– Нет, Аласдер, у меня не будет ребенка. Ты бросил меня, и я должна была принять решение. Я решила в пользу моего брата – и против тебя, и против ребенка.
Аласдер схватил ее за плечи, которые он только что так нежно ласкал, и безжалостно встряхнул.
– О чем ты говоришь? Я никогда не покидал тебя! Я последовал приказу твоего брата! А теперь расскажи мне, что ты сделала, или, клянусь Богом, я за себя не отвечаю!
– Отпусти меня! Убери от меня свои грязные пальцы! Я сделала все, что нужно, чтобы не породить на свет бастарда! Ты слишком много вообразил себе, викинг, когда подумал, что место в моей постели равносильно месту в моем сердце. Моя любовь и верность принадлежат только одному человеку – моему брату.
Охваченный гневом и болью, Аласдер схватил Натайру за горло, не желая больше слышать ни единого ее злобного слова. Она разрушила его будущее и вырвала у него из груди сердце.
Она заслужила такую же боль. Он опустил голову для последнего поцелуя, прежде чем ослабить хватку вокруг ее горла и, прижавшись к ее мокрой от слез щеке, пробормотал:
– Надеюсь, твой брат отвергнет тебя, когда его союзник заметит в первую брачную ночь, что его прекрасная невеста уже была в объятиях другого.
Затем он прижал ее к стене, где Натайра, задыхаясь, осела.
Девушка схватилась за горло, отплевываясь и кашляя, болезненно втягивая спасительный воздух в свои горящие легкие. Ненависть вспыхнула в ее взгляде, и над ними в небе засверкала яркая молния.
Она смотрела на него так, словно ей нечего было терять, словно ей хотелось, чтобы он крепче сжал ее горло.
– Моя брачная ночь тебя не касается, но, когда я вылезла из постели Блэра, у него не было причин жаловаться.
Аласдер не выдержал и замахнулся.
– Ты ударил меня! – выдавила Натайра, задыхаясь, и схватилась за щеку. – Но знаешь что, Аласдер? Боль пройдет, угаснет. Как и все, что когда-либо было между нами!
Ее глаза наполнились слезами, и она с трудом заставила себя встать.
– Я любил тебя, – прошептал мужчина, прежде чем отвернуться и оставить ее наедине со своими слезами. Только ее горький смех преследовал его в ночи.
– Только дурак может руководствоваться чувствами, – крикнула она ему вслед. – Жизнь была бы легче без чувств!
Глава 28
Фингаль вызвал к себе своего сына Блэра. В его покоях в это раннее время уже горел огонь, и кружка тяжелого сладкого вина согревала мужчину изнутри. Хотя он и не хотел в этом признаваться, рана и лихорадка стоили ему немалых сил. К тому же после воспаления легких, которое чуть не доконало его несколько месяцев назад, он еще не набрал свою прежнюю силу.
Впервые в жизни он почувствовал свой возраст. И это не давало ему покоя. Ему нужно было еще многое уладить, прежде чем пришло бы его время. Этим он был обязан своим сыновьям и своему клану. Первый шаг он уже сделал, боясь не пережить воспаление. Тогда он потребовал от своих сыновей признать старшего брата Блэра своим преемником и новым главой клана. Они поклялись Блэру в верности и преданности, как он и потребовал от них. Таким образом, его преемственность была урегулирована, но вражда на границах с каждым днем доставляла все больше беспокойства.
Когда Блэр вошел, Фингаль надеялся, что сын признает необходимость стабильного мира для клана и подчинится его желаниям.
– Блэр, mo bailaich, заходи и присядь ко мне. Мне нужно обсудить с тобой одну очень срочную вещь.
Блэр занял свое любимое место у шахматной доски. К партии приглашали два соответствующих игре королей роскошных стула.
Фингаль подошел, взял искусно вырезанную пешку и открыл игру с хода на два поля вперед. Он поставил свой кубок с вином и тоже сел. Они сыграли друг против друга столько партий, что Фингаль, не глядя, понял, что Блэр собирается противопоставить ему свою пешку. Он улыбнулся, когда его сын сделал именно это.
– Я позвал тебя потому, что тщательно обдумал кое-что, – начал он разговор, вводя своего коня в игру.
Блэр противопоставил ему своего черного коня и вопросительно посмотрел на отца.
– Я желаю вам жизни без сражений. Эти постоянные беспорядки, в конце концов, должны быть урегулированы. Мы должны установить мир между кланами.
– Да, отец. Но какие у нас варианты? Мы не можем мириться с постоянными кражами скота.
– Вот почему следует заключать и укреплять союзы, сын мой. Не простой клятвой, а договоренностями, которые будут иметь долгосрочный характер. Мы должны объединить наши семьи. Завязать кровные узы.
Рука Блэра зависла над его фигурами.
– Согласен с тобой, m'athair.
– Брак объединит наши кланы лучше, чем любая клятва верности, – пояснил Фингаль.
– Брак по договоренности? Ты ведь позволишь мне самому сделать свой выбор, отец, не так ли?
– Конечно, я ни к чему не буду тебя принуждать, но необходимость крепкого брачного союза ты, наверное, осознаешь.
– Не беспокойся. С выбором жены я в любом случае укреплю клан.
Фингаль испытал облегчение. Он рассчитывал на более сильное сопротивление.
– Если от такой связи будут дети… – отметил он, – … то установится прочный мир между Маклинами и Кэмеронами. – Довольный, он поднялся и положил руку сыну на плечо. – Твоя проницательность и чувство ответственности заставляют меня гордиться тобой. Ты поведешь клан в мирные времена.
– С Кэмеронами? – недоверчиво спросил Блэр.
– Об этом мы все это время и говорим, – заметил Фингаль и знаком велел Блэру сделать следующий ход.
– Я говорю о союзе со Стюартами. Не с Кэмеронами, – возразил Блэр, повысив голос.
– Мы не ссорились со Стюартами. Они к нам уже давно дружески расположены, – продолжал свою мысль Фингаль, пока стук в дверь не прервал разговор. Но в принципе Фингаль пока был доволен. Теперь Блэр знал его точку зрения, и даже если бы он не разделял его мнения, то знал бы, что было правильно, и действовал бы соответственно. В дверь просунул голову Кайл.
– Отец, у нас гости. Дункан Стюарт и некоторые из его людей сидят в зале. Я принес им пива и жаркого. Хочешь присоединиться к ним или мне попросить Пейтона принять их?
– Где Шон? Я был бы ему очень благодарен, если бы он смог ненадолго меня заменить. Мы с Блэром еще не закончили наш разговор.
Кайл пожал плечами:
– Я не знаю. Его не видели весь день, и его не было на завтраке в зале. Пейтона, кстати, тоже не было.
Недовольство Фингаля отчетливо проявилось на его лице. Он сжал губы в узкую линию и повернулся к Блэру:
– Поскольку твой брат Шон, судя по всему, опять волочится за какой-то бабьей юбкой, нам придется отложить наш разговор на потом. Мы ведь согласны в очень важных вещах. Это меня успокаивает. Не мог бы ты поприветствовать наших гостей, пока я буду менять повязку? Эта паршивая
