пути: ветер только-только принялся хозяйничать в небе, душу изводил страх. Я знала, что опаздываю. Проклинала то мгновение, когда осталась, отпустила их одних. И миг, когда почувствовала: что-то случилось, но позволила себя обмануть. Безопасности передвижения внутренние метания не способствовали. Когда лошадь встала на дыбы, вспугнутая мелким лесным духом (в существование которых я прежде не верила), я только чудом удержалась в седле. Существо, едва не отправившее меня в мир иной, попятилось, сливаясь с тенями.
— Стой! Помоги! Пожалуйста! — закричала ему вслед.
Я уловила смесь удивления, дух остановился, в воздухе разлилось любопытство.
— Мне нужна безопасная дорога. Пожалуйста! Я заплачу!
— Эта земля не будет пустовать вечно, когда придут люди из-за моря, не дай им забыть: они не одни в этих краях, — произнес глухой бас, безумно похожий на человеческий. — Езжай с миром, наследница. Ты знаешь верный путь.
— Спасибо!
Я сорвала один из амулетов, красивый резной кулон, и бросила в траву. Его тут же обволокла голубая дымка, через миг камешек исчез.
Всплеск адреналина заглушил страх, позволяя мыслить рационально. Я потянулась к силе, оценивая окружающую обстановку. Впереди слабо мерцала тропа. Обещание исполнено. Проложена по свежим следам, которые чует Яшка, или по нити, чье начало соединено с моим сердцем, а конец — с его? А впрочем, неважно. Лошадь стала приплясывать на месте, пришлось осадить.
Я закрыла глаза, сосредоточилась, никогда раньше я не делала подобного, но все когда-то случается в первый раз. Сила откликнулась неохотно, но сдаваться я не собиралась. И не зря. Окруженные маревом колдовства, мы с лошадью словно слились, стали единым существом. Если упадем — то разобьемся, обе. Я это отчетливо понимала, но что-то внутри говорило твердо и уверенно: «Так не будет. Не допущу».
Лес закончился, но светящаяся тропинка не пропала, ее перехватил хозяин лугов, расстелил бледно-желтой лентой. Расстояние сокращалось, но, к сожалению, слишком медленно.
«Ярослав!» — я звала его, но безрезультатно. Двери будущего оставались заколоченными, а быть может, я просто боялась их открыть…
Если не успею, я их больше никогда не увижу.
«Ярослав, Яна, куда же вы влезли?»
Я не задумывалась, чем смогу помочь. Там будет видно. Сейчас главное не опоздать. Казалось, что я бегу по мосту, а он за моей спиной осыпается.
— Мы почти приехали! Держись! — подбодрил Яшка.
Через сколько времени я услышала эти слова? Казалось, прошло несколько столетий, я прожила тысячи жизней, однако на небе ярко горели звезды. Еще не истекло время ночи.
Лошадь остановилась, словно врезавшись в невидимую стену, стала на дыбы, отчаянно замолотила копытами. Пробудившаяся во мне звериная ловкость помогла удержаться в седле и утихомирить взбесившееся животное. Однако заставить кобылу двигаться дальше, я так и не смогла. Она лишь мотала головой и отступала. Мне передался ее страх, но я не понимала его природы.
— Родная, идем, осталось совсем немного. Пожалуйста, мы почти…
Ночь пронзил страшный, ни на что не похожий звук, лишь через мгновение я поняла: это рев дракона. Оставив упрямую скотину, мы с Яшкой одновременно сорвались с места и побежали. Лошадь обрела свободу и унеслась прочь, но отдаляющегося стука копыт я не услышала. Дракона никто задерживать не стал, видимо, просто не мог, а я с разбегу влетела в вязкий кисель чужого колдовства. Запуталась в высокой траве, не устояла на ногах и рухнула на землю.
В иное время я бы обошла стороной это поле. Даже к границе приближаться не стала: живым нечего делать там, где сила мертвых пробила брешь, и заполнила пространство мерзкой, чужеродной энергетикой. Живым нечего делать там, где подобный разрыв существует не один год, создав собственный мир. В нем действуют свои законы. Но когда сердце бешено колотиться в груди, когда боевой дракон плачет, словно маленький, беспомощный ребенок, и кажется, что каждый крик — последний… Нет времени на раздумья и сомнения. Не имеет никакого значения природа силы, ставшей на пути. Раньше на проклятом поле было намного спокойнее, но совсем недавно произошло что-то страшное. Оно растормошило мертвецов и напитало пространство дикой мешаниной энергий.
Едва я прошла несколько шагов, как к горлу подступила тошнота. Мои защиты оказались слишком слабыми, пришлось усиливать и возводить дополнительные. Пока я возилась, Яшка улетел вперед. Густой сумрак, царящий на поле, практически полностью скрыл дракона от моих глаз.
— Подожди! Не бросай меня! — хотела закричать, но вырвался шепот, сдавило горло.
Нужно догнать его пока не поздно, однако воздух, обретший странную вязкость и плотность, затормаживал движения. Если бы не боль, ярость и отчаянное желание защитить, я бы не смогла ступить и шага. Дракон очень быстро заметил пропажу, вернулся. Его душа раскалывалась на части, половина рвалась вперед, но Яшка боялся меня оставить. Здесь казалось: если расстанемся — то навсегда.
Первые двести метров я бежала (возможно, обитатели этого места просто ошалели от подобной наглости, или изначально я обладала достаточным резервом, чтоб им противостоять), а потом едва смогла переставлять ноги. Колдовское марево сгустилось, и без того вязкий воздух превратился в кисель. В уши ударила напряженная, зловещая тишина, в ней я не различала звука собственных шагов. Свет фонаря тонул, освещая лишь ближайшие несколько метров. Дальше он терялся во мраке: вечной темноте иного мира, которую обычный свет не мог разогнать. За мной наблюдали тысячи глаз. Я не видела их обладателей, и не хотела с ними встречаться. Внезапно что-то холодное коснулось ладони, фонарь погас и больше не включался. Мурашки побежали по коже, стали ватными ноги. Я не могла сдвинуться с места.
