— Никто меня не выгонял, — мотнула она головой, отчего непослушные волосы разметались, паутиной опутывая лицо. — Я ушла сама.
Лис задергался, прижатый между кряжистой спиной спереди и подпирающими зеваками сзади. «Почему она всегда такая нерасторопная, когда нужно быть быстрее и хитрее, и юркая как вьюн, когда высовываться не следует? Дура пустоголовая!» — решил он, орудуя локтями, в попытках расчистить себе путь к подруге.
— А ну пшел отсюда, — пробасила спина, которую рыжий старался подвинуть, — люди работу засветло побросали, чтоб места занять…
— Ну и лодыри, — прошипел Лис, сгибаясь и подныривая под ноги впередистоящим. Кошель, срезанный у мужика с широкой спиной, немного остудил его бессильную злость.
— Ушла? А людей-то, на верную погибель оставила! — возопила тетка. — Ежели заболеет кто, куда им бечь, у кого помощи просить?
«Она просто куражится, — Марушка не шелохнулась. Маленькая, сгорбившаяся под недобрыми взглядами, с широко расставленными в стороны руками девочка уже приготовилась к граду камней и старалась лишний раз не вздохнуть, чтоб не сбить настрой, — заводит толпу».
— Ну, чего замолкла? Язык проглотила? — тетка кружила коршуном, поигрывая задорной бахромой на платке, — Говори давай, чай не немая! — прикрикнула, наклонившись совсем близко.
«Я сейчас заплачу», — подумала Марушка, стискивая зубы, чтоб и впрямь не разрыдаться на потеху толпе. Недружелюбно настроенные, лишенные развеселого зрелища и права творить правосудие на собственный лад жители Резных Петушков не нарушили леденящего душу молчания. Только придирчиво разглядывали чужачку да набирали полные ладони камней, не забывая поделиться ими со стоящими рядом.
— Врёт она все, — лениво заметил дребезжащий старческий голос из дальнего ряда, — Феодорой знахарку Малых Лук зовут. И годков ей поболе, и никогда б она деревню на произвол судьбы не покинула. Самозванка девка!
Над головой просвистел камешек. Брошенный наобум, ради забавы и чтобы приструнить выскочку:
— Лгунья!
Марушка испуганно всхлипнула. «Нет, нет, нет, — умоляла себя девочка, — только б не зареветь!» Женщина в цветастом платке самодовольно хмыкнула, заметив, как задрожал подбородок девочки.
Первая слезинка самоцветным камешком скатилась по грязной щеке. Вторая уже собиралась в блестящую капельку в уголке глаза. Теплая ладонь знахарки крепко сжала вспотевшую Марушкину руку. Девочка вздрогнула от неожиданности, но почувствовала такую силу, будто не перед разъяренной толпой стояла, а в своем зеленеющем лесу, когда птицы начинают вить гнезда и просыпается все живое от долгого зимнего сна. Она расправила плечи и подняла упертый взгляд на собравшихся людей.
— Нет, — твердо сказала она, не силясь выдавить из себя большее.
— Ой, не могу, — тетка расхохоталась, согнувшись едва ли не до земли, — как бы животик не надорвать! Слыхали, — обернулась она к напряженным односельчанам, — не самозванка, не лгунья… Знахарка она! Ха-ха-ха, мужу моему покойному эти сказки рассказывать будешь, когда на том свете его встретишь!
Марушка почувствовала, как знахарка, так и не поднявшаяся с колен, отчаянно стиснула ее ладонь.
— Не хочет уходить, девка, — заигрывая, как заправская лицедейка, кивнула собравшимся зачинщица, — так и ее камнями закидаем. Выгораживает преступницу, знать, сама такая же!
Толпа забурлила и заревела. Марушка по привычке собиралась крепко зажмуриться, но вместо этого устремила взгляд прямо в толпу. Страх, так и подстрекавший сорваться с места и бежать, куда глаза глядят, подальше от людей, скалящихся, перешептывающихся и изрыгающих проклятия на голову знахарки Руты и ее неожиданной защитницы, вдруг пропал, будто его никогда и не было.
— Вы не тронете ее, — упрямо сказала Марушка, не отступая и шагу в сторону.
Камни бросили, не сговариваясь, в один миг. Они оцарапали голые плечи, оставив синяки и ссадины и, отскакивая, рассыпались по твердой земле. Кому-то камня не досталось, и в лицо Марушке шмякнулся ком грязи.
Лис, не в силах больше ползти под ногами у разбушевавшейся толпы, выскочил, расталкивая в нешуточной потасовке стоящих в козырных первых рядах. Неодобрительные взгляды впились рыжему в спину, которой он благорассудно повернулся к селянам, прикрывая Марушку со знахаркой.
— Стоять! — гаркнул он.
Камнепад прекратился так же резко, как и начался. Несколько камешков все же успели оцарапать Лису спину. Десятки пар глаз недружелюбно впились в рыжего.
— Ты еще кто? — с раздражением протянула хозяйка цветастого платка.
Лис задумался на мгновение, придумывая емкий ответ, но сказать ничего не успел.
— Давай, забирай девку, — недовольно протянула грузная тетка, перебирая бахрому, — и идите оба отсюда, подобру-поздорову.
Рыжий обернулся на Марушку. Девочка тщетно пыталась оттереть вспотевшей ладонью след грязи со щеки.
— Пойдем, — прошептал Лис, — они не станут тебя слушать.
— Я никуда не уйду без нее, — Марушка кивнула на знахарку, сидящую позади нее на сырой земле. Женщину трясло. Она так и не выпустила Марушкиной ладони, сжав ее добела, а свободной рукой поглаживала живот, тихо шепча что-то себе под нос.
Лис вздохнул и, натужно улыбаясь, развернулся к ропщущей толпе. С неудовольствием и смутной тревогой подметил, что в задних рядах мелькнули вилы.
— Добрые люди, — начал он, вглядываясь в лица, — с моей спутницей мы пришли издалека. Из Кемьгорода, — поправился он тут же, чтобы и его не уличили ненароком во вранье. В своих придумках Лис скатывался в ненужный пафос, портя даже складные истории.
— Еще один! — закричала тетка, привлекая внимание к себе, — ближе к делу давай, голодранец! Неча тут тень на плетень наводить.
Лис фыркнул на «голодранца» — он все еще скорбел по рубахе, которой пришлось пожертвовать ради спасения раненого. Рыжий зло зыркнул на зачинщицу. Отбрехаться не получится. Похоже, сильно местным досадила знахарка, раз никто даже не пытается за нее заступиться.
— Кто здесь Микул? — рыкнул Лис, размышляя, стоит ли пытаться достать со дна котомки меч или лучше обождать. Ситуация накалялась с каждым мгновением. Толпа подпирала все ближе и ближе — не оставляя ни места для маневра, ни коридора для бегства. Вилы неумолимо приближались, по рукам кочуя к ближним рядам.
— Ну я Микул, — отозвался знакомый бас, и Лис сглотнул, поняв, что обобрал названного братца хозяина «Двух Ослов». Кряжистой была не только его спина, но и он весь. Густая борода почти до середины груди. Неудивительно, что они с Отаем побратались — похожи, как две капли воды.
— Это, — кивнул Лис на Марушку, — тетки моей покойной дочка. В городе не прижилась. Отай нас сюда послал, сказал, что вашей знахарке в помощницы сгодится.
— Ну, — Микул почесал макушку толстыми пальцами — ладонь его, испачканная в грязи, оставила след в редких волосах, — раз Отай к нам направил… С головой завтра пошепчитесь. Нам теперь не помощница, а целая знахарка понадобится.
Марушка схватила Лиса за руку. Тому даже не пришлось наклоняться к девочке, чтобы понять, что ей нужно. Рыжий тяжело вздохнул.
— Она не годится стать сразу знахаркой, — выпалил он, — ей поучиться нужно…
— Ничего, научится, — заверил Микул, — у нас тут шибко тяжелых
