- Только не забудь, что завтра у нас знакомство с трупом, а Яковлев, собака, может учуять от тебя запашок.
- Да не боись, - бесстрашно заявил Саша. – Не учует. Это к тебе он постоянно цепляется, почем зря. А я для него… Так… Белая моль. Ладно, развлекайся с учебниками.
Жарин, накинув куртку, быстро ушел, оставив Матвея за хозяина. Тот не особо оказался против побыть в одиночестве, переваривая то, что его друг может выглядеть не так, как он привык. Стало ли противно Шестернякову? Нет, не стало. Более того, он отнесся к этому более спокойно, чем сам думал. Не став больше размышлять о внешних выкрутасах Сашки, парень углубился в подробное изучение поэтапного вскрытия трупа. Он жопой чувствовал, что завтра произойдёт нечто, что ему не понравится.
========== Глава 4. ==========
В небольшом помещении, куда ввалилась всем скопом группа Матвея, оказалось достаточно душно, несмотря на прохладную погоду на улице. Снаружи начал моросить дождик, что весьма сгущало краски субботнего утра, но ничего не могло снизить настрой Шестернякова получить кайф от первого вскрытия, к которому он готовился, подробно прочитывая все нюансы проведения разрезов. Парня немного трясло внутри от предвкушения и желания понять, насколько он способен справиться, выдержит ли его психика. Девчонки не особо тянулись ассистировать Яковлеву, который сразу заявил, что не потерпит причитаний и ворчаний, потому что его слушать нужно беспрекословно, выполняя все требования. Поэтому представительницы слабого пола уткнулись в свои блоковые тетрадки, предпочитая записывать этапы вскрытия, нежели орудовать инструментарием. Саша после вчерашней попойки был бледно-зеленый, постоянно массировал виски. Голова у него раскалывалась на части, поэтому про его участие во вскрытии и речи не шло. Яковлев смерил Жарина недовольным взглядом, но ничего не стал говорить, лишь плотней сжал узкие губы, высказывая всем видом, что недоволен состоянием студента, но личная жизнь парня не его забота. Главное, что вообще на пару пришел.
Яковлев пристальным взглядом осмотрел каждого из группы. Его серые глаза ни на ком конкретно не останавливались. Он убедился лишь в том, что все одеты в застегнутые белоснежные халаты, что студенты не забыли про шапочки и бахилы, а так же чтобы они держали в руках тетрадки и ручки, готовые записывать под диктовку. За спиной у преподавателя, накрытый тканью, лежал силуэт человека, и пока что никто не стремился узнать, кто именно скрывается за полотном.
- Итак, - Михаил Александрович отметил в журнале всех присутствующих, даже не называя никого по фамилии, запомнив всех по именам и отчествам на раз-два, - мне нужен один ассистент и один человек, который будет записывать за мной мой собственный акт, потому что в любом случае мне нужно будет отдавать документ по вскрытию.
Староста неуверенно подняла вверх руку, пискнув, что она готова записывать. Все девчонки поморщились, поскольку они тоже были бы не против помочь красивому преподавателю, чтобы выделиться, но староста как всегда успела быстрей всех.
- Отлично, тогда, присаживайся за тот стол, - Яковлев кивнул в сторону старенькой мебели. – Слушай все внимательно. Повторять я не хочу и не люблю. Если что-то упустишь – будет плохо, - девушка быстро закивала, поспешив сесть на указанное ей место.
Ассистировать никто не стремился, а Шестерняков принципиально не поднимал руку, хотя ему очень хотелось вызваться, но он не был уверен, что Яковлев не сделает так, чтобы проигнорировать Матвея. У них, как понял парень, с мужчиной тихая, необъявленная, но относительно спокойно протекающая война. И Яковлев, видя желание Матвея поучаствовать во вскрытии, мог бы преспокойненько, зараза такой, вызвать кого-нибудь другого. Поэтому Матвей, пожевывая губу, молча стоял в сторонке, почти не отсвечивая.
- Что, неужели никто не хочет? – Яковлев издевательски вскинул вверх черную бровь, усмехнувшись. – Вы же все так рвались на вскрытие, а в последний момент поджилки затряслись. Ладно, отлично, тогда я выберу сам, - взгляд мужчины проскользил по студентам, пока его взгляд не остановился на Матвее. – Шестерняков, твоя тонко организованная душа выдержит подобную экзекуцию?
Матвей скрежетнул зубами, почти с улыбкой уставившись на преподавателя, стараясь не высказывать всем своим видом, как он почти ненавидит Михаила Александровича за его издёвки. Кто-кто, а Матвей этого не заслужил хотя бы за то, что всегда готовится к занятиям, что тянется к знаниям, впитывая их, как губка.
- Моя тонкая душевная организация не против испытать себя на прочность, - относительно ровно ответил Матвей, услышав смешок Сашки за спиной, который незаметно толкнул друга в спину, чтобы он перестал колкостями отвечать на колкости.
- Что ж, - Яковлев усмехнулся, и в его серебристых глазах сверкнуло нечто, что Шестернякову напомнило довольствие подобным ответом. – Тогда пойдем переоденемся. Нам нужна дополнительная экипировка. А вы, - мужчина строго взглянул на студентов, - осмотрите пока необходимый инструментарий.
Указанные вещи лежали на подносе, стоящем у окна. Возле лотка сразу сгрудились девушки, разыгрывая бурную деятельность. Матвей проследовал вслед за преподавателем в примыкающую к помещению комнату, в которой оказались висящие на вешалках плотные старые халаты, одноразовые пакеты с дополнительными, сделанными из тонкого материала, фартуками, и специальная одноразовая ткань, надеваемая поверх обуви на манер высоких бахил. Вдоль правой стены выстроились в ровный строй две раковины с мусорными баками под ними. В дальнем углу стоял небольшой шкаф, откуда Михаил Александрович достал две пары перчаток, одну пару из которых кинул Матвею. Парень едва сориентировался, схватив кинутый пакет, чуть не уронив его на пол. Он возмущенно взглянул на Яковлева, а тот лишь невозмутимо пожал плечами, хмыкнув.
- Смотри, Шестерняков, сначала одеться мне поможешь ты, а потом я тебе, - мужчина, отложив свою пару перчаток на столик рядом с раковинами, взял в руки пакет с фартуком и тканевыми бахилами. – Свой халат не снимай, надеваем на него сверху все то, что я тебе буду говорить.
Матвей порадовался, что додумался надеть футболку под халат, припомнив слова преподавателя, что в морге будет достаточно душно, а упасть от перегрева в обморок при всем честном народе Шестернякову уж очень не хотелось.
Яковлев вел себя достаточно расслабленно, диктуя Матвею инструкции по одеванию, а сам попутно подкалывал его, отпускал колкости, из-за которых у студента начинал нервно дергаться глаз. То Матвей якобы не так завязывает бантики на спине, то слишком слабо затягивает халат, то еще что-нибудь. В какой-то момент времени, когда Михаил Александрович повернулся к Матвею лицом, чтобы парень смог завязать тесемки халата на запястьях, у студента от очередной издевки нервы потихоньку приготовились выйти в открытое
