Он делает еще один шаг ко мне.
А я отступаю на шаг назад. Это вызывает его тихий смешок, от которого все мое тело с ног до головы дрожит от страха.
– Меня зовут Сэм, – представляется он.
В его голосе слышится легкий акцент, но я не могу определить какой. К тому же он старается говорить низким мелодичным голосом, чтобы успокоить меня.
На мой взгляд, это совершенно неподходящее имя для существа, окруженного холодной и темной силой, которая расходится от него волнами, как антинебесный лик. И я еле сдерживаюсь от того, чтобы засмеяться. Не знаю, то ли из-за ужасной боли в плече, то ли из-за тяжести его эмоционального багажа, но в голове у меня все начинает расплываться. Мне уже хочется выложить ему любую информацию, а ведь пытка только началась. Я чувствую, как постепенно немеют части тела, словно оно не может справиться с происходящим и по кусочкам отключается от действительности. И это приносит мне огромное облегчение.
– Кто ты? – многозначительно спрашивает он.
– Клара.
– Клара, – повторяет он, словно пробуя мое имя на вкус, и кажется, оно ему нравится. – Думаю, оно тебе подходит. И какой же у тебя уровень?
В этот момент я благодарна маме за то, что она держала меня в неведении, потому что я даже понятия не имею, о чем он говорит. Наверное, я выгляжу такой же невежественной, какой ощущаю себя сейчас.
– Кто твои родители? – уточняет он.
Я так сильно прикусываю губу, что чувствую вкус крови. И странное давление в голове, словно он пытается вытянуть из меня нужную информацию. Но стоит мне это позволить, как всех, кого я знаю, постигнет смерть. Перед глазами всплывает мамино лицо, и я отчаянно стараюсь думать о чем-то другом. О чем-нибудь еще.
«Думай о белых медведях, – говорю я себе. – Белые медведи живут на Северном полюсе. Детеныши белых медведей бегут за своими мамами по снежной глади. Белые медведи пьют кока-колу».
Он смотрит на меня.
«Белые медведи ломают лед, чтобы добраться до детенышей тюленей. У них длинные и острые зубы. А лапы и морды окрашиваются в розовый цвет», – продолжаю я.
– Я могу заставить тебя все рассказать, – говорит Чернокрылый. – Но мне будет приятнее, если ты сама это сделаешь.
«Белые медведи умирают от голода. Они плавают и плавают в поисках суши. Но все же тонут, и их тела покачиваются на волнах. Их мертвые глаза остекленели. Бедные мертвые белые медведи», – не сдаюсь я.
Он делает еще один медленный и неторопливый шаг ко мне. А я беспомощно наблюдаю за ним, мое тело не реагирует на приказ бежать отсюда.
– Кто твои родители? – терпеливо повторяет свой вопрос он.
Сказка про белых медведей закончилась. А давление в голове усиливается. Я закрываю глаза.
– Мой отец человек, а мама – Димидиус, – выпаливаю я в надежде, что это удовлетворит его.
В голове тут же проясняется. И я открываю глаза.
– Какая большая сила для того, кто обладает такой слабой кровью, – говорит Чернокрылый.
Я пожимаю плечами, радуясь, что он не пытается захватить мой мозг. Но где-то в глубине души осознаю, что просто так он от меня не отстанет. Ему нужны имена. Адрес, где мы живем. И все остальное. Ну почему я не могу предупредить маму?
Постойте-ка, у меня же есть телефон.
– Да, я слишком незначительная. Почему бы тебе не отпустить меня? – интересуюсь я, а сама в это время медленно тянусь к карману куртки.
Хорошо, что мой мобильник в левом кармане, потому что я все еще не могу пошевелить правой рукой. Я нащупываю кнопку с цифрой «два» и долго жму на нее, внутренне съеживаясь от короткого звукового сигнала. Раздаются тихие гудки. А я искренне молюсь, чтобы Чернокрылый не услышал их. И зажимаю пальцами динамик.
– Я просто хочу побеседовать с тобой, – ласково говорит он.
В его речи, как и у мамы, встречаются то вполне привычные слова, то старомодные, словно он сошел со страниц викторианского романа.
– Алло? – доносится мамин голос из трубки.
– Не бойся, – просит он, подходя ближе. – Я не собираюсь причинять тебе боль.
– Клара? – зовет мама. – Это ты?
Мне нужно передать ей сообщение. Нет, не для того, чтобы она бросила все и прилетела сюда спасти меня. Я понимаю, что ей не одолеть падшего ангела. Поэтому собираюсь предупредить ее об опасности.
– Я просто хочу убраться отсюда, – говорю я максимально громко и четко, чтобы это не вызвало подозрений Чернокрылого. – Убраться отсюда и никогда не возвращаться.
Он делает еще один шаг ко мне, и я внезапно оказываюсь в радиусе его темного венца. Онемение тут же исчезает. И я чувствую такую всепоглощающую и сильную печаль, что становится больно, будто в грудь воткнули нож.
Как говорила мама? Предназначение ангелов – угождать Богу, а если они идут наперекор, то это причиняет им невероятную эмоциональную и физическую боль?
Видимо, этот мужчина сильно провинился. Да и сейчас замышляет недоброе.
– Ты вывихнула плечо, – замечает он. – Стой спокойно.
Его холодные, твердые, как камень, пальцы сжимают мое запястье прежде, чем я успеваю отодвинуться. А затем раздается громкий щелчок, и я кричу, так громко кричу, что лишаюсь голоса. Глаза застилает серая пелена. А ноги подкашиваются, но падший обвивает меня руками и прижимает к своей груди.
– Все хорошо, – поглаживая мои волосы, успокаивает он.
И я позволяю небытию утянуть меня.
Когда я прихожу в себя, то постепенно осознаю две вещи. Во-первых, боль в руке почти прошла. Во-вторых, я обнимаю Чернокрылого. И прижимаюсь лицом к его груди, а его тело такое непоколебимое и твердое, как будто он из мрамора. Он прикасается к моей коже. Одна его рука поглаживает мою шею, а вторая прижимается к пояснице. Под рубашкой. Его пальцы холодные, как у трупа, отчего по моей коже бегут мурашки.
Но хуже всего то, что я ощущаю его разум, словно плаваю в ледяном бассейне его сознания. Он явно заинтересовался мной. Считает прелестным ребенком и жалеет, что моя кровь оказалась настолько разбавленной. К тому же я кого-то ему напоминаю. От меня приятно пахнет лавандовым шампунем, кровью и облаками. А еще добротой. Он чувствует, что от меня пахнет добром, и жаждет этого. Как жаждет и меня. И возьмет меня.
«Еще одна, – думает он, и ярость прорывается сквозь похоть. – Как это просто».
Я застываю в его объятиях.
– Не бойся, – повторяет он.
– Не надо.
Я упираюсь руками в его каменную грудь и толкаю изо всех сил. Только он не сдвигается даже на сантиметр.
Вместо этого он опускает меня на землю.
Я беспомощно колочу его руками. И кричу. Мои мысли разбегаются. Я готова на все: обоссать, облевать, искусать и исцарапать его. Конечно, мне не отбиться, но раз он собирается изнасиловать
