– Иди, детка. Ночь уже.
– Ночь уже давно. Я хочу поговорить с Господами.
Данила превратился в уши, пытаясь понять, что тут происходит.
– Я не в курсе, как продвигается мое дело. – И Рут слегка вздернула подбородок. – Я жду слишком долго.
– Все ждут, милая. Жизнь – это очередь. Иди домой. Мы с тобой отдельно встретимся.
В лице Рут что-то стянулось, сильнее обозначив жесткость ее черт. Было видно, что ей хочется продолжить разговор и есть что выяснить. Но явно не хотелось говорить при Даниле. В них стрельнули недобрым взглядом, и она ушла, ударив дверью о косяк. С потолка осыпалась штукатурка.
– Я с этой девкой только на ремонт и буду тратиться, – процедила Кларисса и удостоила горе-пленника обесценивающим взглядом. – Ну, что стоим-то? Топай в комнату.
Данила вошел в уже знакомую гостиную. Сейчас в ней царил полумрак, в котором потонули все ее керамические мопсы, мадонны и хрустальные графины.
Кларисса вошла вслед за ним, села в кресло и вдруг перешла на чистый русский:
– Ну что, милок, вот и добралась я до тебя.
– Я так и думал, что вы из наших, – только поморщился Хаблов. – Акцентик этот, ковры на стенах, люстра под хрусталь. Вывезли из России весь колорит.
– Та я не из России, – вдруг дружелюбно отозвалась Кларисса. – Я из Одессы. Но это неважно, откуда я. Живу здесь. А поговорим мы с тобой на русском, дабы сократить неловкую дистанцию между нами.
Кларисса выглядела очень спокойной, даже будничной. От прошлой желчности по отношению к нему и его сексуальной афере не осталось и следа.
– Что ты понял из работы Рут?
Данила поскреб лоб, но нашелся:
– Что вы ищете людей… вроде… м-м-м… вас и меня, типа медиумов, которые могут видеть нас с Рут, и выкачиваете из них кровь.
– Умненький мальчик.
Ведьма светилась странной улыбочкой, в которой брезжили какие-то намеки. Лампы вокруг стали еще тусклее или же это было его субъективное ощущение… Кларисса темнит, мутит воду.
– Я в курсе, что вы подвязаны на какую-то магическую работу. Выполняете людские желания за деньги, – ровно сказал он. – Возможно, что за каждое надо платить еще и кровью.
– Да, я работаю с желаниями, и не только с людскими. И ты должен научиться делать то же.
– Что же именно?
– Работать с разными клиентами. Видишь, я даже не злоупотребляю экстрасенсорной терминологией из объявлений. Я говорю с тобой как деловой человек.
И она прикурила.
– Разумненько. Ну и кто наш особенный клиент?
– В этом деле – Господа. И ты с ними сегодня познакомишься. Но для этого, – она таинственно понизила голос, – ты должен их вызвать.
– Есть телефон?
– Метафорический. Я покажу тебе, как набирать номер.
Кларисса постучала сигаретой о пепельницу и зашлась в сиплом кашле, а Данила внимательно смотрел на нее, замечая странные вещи. Так уже было в первый визит. Он увидел дерево, которое прогнило внутри, и из него лезли черви.
Сейчас у него вдруг снова появилось какое-то… параллельное зрение. Это как видеть Клариссу и одновременно с ее образом что-то другое. Разложенный каркас. Из него бегут жучки, рассыпаются мириадами. Он одновременно видел два среза реальности: эту и ту сторону.
Кларисса наблюдала за ним поверх сигареты, прекрасно понимая, что он видит.
– Вы сказали, что умираете.
– Это правда, – без всякого страха ответила она. – У меня рак поджелудочной. Я вообще уже лежать должна в хосписе и ждать, когда сдохну. Но я латаю себя сама и запланированное выполню, пока есть Рут и ты. Понимаешь, когда ведьма слабеет, она ищет себе новые руки. Рут мне привели сами Господа, ибо я уже голову сломала, как найти кого-то, ни мертвого, ни живого. Видишь ли… она – не просто девочка на побегушках. Она – договор, бумага, на которой расписываются. В общем, пропускник моих контрактов. Но любой договор – энергетически тяжелая ноша. Я уже не тяну. Нужна болванка, пустая оболочка, которая соберет для меня все, как кувшин – дождевую воду… И Рут нашей ничего уже не будет, ибо страдают от сделок только живые. Но еще мне нужен ты, Данила. Ты завершишь обряд.
– Потому что у вас уже силенок нет?
– Верно.
– А что за варварские методы? – припомнил он ей свое похищение. – Вы не могли договориться со мной? Я довольно открытый человек, когда меня не бьют по голове и не стирают из жизни.
Кларисса рассмеялась грудным смехом и выпустила из ноздрей дым. Не женщина, а дракон.
– Понимаешь, в этом деле нужна мотивация. У тебя с ней в обычном состоянии проблемы. Ты соскочил бы и договор со мной в жизни не стал бы заключать, зная, что штрафуют смертью.
– Это да… – туманно протянул Данила, понимая теперь, что бабка поймала его как рыбку в сеть.
Единственное, за что он цеплялся, – это жизнь. А сейчас его этой жизнью, похоже, будут мотивировать. Замысел Клариссы стал ясен.
– Пришлось посадить тебя на цепь. И будешь ты делать все, конечно, из-под палки, – дружелюбно продолжала ведьма. – Но потом – одни плюсы. Я освобожу тебя, Хаблов, верну в люди, более того, ты будешь уметь то, что другим только снится. Сможешь вершить чужие судьбы, как я. Хорошая награда, не правда ли?
Этот бонус был ему по нраву. Кларисса нащупала в нем эти слабины, его страсть к искушению: сделать что-то запретное, накуриться, закинуться, продать липовый товар, замутить с ученицей.
Или же влезть в потусторонний бизнес.
Получается, он угодил в эдакое испытание. Либо пан, либо пропал.
– Ну-у-у… так кому звонить? Где там эти ваши Господа?
Когда ему что-то обещали, Данила становился податливым как пластилин.
Кларисса выложила на столик между ними кусок пчелиных сот и старинный нож.
– Ты должен вызвать Господ на свою кровь, – спокойно сказала Кларисса.
– На свою? – глуповато переспросил он.
– Ну, так ты же с ними связываться будешь. Что сидишь? Хочешь учиться и быть в игре? Тогда бери нож и режь ладонь, а дальше брызни на соты. Да ты сообразишь, что к чему. У тебя есть дар. Он тебя поведет.
В голове было много дурацких вопросов. Почему соты? Почему надо обязательно кромсать себя?
Но серебряный нож с замысловатой ручкой гипнотизировал. С сомнением он взял его в руки, и неожиданно тот оказался очень легким, почти невесомым. На рукоятке был крошечный красный камешек. Красивая вещица и явно со своей историей. Неуверенно Данила покрутил нож туда-сюда, ловя лезвием тусклый свет лампы, который охотно растекся по всей его поверхности. Нож стал почти золотым…
Один короткий надрез.
Ну же.
Боль проходит.
Играть так играть.
Медленно Данила прижал лезвие к внешней стороне запястья и решительно полоснул.
– Ау, ау, ау! – тут же вырвалось у него.
Но кровь потекла. Она закапала. И что-то началось.
Специально он не прицеливался, но первые капли упали точно на ячейки и заполнили их до краев. Эта картина необъяснимым образом его заворожила.
Соты, полные крови.
Взгляд остановился, а время
