— Как убрать… накопитель? — задыхаясь, спросила я. В глазах темнело.
Вот будет весело, когда Кысей очнется и обнаружит меня засоленной и высохшей, словно тарань, в кучке того, что именовалось Искрой.
— Ошибка. Не найдено, — продолжала повторять сверхмозглая дура.
Я бессильно всхлипнула. Как же обидно… вот так сдохнуть… И тут в памяти возникли слова Кысея… «Ты обещала! Обещала вернуться!» Я забыла их… и теперь снова… забывала… Мне хотелось высечь у себя на груди собственные обещания и желания, но… Надо собраться. Подумать. Как убрать эту клятую бесконечность? Как? А если?.. Если она перестанет быть бесконечностью? Разомкнуть, разорвать! В моих видениях-прозрениях спираль разума усложнялась и… Но нет, она не размыкалась, она просто замедлялась и обрастала серой паутиной… или плесенью?..
— Что за энтропия? Что это такое?..
Искра обрушила на меня поток незнакомых слов, которые я пыталась связать между собой угасающим разумом. Мысли путались. Мера неопределенности наших знаний о системе. Чем больше знаешь, тем больше усложняется мир вокруг тебя. Возрастают непонятные энтропийные силы. Но знание одного разума вступает в противоречие с представлениями других. Грани бытия ощетиниваются нулями… О господи!.. Бред какой-то… Однако если заменить знания на веру, то… то это вполне укладывается в то, что я и так всегда знала. Чья-то вера окажется сильнее, колдуна или фанатика, и вот она-то и продавливает мир… под себя. Я всхлипнула. Мне нужна была вера. Отчаянная, несокрушимая, способная продавить все на свете… Она была у Кысея. У этого придурочного фанатика она была. Но у меня она исчезала, утекала вместе с остатками сознания, крошилась соляными кристаллами памяти. Так странно осознавать, что теряешь память… Это совсем не больно, ведь ты даже не понимаешь, что чего-то уже не стало… Все сводилось к упрощению. Почему ноль? Потому что… бесконечность… все-таки размыкается… в точку. Нет, не размыкается, а сливается. Перед моим внутренним взором поплыли перевернутые восьмерки разумов, которые накладывались друг на друга, подобно лепесткам цветка, сердцевина которого все ширилась и ширилась… Лепестки сливались между собой в темную пустоту точки… Единый разум. Жирный, пугающий ноль… Все и ничто одновременно и вечно. Как же я тебя ненавижу, Единый!..
Ведомая интуитивным прозрением и последним всплеском веры, я бросилась на грудь Кысея, где слабо мерцал едва заметный символ. Одна бесконечность плюс еще одна. Сколько будет?.. Ответа я не узнала.
Перед глазами маячил кровавый четырехлистник. Он алел на груди у Кысея. Я торопливо подняла голову и села. Мой Цветочек был жив, но продолжать спать каким-то странным непробудным сном. Искра сияла такой ослепительной белизной, что глазам было больно. Каждая ее крупинка лучилась сытым довольством.
— Получилось? — охрипшим голосом спросила я.
— Да.
Скосив глаза и даже для верности проведя пальцами по своей груди, я убедилась, что давящая тяжесть бесконечности исчезла. В голове звенела пустота. Или тот самый ноль? Но Кысю я помнила… Мой сладкий цветочек… Я погладила его по щеке, поцеловала, приложила ухо к груди. Он дышал. Спокойно, размеренно.
— Почему он не просыпается?
— Согласно предварительной оценке, для восстановления потребуется сорок часов глубокого сна.
Как же долго… Я вытянулась рядом с Кысеем, водя пальцем по его щеке.
— Не рекомендуется оставаться рядом. Повышенная опасность возникновения нулевого всплеска.
— Отстань. Ты нажралась? Вот сиди и молчи себе в тряпочку.
Искра обиженно зашуршала.
— Он опасен. Он пытался тебя убить. Мы тебя защитили, прервав процесс слияния…
— Ничего подобного. Он меня любит… — сказала я и осеклась.
В памяти всплыли последние события, задвинутые до поры — до времени на задворки сознания. Мой гениальный план по возвращению своих земель и захвату власти в империи, а потом и распространении влияния дальше… на юг и даже на восток… Орден Шестой!.. Я же должна была!.. Вот гад!.. Ногти прочертили глубокие царапины на груди бесчувственного мерзавца. Сволочь!.. А эта неблагодарная дрянь Лу!.. Как они посмели!.. Я вскочила на ноги. Выкрал меня, чтобы потешить свою похоть, урод!.. Я пнула его ногой в бок. Святоша сраный!
— А ну вставай, козлина кысячья! Открывай глаза!..
— Он не проснется еще тридцать пять часов, — пропела мне довольная Искра.
— Разбуди его!..
— Тогда его нервная система не выдержит, и он сойдет с ума. Будить? — с готовностью спросила она.
Злость остыла.
— Нет, — буркнула я. — Пусть дрыхнет.
Солнце алело на востоке, готовясь залить летней жарой весь мир. Весь этот безумный мир. Я сидела в Белом саду, ковыряясь в соли. Скоро рассвет. Кыся упоминал, что собирается утром уехать. Скоро его хватятся. Придут сюда. Увидят своего драгоценного хозяина дрыхнущим. Не смогут добудиться. Решат, что я его заколдовала. Хотя… если так подумать, то это было недалеко от истины. Надо было привести мысли в порядок. Времени мало. Новые планы роились подобно тем самым стрекозам, созревая и лопаясь, вновь возникая и пожирая неудачливых конкурентов.
— Искра Соль-Шесть-Хриз, расскажи мне… про себя.
Мой вопрос привел отражение в замешательство, а потом она начала перечислять цифры и сыпать непонятные словами.
— Стоп. Начнем с простого. Ты питаешься безумием?
— Нет.
— Хм… А кто мне канючил?.. Накорми нас… Мы так голодны… — передразнила я ее.
— Мы питаемся знанием. Верой. Выдумкой. Ложью. Опытом. Памятью.
— И?.. Безумием тоже?
— Безумный человек продуцирует знания в большом количестве, — дипломатично ответила Искра.
— Но?.. Демон тебя раздери, хватит юлить! Отвечай коротко и ясно.
Она с готовностью засыпала меня непонятными словами и терминами, словно погребая под соляной лавиной. Я сдалась.
— Ладно, — махнула я рукой. — Говори так, чтобы было понятно. Что с безумием? Ты можешь им питаться, правильно?
— Можем. Безумие вкусное. Но опасное. Нестабильное. Нужен Источник для очистки.
— Так… То есть ты нажралась моего безумия?.. И теперь хочешь, чтобы я отправилась с тобой к Источнику?
Искра ничего не ответила.
— Эй! Ау, я с тобой вообще-то говорю!
— Наши функциональные возможности ограничены. Мы не можем покинуть замок.
— Почему ты все время говоришь о себе во множественном числе?
— Нас много. Отражений много. Записанных разумов.
От этих слов мне сделалось не по себе. Как будто я говорила с неким уродливым созданием, сшитым из обрывков чужих душ… многоликим призраком.
— Но твое главное отражение?.. Это же Шестая? Моя прапрапра… какая-то там пра-, верно?
— Да.
— Вот и говори от ее лица. Итак, почему ты не можешь покинуть замок?
— Не могу.
— Почему?
И снова жалящие соляные кристаллы непонятных слов, сплетающихся в сеть. Я барахталась в ней какое-то время, тщетно пытаясь понять, но потом сдалась.
— Ладно. Спрошу иначе. Можно ли что-то сделать, чтобы отвязать тебя от замка?
— Я и есть замок. До некоторой степени.
— Что?
Искра терпеливо повторила бессмысленную для меня абракадабру. Я застонала и стукнула себя по лбу ладонью.
—
