Или только Винсент мог ими управлять. А как только он исчез, их братство начало расползаться в разные стороны.
Аки склонил голову над Нико и произнес тихо и отчетливо:
– Винсент умер. И ты – не вместо него. Ты не будешь решать, что нам делать. У меня нет желания вместо одного самодура встречать другого и потакать пацану, который еще даже бриться не начал.
Кажется, кто-то начал говорить, что думает…
Аки повернулся ко всем и громко заявил:
– Я не вижу больше смысла в «Невидимой армии». Я долго молчал, несмотря на то что Винсент под конец очевидно стал бредить. Теперь все превратилось в трагикомедию. Жаль: идея была здравая. Дальше – без меня, я возвращаюсь в Токио.
Он махнул всем и быстро покинул бюро. Нико не верил ушам. Его душили обида и ярость, и хотелось догнать Аки и звездануть ему под глаз, да так, чтобы тот летел в свой Токио без самолета… Кулаки непроизвольно сжимались и разжимались, но нужно было взять себя в руки.
– Оно и к лучшему, – с дрожью в голосе сказал он. – Я хочу предложить план, который вернет нам нашу репутацию, а также даст контроль над этими гнидами в правительстве и «Прометее»…
Все опять скептически уставились на него, но царило молчание. Значит, им хотя бы интересно. Нико поднял повыше голову и продолжил:
– Нам нужно средство давления. Чтобы они сами выдали нам информацию, которую мы не можем найти. Надо взломать банки, клиентами которых являются все чиновники, Мирра Василакис – в первую очередь, и получить информацию об их доходах, номера социального страхования, банковские транзакции… Далее взломать личные компьютеры каждого и поискать приватный компромат. Затем связаться с ними и запросить правду в обмен на конфиденциальность их данных. Для наглядности обнародовать кое-что, чтобы другие знали, что их ждет то же в случае неповиновения. Большинство чиновников после этого сольет даже то, что нам не нужно. Да они маму родную продадут, лишь бы их личные данные были в сохранности.
Он закончил и перевел на них испуганный взгляд. Тишина стала другой: в ней не было недоверия, но и согласия – тоже. Первым подал голос Кшиштоф.
– Неплохой план, Нико, – одобрительно сказал он, однако в его тоне была какая-то подозрительная гладкость. – Но получается, что мы опять должны совмещать хакерскую работу с другим… хм… профилем. Мы были хакерами – подсадными агентами в «Прометее», а теперь – шантажисты. В первый раз мы расширили сферу действия и облажались.
– Вы – нет. Винсент взял все на себя, потому что знал, что вы не пойдете на это.
– Винсент жил в своем мире. Киберпреступность не должна мешаться с другими видами криминала.
– Да? – начал опять звереть Нико. – А то, что ты до этого делал, было чем-то иным по природе? Все, что мы делаем, граничит с преступностью. По нам уже Интерпол плачет. Но мы выбрали этот путь.
– Я – нет, – покачал головой Кшиштоф. – Парни, серьезно, это уже перебор. Я за то, чтобы искать только официальные документы. Лезть в их приватную жизнь – излишне. Да и вообще, что за контратаки, возмездие?… Как-то чересчур.
«Винсент, да как ты их убеждал?!» – панически думал Нико.
Или же дело было в другом… Умом Нико понимал, что в основе лежит страх. Они увидели реакцию на правду о «Прометее» и теперь трясутся, что их найдут и накажут…
– Но план годный, – попробовал он настоять на своем. – Мы отомстим…
– Нико, ты талантлив. Господи, да ты самый талантливый пятнадцатилетний парень на свете. Но у тебя нет чувства реальности и… ощущения пределов, понимаешь? – Кшиштоф доверительно заглянул ему в глаза, а затем похлопал по плечу, и это был чудовищно унизительный жест.
– Хочешь сказать, что мы достигли предела? – беззвучно спросил Нико, уже не в силах бороться со слезами бессилия.
– Да, друг. Надо уйти на дно. Ты разворошил осиное гнездо.
Кто-то поугукал.
– Посмотри сам, – спокойно продолжал Кшиштоф, но в его голосе задрожала желчь. – Все вышло не так, а знаешь, почему? Потому что Винсент себя переоценил. Мы верили ему, пока делали то, что было в рамках наших возможностей. Но он решил, что ему дозволено большее. Авантюра с «Прометеем» подставила всех. Винсенту было плевать, что «Невидимую армию» потом найдут, что у нас есть свои интересы и своя жизнь… Он не согласовал свой план ни с кем из нас, понимаешь? Ему пришло в голову ломануться в подвал, а дальше – хоть потоп. Он нас кинул и по счетам платить не будет.
– Его убили, – глухо ответил Нико. – Так он никогда бы…
– Смерть – легчайший из побегов, – в Кшиштофе мелькнул философ. – Факт остается фактом. Мы должны разгребать то, что натворил Винсент. Теперь я понимаю, почему он взял тебя.
И в его взоре даже мелькнуло сочувствие.
– Тебе пятнадцать, и ты в рот ему смотрел. Если бы на твоем месте в «Прометее» был я… или Аки… любой из нас… мы бы скорее его вырубили, чем позволили рисковать всеми нами.
Эта правда жгла уши. От нее было больно. Нико не хотел в это верить, хотя теперь все казалось вполне очевидным. Но даже если так… для него верность, дружба и их дело что-то значили. Нельзя так все бросить… А ведь к этому все шло?
– Поэтому мы сейчас ничего делать не будем. Еще неизвестно, что нас ждет. У Винсента были телефон, камеры, передатчики… Мы как могли замели следы, но нет гарантий, что сейчас мы в безопасности.
– Винсент никогда не поступил бы так, – только произнес Нико, чувствуя, как слезы предательски жгут щеки.
Кшиштоф снова посмотрел ему в глаза и сказал то же, что и Аки:
– Винсент мертв.
С этими словами он ушел, а за ним – и остальные. Никто не прятался на дно. «Невидимая армия» распустила сама себя.
* * *Дверь одного из домов на Вильгельмштрассе с треском распахнулась, и оттуда вылетел старый колченогий табурет, а в придачу – облупившиеся цветочные горшки. Картина перед крыльцом была примечательная: почти до тротуара выстроился ряд самых разных вещей, которые периодически разбавляли желтые мешки с мусором.
Это был дом, из которого все выкидывали, и в нем жил Саид Хальфави.
В данный момент Саид торчал на кухне и слушал разглагольствования своих надоедливых соседей, делая вид, что он хоть как-то в теме.
– Подумай сам, какая же это сраная система – дикая диффузия капитализма, поп-культуры и глобализации. Мы живем в эпоху информационного дерьма, которое вливают в уши!
Это был Леннарт: почти два метра ростом, большие уши, торчащие косточки и дырявые носки. Вместо языка – помело, и лучше с ним не спорить, иначе не заткнешь. Любит слова вроде «диффузия». Еще норовит без повода вставить какой-нибудь
