Незнакомец не приходил в сознание, в то время как она вставала, чтобы обработать швы и проверить его дыхание. Теперь следовало напоить его отваром из девяти трав. Всего Марушка сварила и запарила три разных настоя, правда, ни один из них не успела выпоить раненому. Поднять мужчине голову и осторожно влить золотистую теплую жидкость так, чтобы он не захлебнулся, сама Марушка не смогла бы.
И когда понадобилась помощь Лиса, Марушка заметила, что он уже куда-то умотал. Пришлось просить Руту. Вместе они кое-как, расплескав не меньше трети, влили в несчастного кружку терпкой жидкости.
— А ты молодец, — заметила Рута, мягко улыбнувшись, — большую работу проделала.
Марушка неловко пожала плечами. Она свято поверила, что это случайность и слепое везение.
— Не прибедняйся, — хозяйка дома по-дружески приобняла Марушку, — я и подумать не могла, что ты такая способная. Теперь верю, что ты знахаркой Малых Лук была.
Марушка повела плечом, осторожно стряхивая Рутину руку.
— А до того не верила? — девочка колючим взглядом впилась в собеседницу.
Рута примиряюще взмахнула рукой.
— Сомневалась, — честно призналась она. — Дед Ахмыл на площади тебя уличал во вранье… Он же не просто так! — Рута хихикнула, — отказался у меня лечиться, сказал, что такая сопля малограмотная его в домовину загонит. Чуть не помер, пока возницу искал, только б до Малых Лук добраться. — Она захохотала в голос, — Пресловутая Федора — твоя наставница?
Марушка кивнула. Хотела добавить, что была нею, до того как сгорела вместе с кошками и хатой, но почему-то смолчала.
— Лис все кашей грезил, — перевела тему девочка. — У тебя снедь какая-нибудь найдется? Или, может, знаешь, у кого пообедать можно? Мы заплатим, конечно.
— Репа, — улыбнулась знахарка. — Зови своего друга, ешьте на здоровье. А денег с вас я не возьму.
Марушка поежилась — голодный спазм скрутил желудок, и репа казалась пищей богов, но девочка живо представила скривившееся лицо Лиса, услышавшего о незатейливом кушанье…
Лис в ожидании подруги томился под козырьком, скрывающим его густой тенью от летнего зноя. Неприкрытые плечи обгорели и теперь шелушились, только и успевай сдирать чешуйки сухой кожи. Голову он с самого утра то и дело бегал окунать в кадку, но волосы высыхали почти мгновенно, приходилось снова и снова прогуливаться за дом, чтобы намочить макушку, в которую немилосердно припекало входящее в зенит солнышко.
— Ну ты и дрыхнешь! — пробурчал он для вида, но Марушка заметила, что уголки его губ сами собой растягиваются в довольной улыбке.
— Завтракать пошли, — девочке не хотелось портить неожиданно хорошее настроение друга, но сама она страшно хотела есть — до головокружения, — Рута репу предложила, — и спешно добавила, стараясь завлечь рыжего, — совершенно бесплатно.
— Сама ешь свою репу, — сплюнул Лис, отворачиваясь.
— Ладно, — Марушка не обиделась, она, впрочем, ожидала подобного. — Пойду тогда.
Девочка развернулась и направилась к избе. Передохнуть ей сегодня не удастся — раненый требовал ее внимания целиком и полностью. Ей нужно восполнить запас сил. Марушка качнула головой — вчера совсем перепутала сон с явью, разнервничалась. Хорошо, что не привиделось что-нибудь, от чего игла могла дрогнуть в руках. Странные видения она списала на переутомление, — хорошо хоть на ногах устояла.
— Эй, подожди! — весело окликнул ее Лис, — успеешь еще репой живот набить… Я тут разжился харчами. Вот, — Лис кивнул за угол покосившегося дома, — поедим по-царски.
Марушка нахмурилась. В рассохшейся пузатой бочке заботливо припрятан был творог, замотанный в мокрую от сыворотки тряпицу, крынка молока, подсохшие, но все еще румяные лепешки и синюшная, общипанная кривоногая курица. Щеки Марушки пошли красными пятнами — откуда Лис взял все это богатство она смутно догадывалась.
— У кого ты это спер?! — возмутилась она, — как будто у нас денег нет, чтобы купить еды…
Улыбка на сияющем лице Лиса перетекла в гримасу.
— Зачем тратить деньги лишний раз, если можно забесплатно харчей достать? — процедил он. — Я лично не собираюсь репой давиться.
— Немедленно верни все обратно! — уперлась Марушка.
— Тебе надо, ты и возвращай!
Марушка раскраснелась, уперла руки в бока, стараясь казаться выше и грознее, но Лиса это не действовало.
— Сходи-сходи, — подначивал он, усевшись прямо на траве под бревенчатой стенкой избы, — скажи добрым людям, что нам их жалкие подачки не нужны…
— Подачки? — смутилась девочка, возвращая наспех собранную снедь на место. — Чего же сразу не сказал…
— Что? «Доброе утро, угощайся — это не краденое»? Хорошего ты обо мне мнения, — обиделся Лис.
Марушка присела рядом с другом. Тот сразу скорчил страдальческую мину и отвернулся.
— С самого утра приходят, тащат всякое. Ну, в благодарность за то, что от зверюги избавили, — пожал он плечами, — а я что, дурак отказываться?
— Извини, — выдохнула Марушка и улыбнулась. — Надо Руте отдать, пусть состряпает чего-нибудь из этих подарков.
Лис неопределенно махнул рукой:
— Ну, вообще, не спеши. Надо бы разобраться сначала. Нас уже и Марьяна приглашала к ней переехать. Та, крикунья с площади. — Пояснил он. — И сам глава села заходил, — Лис поморщился, — целую комнату предложил в своем тереме. А потом еще куча народу — поговорить за жизнь, чего-нибудь передать… И каждый, — с нажимом сказал он, — уверял, что надо от Руты бежать. Все, мол, переживают, выйдем ли мы живыми отсюда. Намекали так прозрачно, что недобрые у нее намерения.
— Веришь, что Рута чудовище? — удивленно спросила девочка. — Она же знахарка, Лис. Всю жизнь училась травы понимать, чтоб лечить людей. Зачем ей травить кого-то?
— Во-во, — легко согласился он, — травы-муравы… Из них же не одни лекарства толочь можно, но и яды.
— Я вообще-то тоже знахарка, — возмутилась Марушка, — хорошего же ты мнения обо мне!
Лис смутился, но виду не подал. Когда больше десятка человек говорят об одном и том же, волей-неволей в душе поселится сомнение. А тут — и медведь-людоед, перекрывший дорогу к питьевой воде, которого Лис видел собственными глазами, и сама Рута, не отрицающая своей вины… Картинка складывалась на удивление безрадостная.
— Лис, она беременная, а ест пустую репу! — взмолилась Марушка. — Давай просто поделимся с ней. А приготовить, если хочешь, можешь сам. Не отравит же она еду, если сама есть будет?
— Ладно, — смирился Лис и подумал, что сам напросится на ужин к Микулу, — тащи ей всё. Пусть наедается, раз брюхатая.
Лис горестно вздохнул, вгрызаясь в отвоеванный кусок козьего сыра. Марушке пришлось собрать принесенную селянами снедь в подол — в руки еда не вмещалась, и все равно бегать в хату довелось два раза.
— Эй, рыжий, — махнула ему с порога счастливая хозяйка дома, — иди, помогать мне будешь! Пир устроим!
Лис хмыкнул, уверенный, что питаться, пока завис в Резных Петушках, будет исключительно у простоватого добряка Микула, ведь у того просто ума не хватит подсыпать яда в харчи. Но помогать пошел. И
