— Шоколада хотите? Не то чтобы я сомневалась в ваших способностях, но вы обещали мне… ммм… еще сто девяносто два раза… — и с этими словами она похабно облизнула ложку, зачерпнула новую порцию сладкой гадости и сунула мне под нос.
— Замолчите! — оттолкнул я ее руку, и горячий шоколад выплеснулся ей на рубашку, пятном обозначив пленительную округлость груди.
Хриз это ничуть не смутило, она скосила глаза на расплывающееся пятно и заявила:
— Грех переводить впустую шоколад. Придется вам все слизать… — и полезла расстегивать рубашку.
— Ага, уже бегу, — процедил я и выбил из ее рук чашку, потом подмял безумицу под себя и уставился ей в глаза. — Отвечайте! Гуго Барнум — ваш любовник?
Она попыталась раздвинуть ноги и поймать меня в захват, но я прижал ее к кровати еще сильнее, лишая возможности двигаться.
— Отвечайте! — мои пальцы дрожали на ее горле, чувствуя ток крови.
— Нет!.. — прохрипела она.
— Правда? — ослабил я хватку и нашарил символ на ее груди, кощунственно заляпанный шоколадом, но все равно священный, живой и такой наполненный… Мною наполненный… мною и только мною…
Она шипела и осыпала меня издевками, но я уже знал, что никаких любовников не было и быть не могло, потому что иначе бы моя бесконечность давно померкла… Но пришла иная страшная мысль, пришла и разделила все на до и после… То, что не прощают. Смерть.
— Зачем вы убили княжну? — тускло спросил я, силы оставили меня. — Зачем? Что она вам сделала?
— Господи, ну умеете же вы с утра испортить настроение! — Хриз резко оттолкнула меня и вскочила с кровати.
— Стоять! — поймал я ее и вновь опрокинул в постель. — Отвечайте! Иначе придушу! Прямо здесь и сейчас!
— А душите! — выплюнула она, ее глаза опасно сверкнули злобой. — Фанатик клятый! Дальше собственного носа ничего не видящий! И цветочек у вас так себе!..
Я скрипнул зубами и опять сомкнул руки на ее шее.
— А что я должен был видеть? Как вы убивали княжну? И не надо говорить, что это Густав! Это вы! — склонился я над ней. — Воягу не было смысла! Признайтесь уже!
— Пустите!.. — яростно извивалась она, и удерживать ее становилось все трудней. — Надо было убить! Вот надо было!.. А то ее ублажают во все дыры, а мне хоть на стенку лезь!..
— Что?..
Но тут Хриз внезапно заткнулась, извернулась и куснула меня за запястье. Я охнул от боли, но мысли уже понеслись бешеным водоворотом, бурлящим и вскипающим из-за той гнусности, что ляпнула безумица. Кого ублажают?.. Княжну? Как можно ублажать мертвую? Ведь Юля мертва… Или?.. Ее труп нашли… Но он сильно обгорел… Я видел… А что я видел?.. Завернутое в мех тело? Золотистые локоны и тонкую руку с обручальным кольцом? Лица не видел… Не видел же!.. И никто не видел! А значит, там могла быть не она?!?
— Юля жива? — потрясенно прошептал я и встряхнул безумицу, которая от бессилия прочертила кровавые борозды на моей руке, царапаясь и пуская шоколадные пузыри пены изо рта. — Конечно, жива… Вы бы не посмели ее убить!.. Куда вы ее дели? Отвечайте!
— В бордель! Сдала в бордель! Портовый! Развлекать матросню!
На секунду я ужаснулся, представив себе такую картину, но потом яростно затряс головой.
— Нет! Слишком сложно для вас. И в этом нет смысла. Зачем? Зачем вам княжна? Ну конечно же! Заложница в ваших играх! Но не в борделе. А где? Отвечайте! Где вы ее держите?
Но упрямица фыркала разъяренной кошкой и даже ухитрилась заехать мне кулаком в челюсть. Голова загудела, но зато мною овладела кристальная ясность ума. Здесь мне с безумицей не справится. Но я знал, что делать. Скрутить и вывести Хриз из особняка. Снаружи меня должны ждать люди воеводы Дюргера. И сразу в замок. А там она у меня заговорит. Но для начала… для начала надо привести эту драчливую заразу в порядок. И вернуть ей облик дурачка Луки. Я схватил мерзавку за косы и потащил в ванную комнату.
— А-а-а-агрх!.. — вынырнула она из ледяной воды, в которую я засунул ее с головой.
И взгляд ее был страшен. Безумная ярость пополам с застывшим смертельным ужасом исказили ее черты настолько, что я в страхе сделал шаг назад, внезапно поняв, что раньше была всего лишь игра. Игра в поддавки. Игра, в которой мне снисходительно позволили выиграть. Но сейчас я неосторожно зацепил глубинный страх безумицы, подсмотренный мною во время слияния наших разумов. Она боялась воды. До одури боялась холодной воды. Что-то детское и темное всколыхнулось из глубин ее памяти. А я идиот. Если сейчас на нее накатит, то я не справлюсь с безумицей, как не смогли с ней справиться те уроды, которых она поубивала в поместье Седвига. Не раздумывая больше ни секунды, я быстро шагнул обратно к Хриз и обнял, крепко прижав к себе.
— Тише. Не злитесь. Я больше не буду. Простите. Все хорошо. Я вас согрею.
Ее трясло от ужаса и злости, она больно впилась ногтями мне в плечо, но не отталкивала. А я терпеливо гладил ее по мокрым волосам и шептал что-то успокаивающее, чувствуя себя, как в клетке с тигром. Одно неверное движение — и… Хриз тяжело дышала и скрипела зубами, пытаясь справиться с тьмой внутри и не порвать меня на части. Я отважился поцеловать ее в лоб, потом в зажмуренные глаза, в плотно сжатые губы, и тут она наконец оттаяла, всхлипнув и прильнув ко мне.
— Вы обещали… Обещали! — она бессильно стукнула меня кулаком в грудь. — Обещали отыметь… сто девяносто…
— Отымею, — торопливо пообещал я. — Буду любить столько, сколько захотите. Но надо переодеться. В сухое. Да? Давайте, потихоньку…
Уклоняясь от ее поцелуев, я пытался стащить с нее заляпанную шоколадом рубашку, но тут
