Михаил Александрович молчаливо кивнул, и вскоре Матвей залюбовался тем, как идеально на его руке закрасовались подаренные часы.
- Чудесный подарок, спасибо, - парень прижал мужчину к себе, целуя его, передавая через прикосновение всю свою благодарность, все испытываемые чувства. – Я буду бережно носить их.
Яковлев заулыбался. В его серых, таких прекрасных и ошеломительных, глазах заискрилась благодарность и счастье, чем Матвей остался очень доволен. Они быстро выпили бутылку вина, после чего Яковлев утянул парня на софу, продолжая то, на чем они остановились в ванной. Шепча имя мужчины, Шестерняков активно помогал тому раздевать себя, продолжая плавиться в крепких руках.
***
Матвей проснулся резко, неожиданно. Приятная тяжесть чужого тела перестала давить сверху, и рука Яковлева исчезла с талии. Звонил телефон. Не Матвея, и тот, ругнувшись, приподнялся на локтях, видя, как в потемках голый Михаил Александрович ищет свое средство связи на полу. Ругаясь сквозь зубы, мужчина все-таки нашел трубку и сонно буркнул:
- Я слушаю…
На том конце кто-то что-то начал говорить. Матвей рухнул обратно на подушку, потерев глаза. Спать хотелось неимоверно. Шестерняков снова приподнялся, нашел свой телефон и вздохнул. Время едва-едва перевалило за четыре часа утра. Они поспали от силы полчаса. Большую часть ночи они занимались любовью, и все тело Матвея, начиная от макушки и заканчивая пятками, болело. Парень взглянул на Яковлева, протянул руку, чтобы коснуться его спины, но заметил, как тот напряжен. Матвей нахмурился, хотел подползти ближе, но Яковлев неожиданно заговорил со своим собеседником:
- Хорошо, я понял. Не плачь, пожалуйста, ладно? Я буду… Да, я приеду. Мне надо будет собрать вещи… Да… Нет, пожалуйста, не решай все без меня! Я приеду завтра, точнее, сегодня ближе к вечеру… Да…
Яковлев отключил телефон, прикрыв лицо ладонями. Матвей, предчувствуя что-то, подполз к мужчине и, сев позади него, ткнулся подбородком ему в плечо, обняв за талию. Мужчина вздрогнул, напрягся еще сильней, а после чуть ли не расслабленной желешкой откинулся назад. Парень заметил, как дрожит Яковлев. То ли от окна, впускающего в комнату прохладный ночной ветерок, то ли от переживаемых внутри эмоций.
- Что такое? – шепотом спросил Матвей, сердце которого от дурных предчувствий само упало вниз. – Скажи мне. Давай, не держи в себе. Ты же знаешь, что при мне нет смысла быть молодцом.
Яковлев хмыкнул, но как-то грустно, натянуто. Он положил руки на ладони Матвея, скрещенные на его животе.
- Мне надо уехать в Москву на неопределенный срок, - глухо, но как-то холодно, словно скрывая панику и страх, произнес Яковлев.
- Почему? – Матвей нахмурился, не понимая, в чем дело.
- Мой отец в больнице с инфарктом. Я должен собирать вещи, - мужчина выбрался из ослабевших объятий Матвея и, встав, со всего размаху смахнул со стола опустевшую бутылку из-под вина и бокалы. – Блять, - Яковлев, судорожно натянув на себя штаны, быстрым шагом удалился из комнаты, буквально выскакивая на балкон.
Матвей вздрогнул, когда стекло разлетелось по полу. Ну вот, еще нужно будет собирать осколки, но винить Яковлева парень не мог, пребывая в полном шоке. Он бы точно также, не сдержав эмоции, что-нибудь бы разбил. Все счастливо-радужное настроение прошлого дня резко потускнело. Байки старушек о подаренных часах больше не стали казаться всего лишь глупой приметой.
========== Глава 21. ==========
Матвей, сонно кутаясь в одеяло, потерянным взглядом наблюдал за сборами Яковлева. Тот нервно кидал в чемодан вещи. Мужчина, словно не в себе, совсем не следил за тем, как он складывал одежду. Они, брошенные просто так, представляли собой настоящий хаос многочисленных кучек. Но Матвей предусмотрительно молчал, сжав губы в тонкую полоску. Спать хотелось неимоверно. На улице даже рассвет не забрезжил, а Михаил Александрович уже почти собрался к дальней поездке. Матвей незаметно вздохнул. Что за хуйня?! Он, вообще-то, рассчитывал на совершенно другое времяпрепровождение с любовником! Но не тут-то было. Матвей начал искренне переживать за состояние Яковлева. Его отец в больнице… Конечно, кто угодно был бы не в себе, так что Шестерняков старался не отсвечивать особо, тихонько сидя на диване.
- Ты, я надеюсь, поедешь не на машине? – подал голос парень, когда молчать уже не было сил.
- Что? – Яковлев поднял взгляд на любовника, будто только сейчас сообразив, что тот находится все еще в квартире. – Я пока что не знаю, - а сам продолжил, бурча что-то себе под нос, кидать в чемодан какие-то вещи.
- Совсем с ума сошел? – пораженно ахнул Матвей, качнув головой. – Не вздумай садиться за руль. Ты не спал всю ночь, а ехать не близко.
Яковлев вздохнул. Он словно сдерживал клокочущее внутри чувство. И Матвей знал, что это за чувство. Банальный страх. Михаил Александрович, может быть, давно не общался с родителями, став взрослым и самостоятельным, но боязнь потерять близкого человека откидывала прочь все прочие недомолвки. Особенно, если ситуация касалась семьи. Матвей прекрасно понимал Яковлева, и переживал за него всем сердцем.
- Я… Если билета на поезд не будет, то я… - Михаил Александрович качнул головой, резко захлопнул крышку чемодана и застегнул замок.
Матвей, наплевав на свою голожопость, встал с дивана и, немного волнуясь, зная, что ему несвойственно проявлять всякие нежности, подошел к Яковлеву и обнял его. В объятиях не было никакой страсти, бури желания, а присутствовала всего лишь ласка и забота, так нужное сейчас тепло. Мужчина вздрогнул всем телом, после чего обнял Матвея в ответ, зарываясь носом в его плечо, глубоко вдыхая аромат парня.
- Все будет хорошо, - шепотом сказал Матвей, сглатывая неожиданно появившийся в горле странный ком.
- Сомневаюсь, что это так, но все равно, - Яковлев стиснул Матвея руками, обжигая горячим дыханием шею. – Извини, что все так вышло.
- Что за глупость? – хмыкнул Шестерняков, отстраняясь, чтобы заглянуть в глаза мужчины. – Нашел за что извиняться. В этом нет твоей вины, глупый. Я надеюсь, что с твоим отцом все будет в порядке.
Яковлев сдержанно кивнул, всматриваясь в лицо Матвея, после чего, словно не выдержав, он притянул его к себе и жарко поцеловал, словно вкладывая все свои переживания, чувства, всю испытываемую любовь. Парень немного растерялся, но ответил не менее резво, позволяя перехватывать инициативу. Шестерняков отлично отдавал себе отчет в том, что они и правда расстаются на неопределенный срок. Сколько отец Яковлева пролежит в больнице? Насколько все серьезно? А как же мама? Сможет ли он оставить ее совсем одну? Тысяча вопросов пронеслась в голове парня, но ни
