Тут же ее кожу обдало жаром. Морская вода начала испаряться с кожи, оставляя разводы сухой соли. Кровь девочки наполнила магия. Она стояла спиной к людям, которые могли сжечь или изгнать ведьму, узнай они об этом. Девочка встала на колени и опустила руки в воду – так чувствовалось больше силы.
Она закрыла глаза.
Девочка продолжала читать заклинание. Ее начало трясти. Колотить. От воды у платья стал подниматься пар.
Всплеск. Громкий. Мужские голоса.
Она открыла глаза и стала вглядываться вдаль.
Ник.
В руках у Икера был Ник.
Они ругались. И оба были живы. Голос Ника доносился сквозь шум волн. Одно слово звучало особенно отчетливо.
– Нет!
У девочки сердце ушло в пятки. Она замолкла. Было слишком поздно. Они опоздали.
– О, Анна. Мне так жаль, – брюнетка начала плакать. Заклинание оборвалось. Кожа начала остывать.
Она моргнула и увидела черноту. Темная тягучая жидкость наполнила глаза. Пораженная, она вскочила на ноги. По щекам ведьмы катились крупные черные слезы и падали в море.
Только не снова.
Девочка потерла глаза и вытерла руки об нижнюю юбку. Когда к ней вернулась способность четко видеть, брюнетка посмотрела под ноги. На волнах качались мертвые мальки. В воде дрожали ссохшиеся водоросли.
Девочка начала пятиться назад и упала на песок. Магия сделала свое дело. Один ее лучший друг вернется на берег. Другой же останется лежать в воде, подсоленной слезами юной ведьмы. Слезами, истребившими все живое у ее ног.
Девочка повернулась к толпе. Она потерла глаза основанием ладоней. По запястьям покатились слезы, оставляя за собой темные полосы. Магия пряталась глубоко под кожей.
Зеваки дружно ахнули.
– Да перестаньте, это всего лишь морской песок. Она же чуть не утонула! – высказалась тетушка Ханса. Пожилая женщина подбежала к темноволосой девочке и прижала ее к себе. Могущественная ведьма шепнула племяннице на ухо: «Нам надо уходить. Пошевеливайся. Спасти твою жизнь важнее, чем наблюдать, как мальчишки выбираются на берег».
19
– Ты уверена, что в порядке? – спрашивает Аннамэтти, когда мы выходим из дворца с пригоршней клубники в руках. Мы зашли переодеться: я в сухое платье, а Аннамэтти в чистое. Я предложила прогуляться и перекусить, чтобы проветрить голову. В моих мыслях царил полный бардак: неужели я только что согласилась сбежать с Икером? Но я не могу обсуждать это с Аннамэтти.
– Все в порядке. Ничего страшного не случилось.
– Я никак не могу понять, почему эти люди так сильно тебя ненавидят, – говорит она. – Ты щедрая, умная, красивая и дружишь с их принцем!
Я вздыхаю и убираю руку от лица.
– Именно поэтому. Видишь ли, я бедная. Но ничего удивительного – тут почти все такие. Но в Хаунештаде и, наверное, в других королевствах тоже бедняки не дружат с членами королевской семьи. Они им служат. Когда мы были детьми, наша с Ником дружба не вызывала вопросов. Однако теперь всем кажется, что она должна была давно прекратиться.
– Но почему вы все еще дружите?
– Тетушка Ханса. Она спасла жизнь королю, когда тот был еще мальчишкой. Излечила его от какой-то страшной болезни, а потом в более зрелом возрасте помогла восстановиться после кораблекрушения. Мою семью за это наградили. Отца сделали королевским рыболовом, а нам с Ником позволили остаться друзьями. Даже несмотря на то, что королева Шарлотта была категорически против – и не забывала об этом напоминать. Даже после смерти моей матери.
Аннамэтти не задает вопросов, поэтому я продолжаю.
– Самое смешное состоит в том, что тетушка Ханса никогда не одобряла нашей с Ником дружбы. Однако она хорошо меня знает – поэтому ограничивается критикой, но не прибегает к запретам. Ну а люди попросту думают, что я использую Ника. Якобы хочу показать, что я не такая, как все; что лучше их. И ненавидят меня за это. И их отношение никогда не изменится.
Аннамэтти удивленно моргает. Я разворачиваюсь, чтобы посмотреть, что она увидела.
Посреди улицы, опираясь на палочку, стоит госпожа Лизель – бабушка Анны.
Скрюченным пальцем она указывает на Аннамэтти и улыбается.
– Аннеке, подойди, обними свою Ба. Я так давно тебя не видела.
Аннамэтти переводит взгляд со старушки на меня.
– Госпожа Лизель, это моя подруга Аннамэтти. Она приехала из Оденсе.
Но старушка, по своему обыкновению, не обращает на меня никакого внимания. Она снова повторяет:
– Аннеке, подойди, обними свою Ба. Я так давно тебя не видела.
Аннамэтти подходит к бабушке Анны.
В который раз за эту неделю у меня возникает чувство, что я смотрю сквозь зеркало на альтернативный вариант настоящего. Тот, в котором Анна жива, здорова, красива, щебечет о мальчиках и клубнике, а потом встречает на улице бабушку и заключает ее в объятия.
Но для Аннамэтти это не встреча с давно пропавшим родственником.
– Госпожа Лизель, меня зовут Аннамэтти, очень приятно с вами…
С неожиданной силой госпожа Лизель отбрасывает палку и притягивает обеими худосочными руками Аннамэтти к себе.
Последняя не сопротивляется и стоит, уткнувшись лицом в грудь старушки.
– Анна, моя Аннеке, почему ты не навещала меня? Где ты была? Твой отец с ума сошел от беспокойства. Я места себе не находила.
Аннамэтти поднимает голову и кладет ладони на плечи старушке. Ее черты сияют добротой.
– Я была далеко, Ба. Прости меня. Как ты поживаешь?
К горлу подступает ком, когда я вижу: Аннамэтти дарит старушке то, в чем жители Хаунештада ей отказывают, – сострадание.
– Ох, я держусь, но в моем возрасте… Я бы лучше летала на метле с ведьмами.
– Неплохой вариант, Ба.
Госпожа Лизель берет палку в правую руку, но левую не отпускает, опираясь всем своим весом на Аннамэтти.
– Домой, дорогая. Я шла домой.
Аннамэтти бросает взгляд в мою сторону.
– Давай мы тебя проводим, Ба.
Я иду на пару шагов позади Аннамэтти и госпожи Лизель. Те, держась за руки, направляются вверх по улице в сторону замка. На территории замка Ольденбургов на солнечной стороне находится район, где расположены усадьбы. Конечно, госпожа Лизель ведет Аннамэтти. Дорога домой – одна из немногих вещей, которые старушка еще помнит. Но Аннамэтти ведет себя так естественно, что, кажется, ее туда влечет еще что-то.
Дом, в котором Анна провела свое детство, третий справа. Он выстроен из красного кирпича. Госпожа Лизель выросла здесь и провела всю свою жизнь. Поэтому, когда семья уезжала в Ютландию, она отказалась покинуть родной кров. Я слежу за лицом Аннамэтти, когда госпожа Лизель показывает на дом. Пытаюсь унять волнение в своей душе при мысли о том, что Аннамэтти его узнает. Что она не рождена в море, а на самом деле это моя давняя подруга Анна в сияющей, неожиданной оболочке. Но даже если Аннамэтти и узнала высокие своды дома, на ее лице это никак не отражается.
– Вот мы и на месте, Ба, – голос Аннамэтти звучит чисто и мягко. Они идут по мощенной камнем дорожке к входной двери.
– Спасибо, дитя, моя Аннеке. – Она оставляет трость у порога и отпирает дверь. Давай-ка выпьем немного портвейна и поговорим о твоих путешествиях. Я хочу знать все подробности – особенно про молодых людей, строящихся в очередь, чтобы сделать тебе предложение руки и сердца.
Аннамэтти добродушно смеется.
– Да, Ба, обязательно. Только не сейчас. У нас с Эви уже есть планы на сегодня.
– Ох, вы с Эви никогда не могли усидеть на месте. Красавицы-одноклассницы. Сын Асгера все пытался к вам прибиться. Но даже принц с короной на голове может быть третьим колесом в телеге. – Она усмехается.
– Это точно, Ба. – Аннамэтти гладит Лизель по руке, попутно выбираясь из цепкой хватки. Но свобода длится недолго. Госпожа Лизель снова хватает внучку за руку.
– Но будь осторожна, Аннеке. Несчастья идут по пятам за этой
