– Сопротивляться бесполезно, птичка.
Его губы касаются моей шеи. И я проникаю в его мысли. Он совершенно одинок. Отрезан от мира. И никогда не сможет вернуться на небеса.
Я кричу ему в ухо. Чернокрылый с сожалением вздыхает и зажимает мне рот одной рукой, а второй хватает мои руки и прижимает их к земле над моей головой. Его пальцы, словно холодный металл, впиваются в мою кожу.
Я чувствую на языке его вкус, который напоминает пепел.
И все мои смелые мысли о рае меркнут под грузом реальности происходящего.
– Остановись! – командует голос.
Чернокрылый убирает руку с моего рта. Затем встает быстрым плавным движением и поднимает меня на руки, словно тряпичную куклу. Перед нами кто-то стоит. Женщина с длинными рыжими волосами.
Мама.
– Привет, Мэг, – говорит он так, будто она пришла к нему на чашку чая.
Мама стоит под деревьями в метрах трех от нас, расставив ноги на ширине плеч, словно готовясь к сражению. На ее лице застыло такое свирепое выражение, что она выглядит совершенно по-другому. Я никогда не видела, чтобы ее голубые глаза, которые сейчас устремлены на Чернокрылого, полыхали таким яростным огнем.
– А я все гадал, что же с тобой случилось, – говорит он. И вдруг меняется, становясь моложе. Совсем мальчишкой. – Значит, мне не показалось, что я видел тебя несколько месяцев назад. В торговом центре.
– Здравствуй, Самджиза, – отвечает она.
– Полагаю, это твое?
Он смотрит на меня сверху вниз. А я все еще ощущаю его мысли. Его желание обладать мной исчезло, как только Чернокрылый увидел маму. Он считает ее невероятно красивой. И он понимает, что именно ее я ему напоминаю. Ее нежную душу. Ее смелость.
И это так напоминает ее отца.
– Ты меня удивляешь, Мег, – дружелюбно говорит он. – Я бы никогда не подумал, что ты станешь такой заботливой мамочкой. И к тому же так поздно.
– Убери от нее руки, Сэм. – Мамин голос звучит так устало, словно он чертовски достал ее.
Но Чернокрылый лишь сильнее сжимает меня в руках.
– Что же ты такая непочтительная?
– Она всего лишь Квартариус, зачем тебе тратить на нее время? Да в ней больше от человека, чем от ангела.
Мама на мгновение встречается со мной взглядом. У нее явно есть план.
– Нет, – сухо отвечает Сэм. – Я хочу ее. Но готов отпустить, если ты займешь ее место.
– Отправляйся в ад, – огрызается она.
Его гнев, как ядерный гриб, разрастается над нами, хотя выражение его лица не меняется.
– Как скажешь, – говорит он.
Чернокрылый бормочет на ангельском языке какое-то слово, которое я, к своему удивлению, не понимаю, и воздух вокруг нас начинает мерцать и потрескивать. Раздается оглушительный хлопок, скорее даже взрыв. Земля под ногами слегка дрожит, как будто кто-то уронил что-то тяжелое. А затем знакомый мир окрашивается в серые краски.
Мы оказываемся в месте, которое очень похоже на лес, где мы находились, вот только здесь от него осталась лишь унылая и безнадежная пустошь. Нас окружает тот же пейзаж, тот же склон горы и деревья, но на них нет ни одного листочка или иголочки. Это просто голые серые скрюченные стволы и ветки на фоне размытого, сотрясаемого громом неба. Здесь нет ни цвета, ни запаха, ни звука, лишь редкие раскаты. И ни одной птицы. Свет угасает, отражая заход солнца, и черные грозовые тучи укутывают то, что в привычном мире было идеальным голубым небом.
Я всегда представляла, что в аду обжигающее пламя, озера из серы и демоны с рогами и горящими глазами, которые пытают души проклятых. Но здесь так холодно, что при дыхании изо рта вылетает облачко пара. Липкий туман окутывает меня и пронизывает до костей. И я сильно дрожу.
А мама сияет ярче, чем кажется возможным. Мир вокруг все так же черно-белый, но кажется, словно кто-то добавил контраста на полную. Ее кожа стала невероятно белой. А волосы – чернильно-черными.
Сэм ослабляет хватку на моей руке, потому что мы оба знаем – мне некуда бежать. Здесь он выглядит более расслабленным. И к тому же стал больше, выше и мускулистее, если это возможно. Более сильным. Его глаза блестят. Он прикрывает их на мгновение, делает глубокий вдох, словно наслаждается воздухом, а затем за его спиной появляются крылья. Они огромные – гораздо больше, чем у мамы или меня, – и маслянисто-черные, словно позади Сэма разверзлась черная дыра, которая поглощает весь свет.
На лице Чернокрылого появляется грустная улыбка. Он явно гордится собой. Переход в ад с того места, где мы находились, нелегкое дело, а ему очень хотелось произвести впечатление на маму.
– Ты еще больший дурак, чем я думала, – выпаливает мама.
Похоже, ее это ни капли не впечатлило.
– Ты не сможешь удерживать нас здесь.
Какая отличная новость.
– Ты забываешь, кто я, Маргарет.
Его совершенно не раздражают ее дерзкие ответы, а скорее очаровывают. Он такой терпеливый. И гордится этим. Чернокрылый знает, что она боится. Поэтому выжидает, когда ее маска спокойствия треснет.
– Нет, – тихо отвечает мама. – Это ты забываешь, кто я, Хранитель.
Я чувствую, как его тело мгновенно пронзает сильный страх. Он опасается не мамы, а кого-то другого. Даже двоих. Я вижу их расплывчатый образ в отдалении. Двое мужчин с белоснежными крыльями. Один с ярко-рыжими волосами и сверкающими голубыми глазами. Второй – блондин с золотистой кожей, от которого так и пышет свирепостью, хотя мне и не видно его лица.
Но это лишь подтверждает пылающий меч в его руках.
– Кто они? – шепчу я, прежде чем успеваю остановить себя.
Сэм хмуро смотрит на меня.
– Что ты сказала?
Он вновь вторгается в мой разум, и на мгновение я чувствую сильное давление, а затем все резко обрывается, словно между моими и его мыслями захлопнулась дверь. Чернокрылый резко отшатывается от меня, как будто прикосновение вдруг стало обжигающим. И после разрыва контакта я уже не ощущаю его мыслей. А печаль и гнев уменьшаются наполовину. Я снова могу двигаться. Дышать. И сбежать.
Но мои мысли сейчас о другом. Я всаживаю ему в стопу каблук – хотя вряд ли это причинило ему серьезный вред – и бросаюсь вперед, прямо к маме. Она протягивает мне руку, и я хватаюсь за нее. Притянув к себе, мама не спешит отпустить мою руку. Чернокрылый рычит, и от этого звука волоски на коже встают дыбом. А на его лице явно читается желание нас уничтожить.
Он расправляет крылья. И облака над нами начинают потрескивать от переполняющей их энергии. Мама сжимает мою руку.
«Закрой глаза!» – приказывает она, не говоря ни слова.
Не знаю, что шокирует меня больше: то, что мама может мысленно общаться со мной, или то, что она думает, будто я закрою глаза в такой момент. Но она не ждет, пока я
