– Об Уолсингеме можно больше не тревожиться. А вот о тебе… не знаю, не знаю. Но я не люблю разбрасываться орудиями, которые еще могу пустить в дело, и посему ты будешь жить.
Луна поспешила вновь опустить голову.
– Я весьма благодарна вам за…
– Ты будешь жить, – медоточивым до ядовитости тоном повторила Инвидиана, – в назидание тем, кто может подвести меня в будущем. Отныне твои покои тебе не принадлежат. Можешь остаться в Халцедоновом Чертоге, но что до крова и пищи – в сем полагайся только на чужую милость. Всякий, кто поделится с тобой пищей смертных, будет жестоко наказан. Если же кому вздумается поднять на тебя руку, я отнесусь к этому снисходительно. С этих пор ты больше не знатная леди моего двора.
Слова королевы гремели жестко, безжалостно, точно удары молота о камень. Руки Луны безжизненно обмякли, без сил опустились на колени. Да, она могла удариться в слезы – возможно Инвидиане и хотелось, чтоб она разрыдалась, моля о прощении, покорно простерлась ниц, еще как-то выразила угоднический страх, но Луна не могла заставить себя шевельнуться. Без дрожи, без слез взирала она в ледяное, надменное лицо королевы и только старалась понять, чем могла провиниться.
– Взять ее, – равнодушно приказала королева.
На сей раз Ахиллу вправду пришлось поднять Луну на ноги и выволочь из зала прочь.
Воспоминания:
6 апреля 1580 г.
Все началось с легкой дрожи, со звона тарелок и чашек на полках буфетов, со стука ставень о стены.
Затем затряслись сами стены.
Опасаясь, как бы потолки не рухнули прямо им на головы, люди выбежали на улицы Лондона. Там-то их и поджидала смерть: кладка стен расшаталась и камни посыпались вниз, на мостовые. Катаклизм не щадил ничего – даже каменный шпиль Вестминстерского аббатства треснул и рухнул на землю. Королеву беда застала в комнатах Уайтхолла; по всему югу Англии сами собой, без помощи человеческих рук, зазвонили церковные колокола.
Легковерные решили, будто на их головы наконец-то обрушилась Божья кара.
Но нет, кара сия исходила не от Господа, да и предназначалась отнюдь не для них.
В глубинах Канала всколыхнулось морское дно. Казалось, волны вздымаются к самому небу. Море поглощало всех, невзирая на флаги: англичане, французы, фламандцы гибли в воде, шли ко дну вместе с разбитыми в щепки кораблями.
Кое-кому незадолго до гибели посчастливилось лицезреть причину столь великой дрожи вблизи.
Огромные тела с титанической силою взрезали волны. Пред взорами нескольких злополучных мореплавателей предстали исполинские головы, ладони величиной с ломовых лошадей, ноги толще древних дубов, а затем воды поднялись на дыбы, и больше они не видели ничего.
В том месте, где от скал Дувра откололась и рухнула в море часть каменного утеса, возник свежий белоснежный шрам.
Еще не один день смертные по обе стороны Канала будут чувствовать отголоски землетрясения, даже не подозревая, что там, в глубине неспокойного моря, ужасные твари морские пируют на мертвых телах Гога и Магога, лондонских великанов, изображения коих торжественно носят по улицам города каждый праздник Летнего солнцестояния, во главе процессии лорд-мэра.
Нечасто конфликты дивных становятся столь очевидны для всех, но великаны, гордые древние братья, давно отказывались признавать над собой власть какой-то там королевы, а Инвидиана неповиновения не терпела. Одни говорили, будто когда-то она состояла с братьями в дружбе, но прочие поднимали их на смех: друзей у Инвидианы не было отродясь. В лучшем случае, когда-то Гог и Магог были для нее полезны.
Теперь же надобность в них отпала.
Расправиться с великанами втихомолку было невозможно. Инвидиана двинула на них полчища прислужников, эльфийских рыцарей и обайа[36], баргестов и красных колпаков из северной Англии, а командовал этим войском жестокий сэр Кентигерн Нельт. Сражение бушевало на скалах Дувра, пока вначале один, а за ним и второй брат не пали под напором противника. Напоследок, выражая презрение к побежденным, Нельт швырнул их тела в море – оттого-то земля и содрогнулась на многие мили окрест.
Пока смертные прятались по углам да молились, дивные воины насмехались над павшими врагами. Когда же волнение в море утихло и любоваться стало нечем, они отправились восвояси, праздновать свой кровавый триумф.
Округ Тауэр, затем Фаррингдон Вне[37], Лондон,
15 апреля 1590 г.
Под неусыпным взором монументального каменного изваяния Елизаветы Девен ехал к вершине Ладгейтского холма, в сторону городской стены. Взгляд королевы заставлял чувствовать себя мальчишкой, пойманным за увиливанием от дел. Да, в этот день лейтенант Благородных пенсионеров позволил ему не являться на службу, и все же, въехав в сопровождении Колси в ворота, украшенные изображением королевы, и оказавшись в Лондоне, Девен вздохнул с облегчением.
Дожди, заливавшие город в последние дни, в кои-то веки отмыли столицу если не дочиста, то хоть отчасти. Улицы поменьше и поуже до сих пор утопали в предательской слякоти, но Девен держался широких проездов, влажно блестевших мокрым булыжником и тесаным камнем мостовых. Внимательно следить, куда конь ставит ногу, пришлось только после того, как он повернул на север, к холму Святого Дунстана.
В церковном дворе он осадил коня, бросил поводья Колси, в два прыжка одолел ступени, ведущие к дверям, миновал озадаченного служку, старательно мывшего крыльцо, и вошел внутрь.
После блеска омытых ливнями улиц полутемная церковь казалась мрачной. Не успели глаза приспособиться к темноте, как неподалеку раздался голос:
– Чем могу служить юному мастеру?
Голос звучал впереди и несколько слева.
– Я ищу кое-кого из ваших прихожан, но где их дом, не знаю. Не могли бы вы указать мне путь? – ответил Девен, повернувшись туда.
– С радостью. Имя?
В глазах прояснилось настолько, что Девен сумел различить в полутьме лысеющего священника.
– Семейство Монтроз, – отвечал он.
Священник нахмурил брови, отчего морщины, избороздившие его лоб, сделались глубже прежнего.
– Монтроз… и, вы говорите, они из нашего прихода?
– Да. Я ищу Анну Монтроз, юную девицу из благородной семьи, до недавнего времени состоявшую на службе у графини Уорик.
После недолгих раздумий священник отрицательно покачал головой.
– Весьма сожалею, юный мастер, – сказал он, – но прихожан с таким именем у меня нет. Быть может, вы ищете церковь Святого Дунстана на западе, что за городскими стенами, невдалеке от ворот перед зданием Темпля?
– Что ж, справлюсь там, – машинально откликнулся Девен, поблагодарил священника за помощь и двинулся к выходу.
Перепутать приходы графиня никак не могла. И все же некие призрачные надежды заставили Девена объехать окрестности Святого Дунстана, поспрашивать во всех церквах, стоявших поблизости, а затем вновь пересечь весь город, дабы наведаться в другую церковь Святого Дунстана, мимо которой он проезжал не далее как сегодня – с утра,
