— Лука! Открой, пожалста, открой!.. — и плач навзрыд.
Взгляд Хриз прояснился, она нахмурилась, потом оттолкнула меня с дороги и с недюжинной прытью рванула к двери. Я не успел ее остановить.
Рывком распахнув дверь, безумица за шиворот сгребла стоящую на пороге Луиджию и втащила внутрь, тут же захлопнув дверь и провернув ключ в замке.
— Ты почему так рано?.. — напустилась она на девушку, но осеклась, едва успев поддержать ту за талию.
Лу не стояла на ногах, ее лицо опухло от слез, на белом платье виднелись пятна крови. На щеке была ссадина, а правая рука висела безжизненной плетью.
— Господи, ну почему все не слава богу?.. — простонала безумица. — Неужели так сложно было просто отдаться императору?
Она встряхнула бедняжку, и та неразборчиво всхлипнула и пробормотала:
— Спсите, госпжа, спсите… — и закрыла рукой изуродованную половину лица.
— То есть в копилку ваших мерзостей вы добавили еще и сводничество? — с горечью спросил я, оттолкнув Хриз от девушки, и усадил Лу в кресло.
Девушку трясло, она едва понимала, кто перед ней. Я склонился и спросил:
— Луиджиа, что с вами случилось?
— Хватит мямлить! — вызверилась безумица. — Воды ей лучше налейте!
Она оттеснила меня в сторону, похлопала девчонку по щекам, приводя в чувство, потом с подозрением принюхалась к ней и спросила:
— От тебя несет вином… Ты когда успела так наклюкаться? Ау! Не спать! Отвечай мне!
Не зная, как помочь несчастной, я застыл со стаканом воды в руке. Лу разлепила глаза и прошептала:
— Я все выпила… Все вино… Это не вы? Госпжа… ну этже не вы? Я знала… чуяла… беда будет…
— Так… — угрожающе протянула Хриз. — Ты вылакала все вино с кошачьей травой, это я уже поняла. Дальше что случилось?
— И съела все… и персики… и сыр… — она сморщила носик, — вонючий такой… и устар… устиц… иструц…
— И устриц! — нетерпеливо закончила за нее Хриз. — Ты все слопала, ясно. Дальше что?
— Все-все… чтоб ничего… не досталось… чтоб вы не смогли… его… А он тока… улбался… а я танцвала… а потом… целовал… а я его тоже… — тут девчонка пьяно хихикнула и смущенно закрыла лицо ладонью, кося мутным взглядом на безумицу.
— Чудесно! Ты обпилась кошачьей травы и полезла домогаться императора?
— Вот не надо всех судить по себе, — влез я.
— Заткнитесь! — Хриз потеряла терпение, выхватила у меня из рук стакан и плеснула водой в лицо Лу. Та охнула.
— Нет!.. Он сам!.. — Лу сползла с кресла и стукнулась затылком о спинку, по ее лицу опять побежали слезы вперемешку с водой, она обхватила себя здоровой рукой за плечи. — Обнимал и целовал… в животик… и усы у него… щекотно… — она опять хихикнула и сделалась пунцовой. — А потом… цловал… еще ниже… там…
— Надо же… там… — язвительно протянула Хриз и метнула в меня ядовитый взгляд. — А некоторые… даже в губы не умеют целовать…
— Заткнитесь! — теперь не выдержал я, готовый со стыда провалиться сквозь землю.
— И мне так хорошо было… — опять всхлипнула девчонка, — не больно даже… а так сладко… чуточку тяжко… И гладил меня… и я… и обнимал… и все-все… И ласковый такой… сильный… За что? Это же не вы, госпжа?..
— Что не я? Ты можешь наконец перестать везти сопли? Если вы так славно покувыркались, то почему ты в таком виде? Откуда кровь? Или с булавкой переусердствовала?
— Это его!.. — выкрикнула Лу и разрыдалась. — Его! Его кровь!
Услышанное не укладывалось в голове. Я потрясенно сидел на кровати, уронив голову на руки и пытаясь собраться с мыслями. Хриз не церемонилась, отхлестала девчонку по щекам и выбила из нее относительно связный рассказ о событиях этой ночи в Паллавийском дворце, в опочивальне императора. Перемежая историю всхлипываниями и причитаниями, Лу поведала, что в спальню Фердинанда Второго ворвались… его охранники. Хриз почему-то назвала их про себя джасалами. Они, словно обезумев, с оружием в руках напали на своего повелителя. Тот успел оказать сопротивление и даже защитить девушку, сражаясь, как тигр. Лу раздувала щеки, показывая, какие у тигра были усы, и какой хвост, краснея и хихикая при этом. Но потом появился тот…
И здесь у Лу случилась истерика, но Хриз успела понять, о ком она говорила. Джасалами командовал главарь банды Вырезателей, а Лу оказалась настоящей, а не фальшивой племянницей воеводы, а именно, Бригиттой Седвиг, единственной выжившей в резне и спасенной из лап бандитов волей случая в лице безумицы. Императора ранили и загнали в угол, где он собой закрыл визжащую от ужаса девушку. А потом Лу залепетала что-то о дяде… который подоспел и спас их всех, забрав истекающего кровью тигра…
— Какой еще дядя? — оторопела Хриз. — Ингвар Даугав? Это был он? Да отвечай ты! Хватить реветь!
— Спсите его… госпжа… спсите… Дядя Клаус… сказал, что… все плохо… Он умирает…
Девчонка сползла на пол и на коленях подползла к Хриз, обнимая ее за ноги и обращая к ней заплаканное лицо.
— Какой еще дядя Клаус? — безумица пыталась добиться ответа от Лу, но тщетно, та рыдала.
— Цукеркандль, — ответил я за девушку, устало прикрывая глаза. — Клаус Цукеркандль. Новый глава Тайного корпуса. Муж Ольги Даугав. Шурин воеводы. И дядя Лу… то есть Бригитты…
Хриз грязно выругалась и уточнила:
— Это так? Он тебя узнал? Дура, отвечай!
Та закивала головой и заскулила, вцепившись в безумицу с отчаянием утопающей и не давая ей и шагу ступить.
— Госпожа! У вас же есть!.. То зелье!.. Дайте его императору! Спаси-и-ите его!..
Но безумица железной рукой схватила девчонку за шкирку, как слепого котенка, и вздернула на ноги, вглядываясь Лу в глаза.
— Зрачки сильно расширены… — зло пробормотала она, потом впихнула бедняжку в кресло и взяла за запястье.
Я отстраненно наблюдал за безумицей. Сама она выглядела еще хуже Луиджии. Словно мокрая помойная кошка, тощая и изодранная, она упрямо лезла в смердящую ловушку, но каждый раз ухитрялась невероятным образом извернуться и ускользнуть, даже если ей прищемляли хвост. Почему, где бы она ни появилась, за что бы не взялась, обязательно что-то происходило? То потоп, то переворот, то покушение… Надежен ли Соляной замок? Сможет ли удержать эту лису? Потому что я не хочу… не хочу, чтобы однажды ей прищемили не только хвост…
— Что от вас хотел советник Сипицкий? Чтобы вы соблазнили императора? — спросил я, вставая и подходя к безумице.
— Да тише вы!.. — отмахнулась она, нахмурив лоб и пристально следя за минутной стрелкой на часах, которые уже показывали половину пятого утра. — Пульс сильно учащен.
— И вы решили послать вместо себя Луиджию? Поэтому подлили кошачью траву в еду? — схватил я ее за локоть и развернул к себе лицом. —
