А потом не отказался и от куриной ноги, призывно заполонившей запахом пропеченного мяса весь дом. Марушка посмеивалась, наблюдая за другом. Рута вдохновенно готовила и в процессе рассказывала истории из своей целительской практики, заразительно хохоча, охая иногда и хватаясь за живот. Тревожность, преследовавшая ее с того самого дня, как без вести пропал Неждан — Марьянин муж, притихла, позволив знахарке расправить плечи. За долгие месяцы она выглядела, если не счастливой, то хотя бы спокойной.
— Ой, — неожиданно отскочила от печи и плюхнулась на лавку Рута, — ой, мамочки!
Марушка подхватилась и присела рядом. Лис настороженно замер, недоверчиво глядя на знахарку.
— Только не говори, что начались роды, — протараторил он нервно, — ты же не рожаешь, правда? Я на это не подписывался, я на такое смотреть не готов!
— Рано, — отрезала Марушка, но на всякий случай, вопросительно посмотрела на Руту, которая завороженно разглядывала свой живот скрытый под грубой тканью широкого платья.
— Он пинается! Ножкой! — восхищенно пропела она, поглаживая живот. — Я чувствовала малыша с первого же дня, но никогда так явно…
Лис вытер со лба капельки пота и подумал, что в последнее время нервы совсем ни к черту. Пора бы уже привыкнуть, что все идет наперекосяк и подчиниться потоку неожиданных неприятностей.
— Можно мне потрогать? — неожиданно выпалил он и даже не успел удивиться себе, уже протянув руку.
Рута благодушно кивнула. Лис некоторое время в нерешительности держал ладонь на весу, и Руте пришлось взяться за запястье и опустить руку парня на свой круглый живот.
— Ничего не чувствую, — пожал он плечами, но знахарка не отпускала руки, ненавязчиво, но крепко сжимая его запястье.
Все трое замерли, затаив дыхание.
— Может, у тебя газы просто? — не вытерпел Лис, но тут же сосредоточенное лицо его посветлело: — Толкнулся! И правда пинается! — ошарашенно выпалил он.
Настойчивый стук в дверь, от которого та едва не вылетела с петель, прогремел, когда Лис допытывался, уверена ли Рута, что ждет пацана или, может, девка будет, и как это она может быть уверена, когда увидеть все равно ничего невозможно.
Стук повторился, и дверь жалобно скрипнула под натиском чьих-то кулаков. Марушка с Лисом опасливо переглянулись. Рута сразу сжалась, как мокрая синичка, и от прежнего веселья не осталось и следа.
— Это за мной, — прошелестела она.
Собачонка знахарки не показывала носа из будки, только бурчала, недовольная, что ее разбудили после сытного обеда из куриных костей, заботливо предложенных ей Марушкой. На пороге, переругиваясь, топтались односельчане Руты во главе с решительно настроенной Марьяной. Лис высунул голову за дверь и впился взглядом в нежданных гостей.
— Чего вам? — спросил он.
— Рутку давай! Будем правосудие чинить! — выкрикнула Марьяна, не решаясь, тем не менее, открыто нападать на одного из тех, кто спас село от медведя.
— Нет, не будете, — Лис хорохорился, стараясь держаться непринужденно.
— Это почему? — непонимающе захлопала глазами Марьяна.
— Потому что вину Руты еще доказать нужно, — рявкнул Лис, до боли в пальцах стискивая косяк двери.
— Да кто ж, если не она? — пискнул голос из толпы. — Чего доказывать, коли и так все понятно!
— А вот найдем кто! Медведя вам завалили? Завалили! — не дожидаясь ответа, продолжил он. — Значит, и виновного отыщем, — Лис хищно оскалился, когда понял, что идти на попятную уже поздно. «Или сбежим, если не получится», — добавил он мысленно. — Еще вопросы?
Он грохнул дверью перед носами селян с такой силой, что та чудом не рассыпалась в труху. Обвел притихших девушек мрачным взглядом и бухнулся на ларь, прислушиваясь к звукам во дворе. Народ какое-то время потоптался у двери, тихо переругиваясь, но все-таки помаленьку начал расходиться по домам.
Когда голоса затихли и грызня за окном закончилась, Рута подхватилась и упала на колени перед Лисом.
— Спасибо! — попыталась не то схватить его за руку, не то обнять за колени.
Лис отшатнулся:
— Но-но, не надо этого, — пробормотал он, уворачиваясь от крепких объятий. Восхищенный взгляд Марушки он проигнорировал — Лис злился на себя и на нее: размяк и влип в дурацкую ситуацию. Ну как они будут доказывать невинность Руты, если она сама призналась в первый же час их знакомства, что виновата?
— Я — спать, — Лис на прощание оторвал лакомый кусочек куриной грудки и направился к выходу. — Завтра придумаем что-нибудь.
Марушка загородила ему проход, широко расставив руки в стороны.
— Оставайся в хате, — попросила она, вспоминая, как летели в нее камни на площади, — вдруг эти вернутся… И вообще, там холодно.
Руту отправили спать на печи — к ночи на крыши и огороды опускался туман, и становилось зябко. Лису Марушка постелила на ларе, который он давно облюбовал. А сама решила спать на лавке, поближе к раненому. Тот почти не приходил в себя — несколько раз открывал глаза, но взгляд его оставался пустым и безжизненным. Марушка знала, что теперь только ее упорство поможет похитителю и выпаивала ему с помощью Руты настойки почти каждый час. Обрабатывала швы то кашицей из лопуха с чистотелом, то настоем березовых листьев, то присыпала их порошком гриба-дождевика. Перевязывала чистым полотном. Марушка переживала, что если незнакомец не придет в сознание в ближайшие дни, то так и зависнет между мороком и явью.
Лис ворочался, пытаясь то вытянуть ноги, то подобрать их. Покрывало, выданное ему Рутой, покалывало сгоревшие плечи. Лис засопел, заворачиваясь в него, как в кокон.
— Муха, — тихо позвал он.
Марушка подняла голову — она уже проваливалась в сон.
— Ты спишь? — прошептал рыжий таким тоном, что девочка сразу поняла — поспать явно не удастся.
— Нет.
— И я тоже, — радостно поделился с ней Лис. — Вчера думал, дня два продрыхну, не вставая. А вроде выспался, и теперь не закемарю никак.
— Угу, сочувствую, — сонно протянула Марушка, опуская голову на лавку. Через пару часов ей придется волевым усилием поднять себя, чтобы сделать очередную перевязку. Нарезанные лоскуты уже ждали в дальнем углу стола.
Лис закрыл глаза, прислушиваясь к мерному сопению девочки. Сон не шел. В голову лезло все, что угодно — Козырь, который ждет его через пять дней, ключ, оказавшийся совершенно бесполезным, да и Рута, которую было по-человечески жаль, но уверенно заявлять о ее непричастности к смерти Марьяниного мужа и отравлению озера, Лис, признаваясь себе честно, не смог бы. Рыжий перевернулся на спину.
— Ты сказки какие-нибудь знаешь? — спросил он, в надежде, что Марушка не успела заснуть.
— Сказки… — девочка потерла кулаками веки, — зачем?
— Ну, вдруг старуха тебе на ночь рассказывала, чтоб спалось лучше. Вот и я подумал, может, и меня хорошая быль убаюкает… — признался он, смутившись.
Марушка поднялась, свесив ноги с лавки. Выглянула в окно — темень, поди разбери, сколько времени она успела вздремнуть. Лисового лица в темноте было не разобрать, но девочка чувствовала его выжидающий взгляд.
— Одну сказку
