Собравшись, Матвей только хотел написать СМС Яковлеву, что он к нему выезжает, как в коридоре квартиры послышался шум, и через минуту перед Матвеем, готовым уже уйти, предстали родители. Мама, скидывая обувь, высказывала что-то отцу относительно того, что пора им уже менять автомобиль, а то старая машина уже на ладан дышит. Отец что-то бурчал, отнекивался, почти не слушая. Родители не замечали сына, пока тот громко не осведомил взрослых:
- Мам, пап, я теперь врач! – и парень гордо выпятил грудь вперед, демонстрируя, как он доволен.
Мама запричитала. Всплеснув руками, она кинулась обнимать сына, едва скинув один сандаль. Отец кивнул, пряча улыбку и неожиданно заблестевшие глаза.
- Ох, дорогой ты мой! – женщина стискивала в объятиях, буквально повиснув на шее сына. – Я так за тебя рада, мальчик мой. Все, теперь осталось получить диплом и сдать аккредитацию, а потом еще в ординатуру поступить.
- Мать, - отец подошел ближе, хлопнув Матвея по плечу, - прекрати слезы пускать. Наш сын уже большой парень. Ну, когда у тебя вручение заветного документа?
- Через два дня, - Матвей, поцеловав маму в щеку, отстранил ее от себя. – Я решил не идти на выпускной. Вместо этого с ребятами в кафешке группой посидим, - Шестерняков безбожно врал, ведь это время он хотел провести с Яковлевым. – А вручение через три дня, потом аккредитация.
Мама заохала, и как бы между делом спросила, куда Матвей собрался.
- Пойду с Сашкой отмечу окончание, - и снова вранье. – Наверное, заночую у него.
- Что-то ты часто у Жарина пропадаешь, - хмыкнул отец, а сердце у Матвея чуть не остановилось. – Ну, смотри, не напивайся слишком сильно.
- Конечно, па, - кивнул Шестерняков-младший, задорно подмигнув отцу.
Выскочив из квартиры, Матвей прижался к двери спиной, переводя дыхание. Врать родителям ужасно. Шестерняков, каким бы сыном он ни был, привык к честности по отношению к любимым людям, так что для него ложь, как серпом по яйцам провести – болезненно и жутко непривычно. Снова встал вопрос о том, чтобы сказать о своей ориентации. Да и кто он вообще? Гей? Би? Или у него встает только на Яковлева? Вообще не ясно. Да и разбираться Матвей особо не спешил. Его устраивало то, что он чувствовал по отношению к Михаилу Александровичу.
В задумчивости Матвей на автомате добрался до квартиры Яковлева, сам не замечая, как очутился возле знакомой двери, нажимая на звонок. Сердце заклокотало внутри, и парень, прибывая в волнении, прикусил губу. Они с Михаилом Александровичем не виделись с тех пор, как произошло то признание в машине. Это будет впервые, когда Матвей взглянет на мужчину, осознавая, какие чувства они друг к другу испытывают. Шестерняков сглотнул, когда дверь медленно открылась.
- Привет, - только успел выдавить из себя Матвей, как оказался втянут внутрь квартиры.
Рот Шестернякова сразу накрыли знакомые губы, впечатываясь жадным поцелуем. Матвей от неожиданности ахнул, но быстро успокоился, когда руки Яковлева ласково обхватили его лицо. В жилище Михаила Александровича царила полнейшая мгла, только слабый свет бра освещал большую гостиную. Даже шторы на окнах были запахнуты, создавая романтическую атмосферу. Но Шестернякову было не до романтики. Стоило ему оказаться в чужих руках, как все предохранители были сдернуты. Матвей, прижав Яковлева за талию ближе к себе, буквально застонал в поцелуй, открывая рот навстречу напористому языку. Мурашки всколыхнули во всем теле волну возбуждения, и Матвей сам не понял, как начал судорожно стягивать с Яковлева его футболку. Мужчина словно именно этого и ждал. Он притиснул Матвея к стене, жадно проведя ладонями по бедрам парня, силой раздвигая его ноги и втискиваясь между ними. Шестерняков чуть не упал, почти повиснув на Яковлеве, обхватив его за плечи. Парень так сильно сжал пальцами чужие руки, что Михаил Александрович от боли застонал, оторвавшись на секунду от губ Матвея.
- Еще, - требовательно заявил парень, оглушенный пылкостью мужчины. – Поцелуй еще…
Яковлев не стал долго ждать, припечатывая своим телом Матвея к стене. Они принялись быстро избавляться от одежды. Михаил Александрович до синяков сжимал ягодицы парня, а когда его пальцы проникли под кромку белья, коснувшись ложбинки между округлыми полушариями, мужчина не сдержался, рыкнув. Он прижался лбом к плечу Матвея, тяжело и шумно дыша.
- Черт… Ты себя растягивал, - констатировал факт мужчина. – Блять, Матвей, ты там такой влажный. Малыш мой…
Матвей задорно рассмеялся, но его смех стих, стоило только пальцам Яковлева проникнуть внутрь без всякого напряга.
