Я переоделась в заранее выпрошенное у любимого папочки платье шута. Все-таки идея с цветочным балом-маскарадом, подкинутая мною Шарлотте устами Лешуа, была очень и очень недурственна. Да и Лу будет так меньше смущаться из-за маски на лице. Мой наряд представлял собой пестрые желто-зеленые лохмотья, расшитые сотней крошечных золотых колокольчиков и перевитые косичками из шелковых лент, а увенчивалось все предметом особой гордости — ярко-алой шляпкой в форме полураспустившегося бутона колокольчика. Я очень живо представляла смущение Кыси каждый раз, когда его взгляд будет натыкаться на мою довольную физиономию. А натыкаться он будет часто, поскольку место инквизитора было как раз напротив моего. Правда, вспомнив о неведомой спутнице Кысея, я помрачнела и задумалась, как бы незаметно подлить ей проносное.
Из-за духоты майского вечера бал было решено проводить на открытом воздухе. В просторном саду поставили навесы из зеленой шелковой ткани. Их поддерживали колонны, увитые гирляндами из живых цветов. Столы были выставлены полукругом, в центре располагался стол императора и его свиты. Предметом особой гордости Рыбальски стала огромная статуя розы, высеченная из цельной глыбы льда и доставленная прямиком из горного монастыря. На каждом ледяном лепестке по задумке Лешуа стояла корзиночка с молочным холодным лакомством, которое он назвал мороженым, чтобы отличать от княжеского "Поцелуя Единого". Ледяную розу должны были вынести из ледника и разместить на лужайке во время танцев, чтобы разгоряченные гости могли охладиться, отведав изысканного угощения.
Рыбальски вообще не скупились на устроении балов. Были приглашены лучшие музыканты, доставлены три телеги живых цветов, закуплены горы продуктов, из которых Лешуа обещал сотворить нечто настолько восхитительное, что про бал-маскарад еще долго будут вспоминать в Виндене и за его пределами. Впрочем, я тоже собиралась поспособствовать в создании незабываемой атмосферы вечера.
Шарлотта сновала между столов, поправляла газовые светильники-шары из разноцветного стекла на каждом из двадцати столов, проверяла чистоту и блеск столовых приборов из серебра, выискивала в померанцах увядшие лепестки и обрывала их, шипела на нерасторопных слуг в золотисто-зеленых ливреях и везде совала свой нос. Хозяйка особняка походила на тощую злую ворону, хотя ее платье из черного бархата символизировало орхидею, чьи кружевные цветы и темно-пурпурные перья украшали шляпку. Но мне крупный аметист в черной бархатке на шее женщины упорно казался глазом. Именно так, каркающая одноглазая ворона, кружащаяся над падалью…
Я болталась под ногами и раздражала Шарлотту, пока она не выдержала и не схватила меня за ухо. Колокольчики на моем наряде тревожно зазвенели.
— Убирайся и сиди в комнате, пока тебя не позовут, — процедила она.
— Не трогайте Луку! — отважно бросилась на мою защиту Луиджиа.
— А ты бы лучше себя в порядок привела, — обратила на нее свой холодный взор Шарлотта. — Почему до сих пор не заплетена? Хочешь опозорить нас перед императором?
Неожиданное внимание императора к свалившейся на ее голову падчерице вынудило Шарлотту лично заняться Лу. Она натаскивала девушку, как вести себя за столом и со знатными гостями, что и как говорить, как кланяться, как двигаться. Шарлотта сама выбрала падчерице наряд серебряной розы, мне почти не пришлось вмешиваться, если не считать идеи с хрустальными туфельками, которые надменная аристократка сдержано одобрила, даже не поморщившись от того, во сколько они обошлись. Все-таки, при всей моей неприязни к Шарлотте, во вкусе и щедрости ей было не отказать, как и в умении держать лицо в любых обстоятельствах. Правда, сегодня на балу ей придется проявить чудеса выдержки. Я довольно ухмыльнулась и позволила Лу увести себя.
Прибывающих гостей встречала хозяйка дома в черном, а рядом с ней, на контрасте, застыла падчерица в белоснежном воздушном платье, с туго заплетенной и уложенной в корону косой, в которую были вплетены серебряные нити. Серебристая маска была выполнена из тонкой парчи и увенчивалась у виска живой белой розой вместо шляпки. Появление императора сопровождалось нездоровым оживлением, к Фердинанду Второму были прикованы все взгляды, кроме моего. Меня интересовал Кысей. И я не сомневалась, что узнаю его, в каком бы наряде он не пришел. Гости-цветы все текли и текли, заполняя лужайку перед особняком веселым смехом и болтовней, я рыскала среди них и выглядывала инквизитора, обуреваемая ревностью, и не находила его. К гостям уже вышел хозяин в щеголеватом белом фраке и с золотистой маской нарцисса, подходящей к его огненной шевелюре, а Кыси все не было видно. Рыбальски пригласил всех к столу и представил повара. Лешуа в строгом черном фраке и в темно-красной маске полевого мака поклонился и подозвал к себе Луиджию. Вдвоем они должны были оказывать особую честь императору и лично прислуживать ему за столом. Сигизмунд в образе горделивого синего ириса стоял в стороне, обиженно поджав губы и пытаясь скрыть волнение.
А я наконец узрела мерзавца. Весь в темном, Кысей был в образе черного тюльпана, чей цветок перетекал с шелковой маски на лицо, скрывая добрую его половину. Работая локтями и расталкивая гостей, я бросилась к Кысеньке, краем глаза успев отметить нелепый наряд его спутницы в образе скромной незабудки.
— П-п-плофессол! — я оттолкнула от инквизитора девку в синем и повисла у него на шее, преданно заглядывая в глаза.
— Лука, — обнял он меня и придержал, пристально вглядываясь в лицо, — а тебе идет эта шляпа…
Он даже не покраснел, а на его лице не дрогнул ни один мускул. Неужели все забыл? Я расплылась в широкой улыбке и попыталась выговорить:
— Я - к-к-кол-л-л-ло…
— Мальчик-колокольчик, я понял, — отозвался он и вдруг провел пальцем по моей щеке, едва не смахнув фальшивую бородавку. — Будет весело, да, Лука?
Я растерялась, но не успела ничего ответить, потому что наглая девица, недобро зыркнув выцветшими глазами из-под муслиновой вуали, закрывавшей ее лицо на восточный манер, оттолкнула меня от Кысея и цапнула его за локоть, что-то прошипев сквозь зубы.
— Да, дорогая, пойдем за стол… Ты ее увидишь, я же обещал.
Помертвев от злости, я смотрела этой парочке вслед. Высокий широкоплечий Кысенька — мой Кысенька! — под руку со странной тощей девицей, которая еще и слегка приволакивала ногу. Кто-то толкнул меня, торопясь к столу, откуда уже доносились умопомрачительные ароматы. Слезы навернулись на глаза. Разумом я понимала, что инквизитор намеренно провоцирует меня, ведь Лешуа наверняка ему намекнул, что я тоже появлюсь на маскараде, но… Почему этот тюльпанистый злыдень, демон раздери, даже не оглядывается в поисках меня?!?
Плюхнувшись за стол
