Подорвавшись с кровати, я закричала что было сил, чтобы разбудить остальных, но было поздно. Тварь уже была в комнате, она вырвалась на свободу и… ей был дан четкий и ясный приказ — убить меня.
Цветочек. Мой кардамис. Я вспомнила, что в прошлый раз только он смог отогнать эту жуткую тварь, но прежде чем перевела взгляд на окно, тварь загорелась. Тея. Вовремя отреагировала, но… твари огонь нипочем. Он отвлек его, позволил мне перебраться на кровать подруги, но и разозлил. Тварь зашипела, жутко так, словно кто-то провел гвоздем по стеклу. Лично меня от этого звука оторопь взяла, но ненадолго.
Я кинулась к окну, чтобы забрать нещадно светящийся цветочек, но Виттория успела раньше. Она с каким-то полубезумным взглядом схватила его и… затем случилось невероятное и ужасное, то, что заставило мое сердце пропустить удар и на мгновение остановиться.
Она вырвала мой цветочек вместе с корнем из горшка, чтобы затем сломать основной стебель пополам, бросить на пол и с остервенением начать топтать. А я… я застыла, словно замороженная. Смотрела, как мой цветочек стремительно гаснет, и не могла поверить в происходящее.
«Может, я сплю? Пребываю в кошмаре и достаточно просто проснуться», — пронеслась в голове спасительная мысль, но… я не спала, все это происходило на самом деле, на моих глазах. И мой бедный цветочек… Что эта дура несчастная наделала?
— Клем, сзади, — неожиданно взвизгнула Касс, леди Ней что-то прокричала, а я стояла посреди комнаты и не могла оторвать глаз от моего цветочка, моего погибшего цветочка. Как она могла так? С живым существом. С моим… с моим другом. Да, другие бы сказали, что это всего лишь растение, но для меня он был живой, защитник, не раз спасавший меня в самые темные ночи. А она его убила. Убила, чтобы эта тварь могла убить меня. И в тот момент что-то треснуло во мне, какая-то внутренняя струна, я повернулась к твари, лицом к лицу и просто посмотрела, не пытаясь бежать, сражаться с ней или делать что-то еще. Я просто стояла и смотрела, прожигая монстра ненавидящим взглядом, а тварь… она завизжала, отшатнулась, заметалась по всей комнате, опаляя своим смертельным, жутким холодом всех. Мне не было страшно, мне было больно, так больно, что я хотела выплеснуть эту боль на кого-нибудь. И когда эта тварь сделала последнее, что могла — бросилась к своему сосуду, стоящему у двери, я развернулась к Виттории и ударила ее со всей силы, прямо по лицу. Она упала без сознания, кажется, но меня это уже не интересовало. Только мой цветочек, мой кардамис, из листочков которого уходило последнее сияние.
И когда его листики перестали трепыхаться, я осознала в полной мере все происходящее и заплакала. Тея подошла ко мне, села рядом, пыталась обнять, а я все никак не могла понять…
— Тей, как она могла, а? Мой цветочек. Он же живой. А она его вырвала и сломала. А я не могу исправить, не могу. Я не лекарь.
— Наша мама — лекарь, — услышала я тихий голос Самиры.
— Это я во всем виновата. Придумала глупую месть, а теперь мой цветочек погиб. Ничего уже не исправить.
Да, другой сказал бы: чего ты слезы льешь, это же просто цветок, а не живой человек, не одна из твоих подруг, но… для того, у кого долгое время не было настоящей семьи и всего один друг, даже маленький светящийся цветочек становится родным.
Когда появились учителя, ректор, леди Иола и королева, я уже не плакала, просто сидела и гладила совсем потухшие листочки. Не верила уже, что можно чем-то помочь, ни во что не верила. Кто-то накинул на меня покрывало, учителя увели очнувшуюся Витторию, а я все сидела на полу, не желая шевелиться, даже когда тонкие, изящные пальцы королевы собрали все раздавленные корешки, веточки и листочки моего цветка.
Спустя время кто-то все же поднял меня с пола и повел куда-то, только у двери ректорского кабинета, я осознала, куда и зачем. На допрос. Но мне было уже все равно. Эта история… она неожиданно сломала что-то во мне, что-то важное, что-то, что не должно было быть сломано, но сломалось. Поэтому я равнодушно рассказала все о привороте, о своей глупости, в которую втянула всех остальных, и мне было совершенно безразлично, что со мной будет потом, наказание ли, исключение, может меня отошлют обратно в Академию, может еще куда. Не важно, в тот момент мне все было неважно, даже я сама. Когда же я замолчала, Лазариэль вдруг поднялся, коснулся моего плеча и мягко, словно я больна, сказал:
— Иди-ка ты, детка, спать. Завтра будет тяжелый день, у тебя второй урок.
— А разве… вы меня не выгоните? — проявило любопытство мое замороженное сознание.
— Милая, — снисходительно улыбнулся ректор в ответ. — Если бы я выгонял всех своих студентов за подобные глупости, то в моей Школе не осталось бы учеников.
— Но я совершила преступление. Опоила полукровок приворотным зельем.
— Да, но ты ведь больше так не будешь?
— Не буду, — покачала головой я.
— Вот и я так подумал. А чтобы ты не слишком себя поедом ела, скажу, что благодаря твоим глупостям, мы задержали мага, который этих богусов создавал, раскрыли целую сеть арвитанской контрабанды и обнаружили существенную дыру в системе защиты Школы, а еще поймали двоих малолетних заговорщиков, которые собирались совершить убийство.
— Кого они хотели убить?
— Тебя, птичка. Тебя. И если бы не твоя глупость и счастливый случай, кто знает, может, у них получилось бы.
— А за что они меня хотели убить? Из-за приворота?
Ректор не ответил, лишь погладил меня по голове, как маленькую и вызвал лорда Пембертона, чтобы тот проводил меня в другую, спешно организованную для нас комнату. А когда я была уже на пороге, неожиданно спросил:
— Клементина, а как ты прогнала богуса?
— Сама не знаю, — впервые за весь этот ужасный вечер по-настоящему озадачилась я. — Я просто на него посмотрела.
ГЛАВА 25 Ловушка страхов
После ухода Клементины ректор долго сидел в кресле, полностью погрузившись в себя. В его школе произошло невозможное и невероятное, то, о чем он, считающий себя опытным и почти всезнающим магом, даже не подозревал. Мало того, что защита его Школы оказалась дырявой, как сито, мало того, что через хваленый, строенный и укрепленный им годами барьер его ученики пронесли жутчайшую людскую нечисть, с которой не каждый дэйв в силах справиться, так еще он узнал, что один из его учителей создавал в стенах его… ЕГО Школы чуть ли не секту с помощью припрятанных, старых, неучтенных и крайне опасных артефактов. И уж чего он
