При виде того, насколько она педантична, как все ее трусики аккуратно сложены и рассортированы по цветам, я качаю головой. В такие моменты мне не верится, что мы родственники.
– Все проблемы решила?
– Да. По крайней мере, их стало меньше. Я не зря съездила. – Она открывает следующий ящик. – Но мне очень жаль, что я пропустила твой день рождения.
– Все в порядке.
– Как ты его отметила?
Я почему-то опасаюсь рассказывать ей про Такера. О том, как прыгала с дерева и сколько времени провела с ним на этой неделе, путешествуя, собирая чернику, сплавляясь на лодке по бурной реке и разговаривая с незнакомкой по-корейски. Может, я боюсь, что она скажет то, с чем в глубине души я согласна – что Такер отвлекает меня от предназначения. А затем заставит вернуться к миссии «Спасение Кристиана». И тогда мне придется признаться, что хоть я и чувствую себя сильнее и наконец-то научилась летать, но все равно не могу оторвать тяжелый туристический рюкзак от земли. После чего она одарит меня тем самым взглядом и вновь заведет речь о легкости, силе и о том, что стоит мне постараться, и я многого добьюсь. А мне ужасно не хочется всего этого. Во всяком случае, пока. Но и промолчать я не могу.
– Венди одолжила мне пару туристических ботинок и своего брата, чтобы он отвез меня к дереву на реке Хобек, с которого все прыгают в воду, – выпаливаю я на одном дыхании.
Мама с подозрением смотрит на меня.
– Венди одолжила тебе своего брата?
– Такера. Он как-то помог нам вытащить машину, когда мы въехали в сугроб, помнишь?
– А, тот парень, что привез тебя домой с танцев, – задумчиво произносит она.
– Да, это он. Спасибо, что напомнила об этом.
На минуту в комнате воцаряется молчание.
– Я привезла тебе кое-что, – наконец говорит она. – Подарок.
Она расстегивает один из карманов чемодана и достает что-то темно-фиолетовое. Это тонкая куртка, великолепная вельветовая куртка того же оттенка, что и мамина африканская фиалка, которая растет на подоконнике в кухне. Этот цвет прекрасно подойдет к моим оранжевым волосам и голубым глазам. И безумно мне нравится.
– Я знаю, что у тебя уже есть парка, – говорит мама. – Но я подумала, что тебе не помешает что-нибудь полегче. Кроме того, в Вайоминге никто не скажет, что у тебя много курток.
– Спасибо. Она мне очень нравится.
Я протягиваю руку, чтобы взять ее. И как только мои пальцы касаются мягкой бархатистой ткани, я тут же оказываюсь в видении и бреду между деревьями.
Споткнувшись, я падаю и царапаю ладонь на правой руке. Последний раз у меня было видение несколько недель назад, на танцах, когда я увидела, как улетаю от огня, сжимая Кристиана в объятиях. А теперь я поднимаюсь к нему по склону, который не кажется мне таким уж знакомым. Но главное, что Кристиан все так же ждет меня, и как только я вижу его, то окликаю по имени. А когда он оборачивается, я бегу к нему со всех ног. Я понимаю, что соскучилась по нему, вот только не могу разобрать, чувствую ли я это сейчас или в будущем. Рядом с ним я ощущаю себя цельной. Он всегда смотрит на меня так, будто нуждается во мне. Во мне и ни в ком другом.
Я беру его за руку. Скорбь никуда не делась, но смешалась с другими чувствами: восторгом, страхом, решимостью и старой доброй похотью. Но все же сильнее всех горе. Ощущение, будто я потеряла нечто самое важное в мире и при этом скоро обрету нечто подобное вновь. Я наклоняю голову и смотрю туда, где соединены наши руки. У Кристиана такая тонкая рука, как у хирурга. Ногти аккуратно подстрижены, кожа гладкая и очень теплая на ощупь. Он поглаживает большим пальцем мои костяшки, заставляя меня дрожать. И тут я кое-что понимаю.
На мне фиолетовая куртка.
Я прихожу в себя и вижу, что мама сидит рядом со мной на кровати, обнимая меня за плечи. Она сочувственно улыбается, но в ее глазах застыла тревога.
– Прости, – выдыхаю я.
– Не извиняйся, глупышка, – говорит она. – Я знаю, каково это.
Иногда я забываю, что и у мамы было свое предназначение. Вот только если это произошло примерно в моем возрасте, то случилось лет сто назад. Примерно (я быстро подсчитываю в уме) между тысяча девятьсот седьмым и четырнадцатым годами. Когда дамы носили длинные белые платья и корсеты, мужчины надевали цилиндры и отращивали большие топорщившиеся усы, по улицам ездили запряженные лошадьми экипажи, а Лео ДиКаприо пытался выиграть билет на «Титаник». Я пытаюсь представить себе, как мама падала в обморок от сильных видений, а по ночам долго не могла уснуть, пытаясь собрать все кусочки воедино и понять, что же ей предстояло сделать.
– Ты в порядке? – спрашивает она.
– Я надену эту куртку, – дрожащим голосом отвечаю я.
Она лежит на полу возле кровати. Должно быть, выскользнула у меня из рук, когда нахлынуло видение.
– Хорошо, – говорит мама. – Я сразу поняла, что она тебе понравится.
– Нет. Я про видение. На мне будет эта куртка.
Ее глаза слегка расширяются.
– Значит, это скоро случится. – Она спокойно убирает выбившиеся волосы мне за ухо. – Кусочки собираются воедино. Уверена, это произойдет в этом году, в сезон пожаров.
До которого осталось несколько недель. Всего несколько недель.
– А если я не готова?
Мама понимающе улыбается. Ее глаза снова блестят от странного внутреннего света. Она поднимает руки и, зевая, потягивается. Теперь она выглядит намного лучше. Не такой уставшей. Не такой расстроенной и обеспокоенной, как до отъезда. Словно готова вскочить и вновь приняться за мое обучение. Словно нет ничего важнее моего предназначения, и она полна решимости помочь мне добиться успеха.
– Ты успеешь подготовиться, – говорит она.
– Откуда ты знаешь?
– Просто знаю, – уверенно отвечает мама.
На следующее утро я тихо спускаюсь по лестнице, быстро накладываю тарелку хлопьев и стоя поедаю их на кухне, ожидая, когда раздастся знакомый рев пикапа Такера. Решив налить себе стакан апельсинового сока, я чуть не подпрыгиваю, когда за спиной раздается голос мамы:
– Ты рано встала.
Она разглядывает мой новый прикид в походном стиле: туристические ботинки, водонепроницаемые шорты, спортивную футболку-поло и рюкзак, висящий на одном плече. Уверена, я сейчас выгляжу так, будто только сошла с рекламного плаката одежды «Эдди Бауэр»[33].
– Куда собралась?
– Ловить рыбу, – проглотив сок, говорю я.
Ее брови взлетают вверх. Я никогда в жизни не рыбачила. Максимум, что делала – это мариновала стейки из лосося на ужин.
– С кем?
– С ребятами из школы, – внутренне поежившись, говорю я.
«Ну это же не совсем ложь», – успокаиваю я себя. Такер же
