Я моргаю.
– Нет.
– Думаю, они просто существуют в другом измерении. – Анджела стряхивает опилки со штанов. – Смотри.
Она снова закрывает глаза. И крылья бабочки растворяются, превращаясь в туманную дымку, которая парит вокруг ее головы и плеч.
– Думаешь, у меня получится так же?
Я встаю и неуклюже взмахиваю крыльями. Меня охватывает внезапная вспышка ревности. Она намного сильнее меня. И намного умнее. А еще в ней в два раза больше ангельской крови.
– Не знаю, – задумчиво произносит она. – Возможно, способность менять облик я унаследовала от отца. Но скорее всего, мы все можем это делать.
Я закрываю глаза.
– Бабочка, – шепчу я.
А затем смотрю на свои крылья. Но они все так же покрыты перьями.
– Ты должна раскрыть свой разум, – говорит Анджела.
– Ты говоришь, как Йода[29].
– Разум ты свой освободить должен, – произносит она, старательно подражая Йоде.
Она поднимает руки над головой и потягивается. Ее крылья исчезают.
– Это было невероятно круто, – признаю я.
– Знаю.
В этот момент еще одна муха падает мне на рубашку, и после визгов и попыток стряхнуть ее с одежды, во мне расцветает радость от того, что в моей жизни есть такой друг, как Анджела. Она всегда напомнит мне, как здорово обладать ангельской кровью, даже если я чувствую себя уродцем. А еще, хотя бы на минуту, поможет забыть о Кристиане Прескотте.
Вернувшись домой, я обнаруживаю на крыльце Кристиана. Свет от лампы, словно прожектор, вырисовывает вокруг него желтый круг. В руках он держит кружку с малиновым чаем, который, уверена, ему приготовила мама. Поставив кружку на крыльцо, он вскакивает на ноги. А мне безумно хочется улететь отсюда.
– Мне очень жаль, – говорит он с серьезным выражением на лице. – Я повел себя отстойно. Как дурак. Как идиот.
Стоит признать, что он выглядит очаровательно, когда в его глазах отражается луна, а с губ срываются эти признания. Но не прекрасно.
Я вздыхаю.
– И как давно ты тут торчишь? – спрашиваю я.
– Не очень давно, – говорит он. – Часа три примерно, – он указывает на кружку. – Но благодаря угощениям мне показалось, что прошло всего два.
Я не собираюсь улыбаться в ответ на его слова, а протискиваюсь мимо него в дом. При виде нас мама подскакивает с дивана и уходит в свой кабинет, за что я ей очень благодарна.
– Входи, – приглашаю я, понимая, что он никуда не собирается в ближайшее время.
Кристиан следует за мной на кухню.
– Итак, – начинаю я, – давай обозначу правила. Мы никогда и не под каким предлогом не будем обсуждать танцы.
В его глазах вспыхивает облегчение. Я забираю у него кружку и ставлю ее рядом с раковиной. А затем упираюсь руками в столешницу.
– Давай начнем все сначала, – стоя к нему спиной, предлагаю я.
«Это не такая уж плохая идея», – думаю я. Никаких видений, никаких ожиданий, никакого унижения. Просто парень повстречал девушку. Просто он и я.
– Хорошо.
– Меня зовут Клара.
Повернувшись, я протягиваю ему руку. Уголок его рта приподнимается в сдержанной улыбке.
– А я Кристиан, – бормочет он, беря меня за руку и аккуратно сжимая ее.
– Приятно познакомиться, Кристиан, – говорю я, словно он обычный парень.
Словно я не вижу его стоящим посреди объятого огнем леса, стоит только закрыть глаза. Словно его прикосновение в этот момент не вызывает в теле тоски и дрожи.
– И мне.
Мы возвращаемся на крыльцо, но перед этим я завариваю нам по кружке чая и беру для нас одеяла. Усевшись поудобней, мы смотрим на небо, которое будто усеяно бриллиантами.
– В Калифорнии звезды никогда не светили так ярко, – говорит он.
И я с ним полностью согласна.
К тому времени как мама выходит из кабинета и спокойно (но, думаю, еле скрывая эмоции) объявляет, что уже поздно и завтра нужно идти в школу, так что Кристиану следует отправиться домой, я уже знаю о нем гораздо больше. Знаю, что он живет с дядей и тот владеет «Банком Джексон-Хоула» и парой офисов по продаже недвижимости. Кристиан не стал рассказывать, где его родители, но у меня сложилось впечатление, что их давно нет в живых. Он очень тепло отзывался об экономке Марте, которая живет с ними с тех пор, как ему исполнилось десять. Еще я знаю, что Кристиан любит мексиканскую кухню, горные лыжи и, конечно, играть на гитаре.
– Хватит уже говорить обо мне, – через некоторое время возмущается он. – Давай поговорим о тебе. Почему вы переехали сюда? – спрашивает он.
– Ох, ну… – Я пытаюсь вспомнить заготовленный заранее ответ. – Из-за мамы. Ей хотелось уехать из Калифорнии. Перебраться туда, где не так людно и можно дышать свежим воздухом. Она решила, что так будет лучше для нас.
– И как? Ну, тебе действительно тут лучше?
– В какой-то степени да. Конечно, в школе оказалось тяжело завести новых друзей, да и вообще не просто. – Я краснею и отвожу взгляд, гадая, не вспоминает ли он сейчас о моем прозвище «Сексуальная клоунесса», которое так популярно среди его приятелей. – Но мне нравится… Кажется, мое место здесь.
– Я чувствую то же самое, – говорит он.
– Что именно?
Теперь пришла его очередь смущаться.
– Просто хочу сказать, что когда переехал сюда, то какое-то время мне было нелегко. Я не вписывался.
– Но тебе же было всего пять?
– Да, мне только исполнилось пять, но это ощущалось даже в таком возрасте. Джексон-Хоул своеобразное место во многих отношениях, особенно для тех, кто решает переехать сюда из Калифорнии. Я помню первую увиденную мной метель – мне показалось, что на нас сейчас обрушится небо.
Я смеюсь и слегка ерзаю, отчего наши плечи соприкасаются. Тело тут же прошибает вспышка притяжения. Даже сквозь одежду. Я отодвигаюсь подальше. «Это работа, Клара, – говорю я себе. – Не теряй голову».
– Но теперь-то ты чувствуешь, что это твое место? – откашлявшись, спрашиваю я.
Он кивает.
– Да, конечно. У меня нет никаких сомнений, что это мой дом.
После этого Кристиан рассказывает, что подумывает о поездке в Нью-Йорк на все лето, на какую-то стажировку в бизнес-школу для старшеклассников.
– Я не в восторге от этой идеи, но мне кажется, что лето в Нью-Йорке будет незабываемым, – говорит он. – Так что, скорее всего, я уеду.
– На все лето? – слегка потрясенно спрашиваю я.
«Но как же пожар? – хочется спросить мне. – Ты не можешь уехать».
– Дядя, – начинает он и замолкает на мгновение, – хочет, чтобы я пошел в колледж на «банковское дело» и когда-нибудь занял его должность в банке. И поэтому он думает, что мне следует получше подготовиться. А я сам не знаю, чего хочу.
– Понимаю, – говорю я, думая, что он еще и половины не знает. – Моя мама такая же. Она всегда говорит, что у меня есть свое предназначение в жизни. То, для чего я рождена. Так что мне просто нужно понять, для чего именно. И это давит на меня. Я очень боюсь ее подвести.
– Да уж, –
