— Сейчас, — уточнил он твердо. — В одном был прав торгаш — я приметный, меня заметут за пару дней, если не свалю отсидеться.
Лис заметил, как неловко переглянулись подельники, и теплившаяся надежда на счастливый исход сгорела, как сухая щепа, подброшенная в костер.
Крысюк подтолкнул в спину Кайдала. Тот неловко кашлянул, становясь перед Лисом, и опустил взгляд:
— В общем, Ерема крику поднял, похоже, прилично. Люди сбежались, то да се… — Кайдал не поднимал глаз, скользя взглядом по щебенке у входа в трактир. — Когда мы к скупщику добрались, пришлось ноги делать — стража уже там крутилась.
У Лиса засосало под ложечкой от услышанных новостей.
— И? — выдавил он, готовый уже схватить товарища за грудки и вытрясти поскорее всю информацию.
— В общем, есть один лаз в стене, — Кайдал щедро сыпал подробностями, стараясь не смотреть в глаза собеседнику, — он сорняками порос, зеленью всякой ползучей, о нем только свои знают. Кое-как доплелись туда, чудом нас патруль не сцапал. Там лошаденку разгрузили, и мешки вынесли…
Лис переминался с ноги на ногу и нетерпеливо поглядывал на подельников.
— И?
— И всё, — рыкнул Крысюк, разрубая ладонью воздух. — Прикопали добро.
— Пока шум не уляжется, сбыть его не получится никак, — Кайдал опасливо посмотрел на Лиса, широко раздувавшего от негодования ноздри, и отступил на пару шагов.
— Но прикопали мы хорошо, никто не найдет, — заверил Некрас. — Так что, долю получишь. Но позже.
— Ну, дней через пяток, когда к ювелирке подойти можно будет свободно, — миролюбиво объяснил Кайдал и добавил: — Ты, кстати, должен мне пятнадцать золотых.
— За что? — простонал Лис.
— Меч совсем в негодность пришел. Человек его одолжил свой, надежный, но из-за те… нас, — вовремя поправился Кайдал, — рискует с должности быть разжалованным. Я из своих в счет железки заложу, а ты мне отдай потом, добро?
— Если доживу, — брякнул Лис, и обессиленно оперся на стену.
— Пошли, выпьем, — неожиданно прохрипел Крысюк и хлопнул его по плечу, — неча сопли развешивать.
Кайдал, проследив за неуверенным взглядом Лиса, ободряюще кивнул:
— Там свои все. Не сдадут, а если кто по твою душу явится, так и спрятать помогут. Сколько раз я в подполе этой чудной забегаловки пережидал, пока стража все вверх-дном перевернет, — хохотнул он.
— Доживем до завтра, попробуем что-то придумать, — добавил Некрас. — Я к скупщику наведаюсь, договорюсь встретиться за стенами города. Скинем немного товара, да и отдадим тебе монеты.
— В крайнем случае, наскребем из общака, если там чего осталось, чтоб ты затихарился с удобствами, понял? — ободряюще добавил Ворон, увлекая Лиса в таверну.
Привалившись к косяку, дремал у двери вышибала. Воры расселись за дальним столом, откуда до подпола, прикрытого линялым ковром, было рукой подать. Трактирщик сам подошел к их столу и сообщил, что стражи уже обыскивали питейную и до рассвета вряд ли наведаются повторно.
За чаркой медовухи Лис немного расслабился, но то и дело поглядывал в сторону выхода. Ворон даже предложил Крысюку пожертвовать свой плащ с капюшоном, но колчеухий вор отмахнулся и заверил, что так рыжий вызовет еще больше подозрений.
Посетителей в «Хромом коне» оказалось негусто, и знакомая Лису девица, сбежала из-за стойки и попыталась вызвать его на разговор. Он слушал ее щебетание вполуха, напряженно ожидая скрипа двери и появления стражников на пороге. Кайдал мягко выпроводил девушку.
— Главное, до завтра продержаться, — Ворон поднял чарку, выдавая сказанное за тост, — а там, придумаем чего.
— У меня на постоялом дворе вещи остались, — вздохнул Лис. — И должок один не оплачен — хорошо б рассчитаться, перед тем, как линять.
Кайдал вопросительно вскинул бровь, но Лис отмахнулся:
— И за меч я отдам, помню.
Девушка за стойкой терла поднос влажной тряпкой, больше размазывая по нему застывший жир, и бросала на Лиса призывные взгляды. Кайдал старательно не смотрел в ее сторону.
— Когда ты сможешь поговорить со скупщиком? — Лис кашлянул и повернулся к Некрасу.
Медовуха больше не лезла в горло, застревая где-то на пути, и рыжий отставил чарку, побоявшись поперхнуться насмерть.
— Ночью он работает, к обеду просыпается злой, как собака. А мне надо застать его в добром настроении, — потер колючую щетину на подбородке Некрас, — ближе к вечеру, значит.
Лис попытался кивнуть, но вместе этого уронил голову:
— И где мне торчать все это время? В подполе?
Кайдал заботливо обновил и подвинул поближе его чарку:
— Погуляешь по окрестностям. Ты же, когда к Ереме нанимался, придумал, как будешь выпутываться? — участливо спросил он.
— Меня за версту видно, — взвился Лис. — Я собирался прикрыть за собой дверь, навесить замок и свалить, как ни в чем не бывало. А то, что сперли добро — так это могли и предыдущие стражи, и богиня эта, Жива — осталась недовольна подношением и добрала барахла по вкусу. Какие ко мне вопросы-то? Кто ж знал, что вы притащите дурную клячу, которой только на колбасу дорога?!
— Какая была, такую и притащили. Чего ты заладил: «приметный, приметный»?! — возмутился Кайдал. — Будто кроме тебя рыжих в городе нет!
— И много их? — сощурился Лис, залпом выпивая чарку.
Кайдал задумчиво нахмурился. Ворон с Некрасом переглянулись. Молчание затягивалось.
— О, знаю! — шлепнул ладонью о столешницу Некрас, — сын бабы Нюты рыжий.
Лис саркастически ухмыльнулся, наливая себе еще медовухи — тошнило не меньше, но тревогу выпивка гасила, освобождая место дерзости и браваде.
— Ага, двое нас, значит, — кивнул он, — Я да сын бабы Нюты, сын бабы Нюты да я. Как думаешь, могут его по ошибке вместо меня взять?
Крысюк навис над Лисом, гогоча:
— Так давай тебя обкорнаем наголо, — потянулся он к Лисовой макушке, — хрен тебя даже родная мама узнает.
Ворон засмеялся, расплескав медовуху, так и не донесенную до рта. Затрясся от сдерживаемого хохота степенный Некрас. Даже Кайдал прыснул.
— Я думал об этом, — серьезно признался Лис. — Тогда меня схватят сразу же, — в ответ на недоуменные взгляды, он пальцами расчесал волосы, приоткрывая синюшную пятерную за ухом.
— Эка ты недальновидно, — присвистнул Некрас, разглядывая татуировку.
— Ага, и недальновидно место выбрал, и недальновидно рыжий, — согласился Лис.
Ворон наклонился над столом и заговорщически зашептал:
— Надумал место, где пересидеть тебе. Невеста моя к бабке одной ходит помощницей…
Лис, не ожидая ничего приятного, привстал и подался вперед, чтоб не прислушиваться к бормотанию.
— Старуха давно из ума выжила — оправится и на стенах рисует, а бывает и чего похуже творит, — скривился Ворон, — но обещала дом Милке оставить, если та ее досмотрит. У ней сарай есть… в стенах ветер гуляет, но туда не сунется стража. Дом хорошо знают и обходят стороной. Мало кому приятно, когда в них дерьмом швыряться начинают, — неловко хохотнул он.
Лис шлепнулся обратно на лавку — к безумной бабке в сарай не хотелось, но и довлевшая перспектива отправиться за решетку не сильно радовала. Он поерзал, собираясь с мыслями.
— А хозяйка не поднимет шума, если меня заметит? — с сомнением уточнил Лис.
— Так не ходячая — до окна доползет,
