– Локи входил в крепость через главные ворота, – вслух размышляла Валентина, – у них нет собственных укреплений – лишь те, что оставили строители замка. Вот здесь, к востоку от ворот, участок стены был когда-то разрушен. Темные его успели восстановить – но он явно менее прочный.
– Будем ломать, – кивнула Нелли.
Локшин согласился, но предложил отвлекающий маневр:
– Пусть наши основные Силы наступают с моря, вдоль пляжей. Пока Темные будут заняты отражением этой атаки, несколько самых сильных бойцов ударят с севера и окажутся внутри.
– Допустим, – кивнул Скиф, – что насчет големов?
– Такую силу можно сломать только силой.
– Наши силы с утра уменьшились вдвое.
– Добровольцы продолжают подходить, – напомнил Артем.
– Совсем немного. Больше двух сотен нам не выставить, даже если взять легкораненых.
– Воюют не числом, а умением, Андрей.
– Может, пару дней подождем? Вылечим раненых, соберем подкрепление?
Нелли поймала быстрые взгляды Инквизитора – на Скифа, затем на сидевшего в сторонке Огонька и, наконец, на нее. Она выдержала пристальный взгляд Артема – и тот отвел глаза.
– У нас нет двух дней, – Локшин облизнул сухие губы, – даже одного нет. Атаковать надо сегодня ночью, завтра будет поздно.
– Почему? – спросил Скиф.
«Артем надеется, что Ярик пойдет в Золотой Чертог с ним, – подумала Нелли. – Все эти дни он так старался подружиться с ним».
«Герда надеется, что Ярик отведет к Сердцу Сумрака именно ее, потому что она его мать», – подумал Артем.
– Завтра утром, – он решил быть откровенным, – я должен дать полный отчет в Москве. Лгать больше невозможно. Кролевский поймет, что я скрыл от него правду, – и меня ждет суд. Нас всех ждет суд. Инквизиция нагрянет сюда большими силами, и все закончится.
* * *Огонек шагал через лагерь. Он видел мужчин и женщин, готовившихся к бою. Почти все они были одеты в гражданское: так могли бы выглядеть обычные прохожие на улице. Молодые, полные здоровья – хотя некоторым сотни лет от роду. После утренней стычки шуток и подначек стало меньше – но страх не чувствовался. Никто из дозорных не боялся идти на смерть. Под сенью деревьев на краю лагеря лежали на одеялах раненые.
Неприкаянный Огонек добрел до штаба и сел на камень поодаль, понуро глядя на взрослых. Он ощущал пустоту в животе, но есть не хотелось. Мысли путались и неизменно сворачивали к крепостной башне на вершине горы. Что, если взять с собой Артема или маму – и пробраться туда вдвоем под покровом ночи? Огонек чувствовал отчаяние от мысли, что кто-то будет умирать из-за него.
Вдвоем не пройти – Темные поймают… интересно, где же отец?
В какой-то момент, возможно, от утомления, у него все поплыло перед глазами и почудилось: на Скифе и Артеме и даже на матери и Вале – сияющие стальные доспехи, латные рукавицы и старинные красивые плащи из алого и белого шелка. Он помотал головой – и видение исчезло. Огонек поискал глазами Лину, но девочка, которая все эти дни хвостиком ходила за ним, куда-то запропастилась.
– Ну что, – Нелли подошла к сыну, – ты готов?
– Готов, – неуверенно сказал он.
– Нужно постараться успеть до темноты.
Мальчик кивнул, хотя на языке вертелся вопрос: успеть – что?
– А папа? Он ждет нас?
Нелли отвернулась и спросила у синего неба:
– Если прорвемся – ты войдешь в Золотой Чертог со мной? Или с этим самодовольным дурачком?
– Он не дурачок.
– Еще какой дурачок. Сил ему Сумрак дал в избытке, а вот ума… Я не считаю себя вправе требовать от тебя ничего. Мы все здесь добровольно. Светлые пришли помериться силой с Темными, только и всего. Это твой жребий, сын. Подумать только, совсем недавно я сама была наследницей де Моле. От Севастополя до Судака всего три часа пути… Рассказывали, что в детстве я много раз порывалась убежать от приемных родителей, вставала ночью и уходила. Это продолжалось почти год – каждую ночь меня запирали на замок. Теперь ясно, куда меня тянуло. Так ты решил? Идем туда вместе?
– Давай… попробуем.
Нелли, видя его колебания, грустно рассмеялась.
– Он успел наплести тебе про вечный мир? Вечное тухлое болото. Тысячелетнее царство серости. Красиво, да?
– Мам, тебе не жалко всех этих ребят? Смотри, сколько погибло сегодня. И еще погибнет.
– Конечно, жалко. Но каждый из них сам выбрал свою судьбу.
Только сейчас Ярик заметил Артема. Тот словно соткался из вечерней мглы.
– Герда, – мягко позвал Инквизитор, – нужно сказать речь. Что-нибудь вдохновляющее.
– Боишься, что тебя не станут слушать?
– Ты знаешь. В их глазах я предатель.
– А Скиф?
– Мечом и пушкой у него получается лучше.
– Пусть Валя говорит. Она языкастая.
Огонек слушал их перепалку и радовался про себя, что мама не стала требовать прямого ответа. Необходимость принять решение пугала его сильнее, чем Темные орды на пути к замку. Сердцем он был за то, чтобы идти в Золотой Чертог с матерью, однако разум говорил другое…
Но ведь туда еще надо пробиться!
Поредевшая Светлая армия теперь составляла едва ли две сотни Иных. Они все собрались среди скал в ожидании сигнала к выступлению. Огонек украдкой бросил взгляд на мать – ее тонкое лицо казалось высеченным из мрамора. «Утром, – подумал он, – Светлые бойцы были куда веселей. Теперь большинство из них смотрят на черную гору на горизонте с напряженным молчанием».
– Ребята, – сказала Валентина негромко, но ее услышали все, – возможно, нас ждет последняя битва Света и Тьмы в истории. Последняя, решающая. Шансов у нас мало, но есть надежда – которой нет у Темных. Они отбиваются – мы наступаем. Я открою вам то, чего вы не знали: этот парень, – она положила руку на плечо Огонька, – потомок Великого Светлого магистра, что века назад скрыл в крепости мощнейший из артефактов. Обладание им – ключ к победе над Тьмой!
Бойцы подходили ближе, сотни глаз устремились на Ярика – и он снова почувствовал себя экспонатом в музее. Валя продолжала:
– Если кто-то из вас не верит мне или хочет подольше задержаться на этом свете – возвращайтесь домой. Можете остаться в лагере с ранеными. Я никого не стану осуждать. А тем, кто пойдет за мной, скажу: бейтесь так, будто настал последний час этого мира. Мы, Светлые, всегда были в меньшинстве – и всегда оказывались сильней. Будет так и сегодня ночью. Мы идем мстить за погибших товарищей, за дозорных, павших на улицах наших городов. Мы идем навсегда обратить мир к добру и Свету. За Свет!
Отряд ответил ей дружным криком и звоном мечей.
«Где же Лина, – подумал Огонек. – Наверное, спит где-нибудь. Это даже хорошо. Когда она проснется, мы будем уже далеко».
Валентина взмахнула мечом –
