- Эй! – возмущенно выдохнул ошарашенный Яковлев, дернув рукой. – А понежней, Шестерняков?!
- Прошу прощения, - ухмыльнулся Матвей, ни капли не переживая за свой поступок, нагло заглядывая в глаза мужчины. – Сил много.
- А ума, видимо, не надо? – хмыкнул Михаил Александрович, однако так же, как и минутой ранее, доверительно подставил Матвею свое запястье, на котором тот ослабил узел, завязав крохотную бабочку.
Когда наступила очередь Матвея одеваться, Михаил Александрович, к огромному удивлению Шестернякова, вел себя достаточно порядочно. Матвей решил, что тот будет всячески комментировать каждое свое действие, но Яковлев позволил себе лишь раз стукнуть сутулящегося Матвея, строго сказав, что у врача должна быть прямая спина, показывающая уверенность человека. Как связана уверенность и прямая спина Матвей так и не понял, но сутулиться перестал, лишь возмущенно засопел, ведь прикосновение Михаила Александровича далеко не было мягким, и удар оказался достаточно сильным, чтобы заставить вздрогнуть. Когда оба помогли друг другу надеть перчатки, они вышли к остальным студентам.
Жарин, уловив момент, пока Яковлев что-то начал объяснять старосте по поводу записи акта, подвалил к другу, шепнув ему:
- Ваши одевания были похожи на заигрывания, дружище, - и Сашка с хитрецой в глазах подергал бровями, довольно растягивая губы в широчайшей улыбке.
- Заткнись, - закатил глаза Шестерняков, чувствуя, как даже в футболке под низом трехсот одежек начинает липнуть к телу. – Если ты – гей, то это не значит, что вокруг все такие же.
- Не стал бы я так утверждать, - пожал плечами отчего-то задумавшийся Сашка.
Матвей не успел спросить, что бы это значило, как Яковлев подозвал его к себе. Мужчина включил вытяжку над столом, и помещение заполнилось шумом втягиваемого в трубу воздухом. По комнате начал распространяться неприятненький запашок несвежего тела, и девушки почти что отпрянули от стола, но под строгим взглядом преподавателя вернулись обратно. Не так сильно и воняет, если не задумываться, что именно лежит на длинном столе. Терпеть можно. И Яковлев, как бы Матвей не хотел это принимать, в чем-то прав, заставляя смотреть на все нюансы работы суд-мед экспертов. Подобного студенты больше нигде не увидят – это раз, а, во-вторых, предстоит еще сдавать зачет, и в билете совершенно точно может попасться вопрос, связанный со вскрытием, и проще отвечать, когда наглядно видел, как все происходит в жизни, чем читать материал по учебнику.
***
Выжатый, как лимон, Шестерняков упал на свой стул в учебной комнате, ощущая, как футболка на спине вся взмокла за те полтора часа, что они провели в морге. Девчонки убежали на перерыв, щебеча нечто о том, что еще долго не смогут есть мясо, да и вообще аппетита нет, но нужно чем-то заняться, чтобы не сидеть в комнате, где все напоминает о произошедшем в морге. Подобный опыт из своей жизни Матвей запомнит надолго. Он четко выполнял все то, о чем говорил ему Яковлев, помогая вскрывать, перемещать органы, взвешивать их и точно выяснять, в чем возможная смерть лежащего на столе человека. Однако стоит признать, у Матвея аппетит тоже пропал, и есть ему совсем не хотелось. Но Шестерняков был доволен – он испытал себя, выйдя героем из битвы с собственными планками, за которые можно или нельзя переступить. А вот Сашке оказалось невероятно плохо. Он за полтора часа дважды выходил на свежий воздух, чтобы как следует продышаться.
- Ты - натуральный псих, - сел рядом с другом бледный Жарин, поморщившись. – Как ты вообще умудрился выдержать все эти… Эти… - парень взмахнул рукой, пытаясь описать все моменты вскрытия. – И ты еще с таким интересом все расспрашивал у Яковлева. Мне даже в какой-то момент показалось, что вы с ним на одной волне, и понимаете друг друга с полуслова! Фу, просто невероятно!
Шестерняков польщенно ухмыльнулся. И в то же время он понял, что никогда не скажет другу, что в какой-то момент он думал о том, что зря согласился на вскрытие, помогая Яковлеву. Потому что, как бы кто не храбрился, когда в первый раз сталкиваешься с тем, что приходится препарировать не фиг его знает, сколько валяющийся в формалине, труп, а вполне человеческий – становится не по себе. Но ничего не поделаешь – такова работа любого судебно-медицинского эксперта. Но все равно становилось немного противно, пока в мозгах Шестернякова не щелкнуло нечто, напоминающее, что перед ним лежит всего лишь тело, а не живой человек. Тем более, устанавливая причину смерти, вполне возможно, он раскрывает некие тайны смерти, которые в будущем могут понадобиться для того же следственного комитета.
Неожиданным стало то, что Яковлев не сказал почти ни одну колкость во время работы, даже подбадривал Матвея, точно раздавая указания и помогая в случае необходимости, когда Шестерняков попросил сам сделать надрез.
- Послушай, работа каждого человека важна, верно, Сашка? – пожал плечами уставший морально и физически Шестерняков. – Даже, если это патологоанатом или суд-мед. И я понял, что за эти шесть лет ничего не цепляло меня так сильно, как судебка.
- Точно, псих, - покачал головой ошарашенный парень. – Ты невероятен, друг. Но, похоже, ты нашел то, чем бы хотел заниматься, - и Сашка, неуверенно улыбнувшись, стукнул друга по плечу, то ли поздравляя его, то ли сочувствующе поддерживая выбор.
Яковлев пришел после перерыва, сжимая в руке журнал. Вся группа уже успела собраться, заранее обсудив сегодняшний день и планы на воскресенье, а также то, как они будут писать акт и как несправедливо, что им – шестикурсникам, придется все писать от руки, а не распечатывать на принтере. Почувствуй себя младшеньким!
- Удивительно, но вы довольно неплохо держались, - вырывалась изо рта Яковлева похвала, и Матвей поерзал на месте, прислушиваясь, не показалось ли ему, что их похвалили. Но, поняв, что все так же, как он, ошарашенно ловят челюсти, услышав недокомплимент, Шестерняков понял, что не ошибся – ему не послышалось. – Но вы все знаете, что я не могу никого оставить без оценки, поскольку каждый день идет в журнал, - Михаил Александрович открыл тонкую тетрадь, находя свою группу. – Шестерняков и Полянова мне помогали, поэтому им я ставлю пятерки, а остальным продублирую оценки за прошлое занятие.
Что?! Что-о-о-о?! Матвей уставился на Яковлева, как баран на новые вороты, не веря тому, что он услышал про оценку. Он серьезно поставит пять?! Это показалось чем-то невероятным! Староста почти запищала от восторга. По сути, она получила оценку ни за что, потому
