У нас этот сок разбавляли водой, один к двум. Здесь он был более густым, непрозрачным, жемчужного цвета… Ощущение той самой золотой сладости на языке вынудило меня тихо застонать от удовольствия. Я пила крошечными глотками, стараясь растянуть секунды блаженства, и с огромным трудом заставила себя оторваться от бокала, не допив все до конца залпом.
По глазам Аркаира, наблюдавшего за мной, я поняла, что он с трудом удерживается от смеха. Уголки губ подрагивали, легкий прищур глаз выдавал веселость.
И хоть он смеется надо мной, таким он нравится мне куда больше, чем тем демоном смерти с безжизненным лицом и мертвыми глазами.
— Вкусно? — вкрадчиво осведомился дворецкий.
— Потрясающе! — согласно выдохнула я, облизнув губы.
Он все-таки не сдержался.
Тихий низкий смех наполнил комнату. Я удивленно уставилась на Аркаира. Улыбка удивительным образом преображала его черты, словно в изысканную мраморную статую некая божественная сила вдруг вдохнула жизнь.
Даже клыки не пугали, когда он так улыбался, весело и от души, а не пытаясь запугать.
— Что опять? — нахохлилась я.
— Ничего, — отозвался он. — Ты забавная.
— Ну, извини, — обиженно произнесла я, но не удержалась и снова сделала глоток из бокала. — Умм…
— Да ничего, я не против. Наслаждайся, — разрешил он, опускаясь в кресло напротив.
— А ты ничего не хочешь? Мне допить побыстрее?
— Можешь растянуть удовольствие, я не страдаю от жажды, а в алкоголе уже, пожалуй, нет нужды, — загадочно произнес он.
Я беззастенчиво воспользовалась его разрешением.
— Боги, какая все-таки вкуснятина, — восхитилась я, причмокнув. — Всегда жалела, что у нас эта штука не растет.
— Распорядиться о том, чтобы его включили в твой рацион?
— А можно?!
— Почему нет, сок как сок. Пьешь же ты лимонад.
Теперь мой влюбленно-восторженный взгляд достался лично Аркаиру.
Он снова не удержался от смеха.
— Я все понял по твоим выразительным глазам, — покашливая, усмехнулся демон. — Хорошо, отдам распоряжение.
— Спасибо! — не веря своему счастью, выдохнула я. — Огромное спасибо!
Он покачал головой.
— Все-таки странная ты, маленькая, — несвойственным ему мягким тоном произнес Аркаир. — Никогда не видел, чтобы кто-то так безыскусно радовался мелочам.
Я опустила взгляд, охваченная смутной тревогой. Нашла перед кем раскрываться… Потом вспомнила слова Наэлели и погрустнела окончательно.
— Прости. Я не хотела действовать тебе на нервы.
Мягкое прикосновение к руке, сжимавшей стакан, заставило вздрогнуть и снова посмотреть на моего собеседника.
— Я не сказал, что мне это неприятно, — поправил Аркаир. — Просто непривычно.
Я не сдержала улыбки, уже совершенно не жалея, что решилась прийти сюда… и сок здесь был почти ни при чем. Мне, оказывается, не хватало его присутствия, ощущения опасной, но полностью подконтрольной разуму силы рядом с собой, близ которой жизнь кажется острее. Но это я поняла только сейчас.
Вот так и подсаживаются на адреналин, да?
— Я рад, что ты зашла, — неожиданно произнес он, снова заставив меня вздрогнуть. Словно мысли прочитал.
— Я не знала, стоит ли… Боялась тебе помешать.
Сообразила, что уже какое-то время нагло обращаюсь к нему на «ты». Мысль о наказании неожиданно отрезвила.
До сих пор он редко упускал возможность наказать меня за это или одернуть — как правило, в самый неподходящий момент.
Я поставила бокал, вздохнула, сцепив зубы, поднялась и поклонилась.
Пауза, во время которой он удивленно взирает на меня.
— Маленькая? Ты что?
— Прошу прощения, — произнесла я. — Я забыла о подобающем обращении.
…Проклятье. Я и сам забыл…
Аркаир снова коснулся моей руки.
— Ничего. Так и быть, сегодня… сегодня, — подчеркнул он, — можно.
Я невольно вскинула на него взгляд. Серьезное выражение на безупречном притягательном лице, веселые искорки в красных глазах, на узких губах легкая улыбка.
В сердце вспыхнуло странное, незнакомое тепло, и я улыбнулась в ответ. Он не отвел взгляда. Затем кивнул на бокал:
— Будешь допивать?
С удивлением поняла, что не лезет. С удовольствием бы выпила еще, но… действительно не лезет!
— Я бы с превеликой радостью, но… Неразбавленный он гораздо сытнее, — обиженно пробурчала я. — Похоже, не осилю.
Низкий смешок.
— Да, это, можно сказать, жидкий десерт. — Аркаир отобрал бокал и отсалютовал мне им. — Я допью?
— Э… а… ну… — не нашлась что ответить я.
— Что? — невозмутимо уточнил он, делая первый глоток и облизывая чувственные губы…
Какие-какие??? Рэлли, деточка, да ты в своем уме? С каких пор его губы кажутся тебе…
С усилием посмотрела ему в глаза.
— А тебе за мной допивать не противно?
— Было бы противно — не допивал бы, — усмехнулся тот. И. не отрывая от меня дразнящего взгляда, медленно допил сок, снова чувственно облизнул губы…
Мой взгляд самовольно метнулся к ним.
А потом в голову пришла страшная мысль.
Это что, я так же со стороны выглядела?!
Щеки обожгло смущением, я потупилась. Теперь мы еще и пили из одного бокала… Боги, как же стыдно…
Ему нравится меня смущать, что ли? Давно это с ним? Раньше он предпочитал меня пугать и, честно говоря, это было стократ приятнее!
Аркаир кашлянул, поднялся, подошел к окну, наглухо закрытому плотными синими шторами.
Вздрогнул.
— Все еще кровь, да? — с содроганием спросила я. — А как вы от нее потом отмываете дворец?
— Посмотри, — привычным невозмутимым тоном предложил дворецкий, отдергивая штору.
Я не удержалась. Поднялась, с замиранием сердца выглянула в окно.
Шел дождь. Проливной дождь, за которым не видно было пустыни, с крупными каплями, разбивавшимися о стекло, на котором уже не осталось потеков крови.
Замок словно решили вымыть из душа.
— Это не мятеж в привычном тебе смысле слова, а ритуал. Молитва демонов богу дождя. Он жесток и ниспосылает дождь пустыне только тогда, когда получает жертву кровью. А пустыня, пересыхая и жаждая воды, сама выбирает ее. Нам остается только выступить в роли жнецов смерти… или занять место жертвы.
И я шепчу фразу, сказанную мне когда-то давно.
— Это жестокий мир.
— Да, — спокойно согласился демон.
Его рука ложится мне на спину, тяжелая, сильная, горячая.
Почему-то вспоминаю его обнаженный торс и прикосновение этой самой руки к моей груди и нервно сглатываю.
— Маленькая… — произносит тихий, низкий голос.
Я зажмуриваюсь. Не смотреть на него сейчас, не смотреть… у меня от одного звука его голоса мурашки бегут по спине, он… я никогда, никогда не видела его таким…
Мне ведь страшно, да? Это должен быть страх…
— Позволь мне…
Меня обнимают, притягивают ближе. Ошеломленная, я утыкаюсь щекой в мускулистую грудь, зачем-то кладу на нее руку. От ощущения твердых мышц под пальцами мне становится жарко, и я не знаю, чего больше хочу — прижаться крепче или выбежать вон и умыться ледяной водой. Волос касается чужая щека, длинные черные пряди щекочут мне лоб.
Мозг терпит позорное фиаско и отключается. Я невольно задерживаю дыхание, затем понимаю, что мне не хватает кислорода, словно я пробежала только что пару километров по пустыне, и начинаю жадно, сбивчиво дышать.
