Астрид в это время бесится, рисуя стрелки. Ей не нравилось, что одна из них выше другой или слишком жирно прорисована.
Всё должно быть идеально. Всё до единого.
Когда до бала оставался час, Иккинг наконец выключает свою музыку, принимается молча расхаживать по дому в ожидании чего-то. Он всё думал: пойти ему пораньше, или всё же придти под самое начало; всё же решил придти к началу, ибо сама программа вечера ему не была интересна.
Но несмотря на такое решение, вышел на улицу рано. До школы ему идти всего-то минут пятнадцать, но он решил сходить в парк, купить себе кофе (или чего покрепче, для храбрости), сесть где-нибудь недалеко и затаиться. В животе несколько неприятно закрутило, остатки нервов всё же давали о себе знать. Иккингу хочется лечь спать, ведь это единственное, что ему помогает бороться со стрессовыми ситуациями; но, к сожалению, ему придётся потерпеть. Причём очень долго, ведь дискотека может продлиться максимум до девяти вечера. А он обычно ложится в половину девятого (опять же, если он не в себе).
На долю секунды ему кажется, что недалеко от него проходит она. Или просто похожая на неё девушка. Из-под голубоватой шерстяной шапки выглядывают золотистые волосы, которые есть только у неё… Или нет? Иккинг теряется в догадках, но думает, что это она. Просидев ещё с полминуты, Хэддок встаёт со скамейки, выкидывает пустую банку энергетика и идёт в сторону школы.
***
Все уже давно были в актовом зале. Около сцены стояло огромное количество стульев, перетащили сиденья поближе; некоторые парни сели на столы и принялись наблюдать за бегающими туда сюда на сцене актёрами и актрисами. Судя по их оживлённому бегу, они либо что-то потеряли, либо кого-то потеряли.
Иккинг идёт вдоль стены, выглядывает свободные места; не увидев оных, пожимает плечами, бредёт искать себе стул. Пока он искал стулья под столом, он слышит рядом с собой прекрасный голос:
— Эй, Иккинг.
Не было сомнений, это она. Хэддок боится поднять голову, но противиться себе не может, ибо хочет увидеть её как можно быстрее. И вот, поднимает глаза на неё…
Мысли его тут же спутались. Он уже и забыл, что он на балу, что ему нужен чёртов стул, и что он очень хочет спать…
— Хэй… — словно утробно говорит Иккинг, резко следом откашливается, — Астрид! Не узнал тебя! Ты прямо сияешь!
— О, спасибо, — тянет она, тут же поправляя свою чёлку. Иккинг пытается убрать с лица глупую улыбку, но выходит это криво. Он так и застыл в позе раком, ища стул.
— Тебе стул достать? Места все заняли, а стульев почти не осталось… — наконец-то оклимался он, вспоминая, зачем он наклонился.
— Конечно, буду рада… — продолжает она говорить милым тоном, от которого у Иккинга аж дрожь по телу прошла. Икк достаёт стулья, любезно несёт их в сторону сцены.
— Присядем у окна? Хотя, лучше не надо, а то замёрзнешь, — бормочет Иккинг, отвечая самому себе на вопрос; ищет глазами, куда бы разместить стулья.
— Можно сюда. Тут вроде нормально смотреться будет, — указывает Астрид на отдалённое от толпы местечко. И правда недалеко от сцены, да и толпа народу не мешает обзору или своими шумными разговорами.
— Окей, — Икк быстренько доходит в указанную точку, ставит стулья и оба присаживаются. Ракурс у них чуть левый, но зато всё хорошо видно. Свет не слепит, колонки на средней дистанции, плюс они вдвоём на их небольшой территории…
Иккинг вспоминает «скамейку запасного», как он сидел с ней и говорил о себе… Они были одни, словно на необитаемом острове. И сейчас повторяется то же самое. Но не совсем, конечно же. Вокруг всё равно было много людей и все они несколько смущали Иккинга. Астрид же не смущалась, ей всегда было плевать на количество толпы и где она сидит относительно её: в середине или отдельно.
— Как думаешь, насколько затянется спектакль? — спрашивает Астрид, скрещивая руки. Иккинг только сейчас заметил на её правом запястье красивый серебряный браслет с камешками.
— Ну, максимум я бы дал минут сорок. Ещё плюс минус минут десять. — предполагает Иккинг, по привычке немного качая головой из стороны в сторону, — В прошлом году было вообще полчаса.
— Да? Интересно… И что же там было? — хмыкает Астрид, начиная поглядывать на Иккинга. Хэддок мельком глядит ей в глаза, потом отводит их, чешет затылок.
— Что-то про мальчика, что не верил в Рождество, но потом поверил. Там больше танцев было, нежели самого сюжета… И плясали в основном младшие классы.
— Прикольно… И как танцевали?
— Ужасно, — мотает головой Иккинг, тут же расплываясь в улыбке, — Даже я бы лучше станцевал, если честно.
— Да? Покажешь потом свои навыки в действии? — дёргает бровью Астрид в точности так же, как это делает Иккинг. Хэддок аж растерялся.
— Если будут подходящие треки, знаешь… И если я не буду стесняться двигаться вокруг толпы народа… Как получится, короче.
— Ну-ну, — говорит она, немного щурясь; свет резко выключили и она сразу начала глядеть на сцену, — Началось…
Иккинг тоже глядит на сцену, немного потирая ладони; они жутко вспотели, да и в горле сильно запершило. Он лишь поглядывает искоса на неё, думает, как ему пережить этот спектакль. Икк не любил подобное, и вряд ли когда-нибудь полюбит. После этого у него либо болят глаза, либо болит шея, либо болит всё сразу — другого не дано.
Проходит минут десять, спектакль превращается в водевиль. Пока все смеялись над какими-то глупыми шутками, Астрид и Иккинг лишь хмыкали, фыркали, либо вообще никак не реагировали. На моментах, когда актёры и актрисы начинали танцевать, оба сначала завороженно наблюдали на движениями, но потом их энтузиазм пропадал, когда они замечали, что кто-то в танце фальшивит или вообще всё портит.
— Похоже им не хватило пятнадцати репетиций для того, чтобы нормально станцевать. — комментирует Иккинг, скрещивая руки и кладя одну ногу на другую. Астрид коротко гогочет на это заявление.
— С их навыками им и двадцати мало будет. Минимум сто.
— Точно. Может сразу до тысячи, не? — Хэддок наклоняет голову в сторону Хофферсон, ёрничает при этом. — И вообще, начнём с того, что у них не чувства ритма и они всё зазубрили словно
