Здесь я его переиграть не смогу, как бы ни старалась. Что же я делаю?
— Оля, стой! — решительно потребовала Яна, голос драконицы окреп, она приняла решение.
— Время уходит, — ответила жестко.
— Я не могу тебя отпустить, Ярослав бы этого не позволил. Да, он меня не простит за такое!
Я не обратила внимания на ее последнюю фразу. Просто сказала:
— Отойди, Яна. Время.
— Если ты…
— Я вернусь. Я вернусь — обещаю. Ярослав для них теперь вне доступа, не беспокойся. Отойди, Яна!
— Нет!
— Дай мне попробовать! Ты что думаешь, я иду туда умирать? Пошла прочь!
Я метнулась в сторону и одним прыжком преодолела границу. Крика не ожидавшей такой прыти Яны, я не услышала. Сначала оглушила ватная тишина, а потом ее разорвал дикий хор голосов. Кричали призраки: уговаривали, угрожали, дразнили. В этот раз диадема не блокировала безумную мешанину речей. Отгородиться от них оказалось невероятно сложно. В первую очередь, потому что я не хотела идти. Не хотела возвращаться и переживать страшный путь снова. Отпустить ладонь колдуна — все равно, что прыгнуть с каменного утеса. Однако я знала, что значит остаться там. Увидеть подмогу, поверить, а потом все потерять. И умирать, без надежды на перерождение, с горьким вкусом вины. Хоть глупо упрекать себя в том, что у тебя хорошие друзья. Глупо… Глупо организовывать поход в Проклятые Земли и бежать, взявшись за руку со Смертью. Глупо, а может быть, единственно правильно?
— Говори со мной, — попросила дракона, язык слушался с трудом. Каждое движение вызывало боль, но к этому не привыкать.
Яшка рассказывал о чем-то светлом и добром, выпускал сгустки пламени. Он не просил вернуться — слишком хорошо меня знал. Тени бессильно скрежетали зубами, но ничего не могли нам противопоставить. Я прошла мимо пяти трупов, прежде чем Яна помогла отыскать Германа. Истощенного. Ослабленного. Живого. Мужчина шептал что-то невнятное, я смогла разобрать лишь отдельные обрывки:
— Помо… спа… схожу с ума… нет… спа…
Призраки стояли рядом, изумленно наблюдали.
«Зачем тебе это, ненормальная девчонка? Все равно уже слишком поздно».
«Ты опоздала».
«Вы обречены здесь вдвоем умереть».
Да, наверное, они правы, я ненормальная. Но поступить по-другому просто не могу. Прежде мне тоже твердили «поздно», но я смогла вырваться, переиграть.
Сил для каждого нового рывка оставалось все меньше, перед глазами расплывалось. Голос дракона потерялся в однообразном, рокочущем гуле. Поле все никак не заканчивалось. Отблеск огня больше не помогал: я перестала его замечать. От усталости я уже ничего не соображала, остались только инстинкты. Намертво въевшаяся программа: ползти к кромке поля, не отпускать груз.
Внезапно стало удивительно легко, разум прояснился, земля обрела свою нормальную структуру, утратила прозрачность. Выбрались! Наконец-то мы выбрались! Герман балансировал на грани, но я уже ничем не могла помочь. Я успела самое главное: я смогла его вытащить. Здесь дикие травы и энергия Жизни. Здесь даже умирать не страшно.
Тьма застилала взор, но не та страшная, господствовавшая на поле, а самая обыкновенная, от сильного переутомления. Я сжала руку Ярослава. Вот теперь действительно все. Родной мой, я выиграла. Выиграла, слышишь!
Вкус крови на губах, боль внутри, словно невидимый огонь разъедает тело. Сердце и шелковая нить, больше никаких щитов между нами… Тепло, светлый огонек в глубине души… Как я жила раньше без него? Не знаю… Серые тени перед глазами и чернота…
* * *Бессилие. Как же часто, за последнее время, стал испытывать это доселе незнакомое чувство заместитель главы Службы национальной безопасности. Обычно мужчина очень долго присматривался к людям, никогда никому не доверял… Однако случайные попутчики не смогли оставить равнодушной его покалеченную душу. Александр поверил им как никому другому, так как он думал, человек просто не может верить. После встречи с дознавателем он был уверен, что на такое не способен, но ошибся.
Мужчина изо всех сил ударил кулаком о ствол граба. Ладонь заныла. Бессилие, словно там, в пещере. Ольга растворилась в ночи, а рядом с ней бежала беда. Творилось что-то страшное, Саша это явственно чувствовал. Второй раз в жизни мужчина жалел, что не владеет силой.
Нарезав еще несколько кругов по поляне, Александр опустился на траву. Когда-то он бы рассмеялся в лицо, если б услышал, что молитвы — это все, что у него останется.
* * *В книгах превозносится утро победы. Боль сковывала движения, тело не слушалось. Будто по мне недавно прошлись танком, а добить забыли. Очень медленно, не понимая где нахожусь, я открыла глаза. Сквозь рваные облака прорывались лучи солнца, ласково касались кожи. Что-то тяжелое давило на висок. Диадема. Сползла, перекрутилась. Ночью я ее так и не сняла.
— Ярослав! — шепот, безумно сложно говорить.
Любимый приподнялся на локтях, глядя куда-то в сторону.
— Герман! — дрогнувший голос, так не похожий на прежний: уверенный, властный.
Пошатываясь, колдун прошел несколько метров и опустился на траву рядом с другом. Изменившееся лицо мужчины все сказало без слов. Я вернулась слишком поздно, и Германа больше нет. Я уберегла от проклятия его душу, но жизнь ушла, покинула истерзанное тело. Заныло в груди, слезы подступили к глазам. Словно снова обступил призрачный эскорт, только на защиту не осталось сил.
— Оленька! Как ты, милая? — подскочила Яна, обняла изумрудными крыльями.
Живая. Вот самое точное определение. Надо радоваться, но не выходит. Внутри пустота: холодная, болезненная. Цена за прикосновение к потустороннему. Не такая и высокая, если задуматься. Что такое горечь и боль по сравнению со свободой души? Разум все понимает, а сердце тихонько плачет. Мне хочется вместо завесы крыльев ощутить тепло рук любимого. Но Ярослав склонившись над бездыханным телом, что-то тихо шептал на старинном наречии.
Так больно. Так глупо. Я написала красивую сказку, в которую поверила. А ведь ничего нет! Нет, и не было. Просто фантазия, просто надежда. Я не плакала. После этой ночи я могла не делать очень многое. Я все понимала. Кто я? Первая встречная девчонка, с которой колдун знаком всего неделю. Вот только никак не удавалось совладать с огненным чувством, сжигающим изнутри.
Энергии хватило всего на один щит. И то — чудо. Где только наскребла? После этого подвига больше ничего не хотелось. Я лежала на траве, и смотрела на облака. Деревья отбрасывали живительную тень, шелестели листьями. Драконы перенесли нас, насколько смогли, подальше от проклятого поля, но и сюда долетали отголоски. Кто один раз соприкоснулся с подземным миром, уже не сможет идти незамеченным. Я вижу их, они видят меня. Неприятное соседство, но пока безвредное: сейчас не их время, а в моей душе нет страха. В ней всего одно чувство, что вытеснило все остальные.
— Попей воды, — попросил Яшка. — Ты такая хрупкая стала: ветер подует — рассыплешься.
— Это просто иллюзии, — ответила, горько улыбнувшись. — Нас окружают одни иллюзии.
— Оля, не пугай меня!
