– Что за игру ты ведешь? – спросил я. – Я знаю, ты накачала нас не теми наркотиками не случайно. – Я улыбнулся. – Или таков был план? Ты узнала, что Лютер будет вести допрос, и не захотела, чтобы он оказался тем, кто заставит нас говорить. Чтобы все почести достались тебе.
– Ты действительно крайне высокого о себе мнения, не так ли? – Мист посмотрела на меня одновременно слегка изумленным и презрительным взглядом. – Я не ожидала, что объявится Данте, или что делом займется Лютер, – призналась она. – Препарат, который я вам ввела, это эстазолам.
Я нахмурился.
– Эстазолам? Но он…
– Слабенькое снотворное. Он вызывает легкую сонливость. – Мист пространно махнула на мое лицо. – Я должна была накачать вас чем-то, чтобы все выглядело как стандартная процедура допроса, на случай, если кто-нибудь станет наблюдать. По правде говоря, я собиралась поделиться с вами кое-какой информацией в камере пыток, когда вошел Данте и прервал нас.
– Зачем бы тебе делать это? – спросил орденец, выражая мое замешательство. Он не двинулся с того места, где сидел, прижавшись к стене, и я его не винил. В конце концов, он был просто человеком. Крепким человеком, признаюсь, но не настолько устойчивым к боли и травмам, как дракон.
Мист вздохнула.
– Я думала, это очевидно, – произнесла она и, прежде чем я смог ответить, что нет, добавила: – Я здесь, чтобы помочь вам сбежать, конечно же. Но мы должны будем двигаться быстро. Времени мало.
В последовавший за ее словами момент оглушающей тишины мое сердце бешено подпрыгнуло. Сбежать. Несколько минут назад я почти распрощался с надеждой. Из «Когтя» пути наружу не было, я ожидал еще один или два сеанса допросов, когда они вытянут все, что смогут из меня и солдата, а затем убьют нас обоих. Так работала организация. Даже если бы они оставили нас в живых, чтобы заставить Эмбер сотрудничать, лишь только получив нужное, избавились бы от нас. Мы были расходным материалом. Не играли никакой роли.
Но если Мист предлагает помочь нам сбежать…
Я беспощадно подавлял эти мысли, отказываясь верить. Это ведь Мист, василиск, которая три месяца назад заставила меня довериться ей, чтобы позже предать это доверие. Прежде она не говорила, что хочет стать отступницей; а говорила только: «Я буду делать то, что от меня требует организация. Она доверила мне эту задачу. Я не подведу „Коготь“».
Она не бросила бы все сейчас, чтобы стать отступницей.
– Ох, ну конечно, и почему я не додумался до этого? – сказал я, насмехаясь над девушкой с пепельными волосами по другую сторону решетки. – И правда, все совершенно логично – преданная прислужница «Когтя» помогает его самым разыскиваемым преступникам сбежать, при этом предавая все и вся. – Я замотал головой. – Ты отступница? С чего, черт побери, ты решила, что я поверю в подобное?
Ее безмятежное выражение лица не изменилось.
– Ты поверил.
– На то у меня были свои причины.
– А у меня свои. – Она прищурилась. – Думаешь, ты один, у кого есть секреты, Кобальт? Думаешь, ты единственный чувствуешь, что организация держит тебя в ловушке? Что у тебя одного планы противоречат планам «Когтя»?
Эта позиция была совершенно противоположной той, с которой я сталкивался ранее. И я поверил бы в такое кардинальное изменение мировоззрения так же сильно, как доверился бы живой гадюке.
– С чего бы тебе помогать нам? – не верил я. – Пару месяцев назад ты из кожи вон лезла, чтобы разоблачить мою структуру и вдобавок убить меня. Что изменилось?
– Тогда я выполняла свою работу, – без раскаяния ответила Мист. – Так же, как выполняю ее сейчас. – Она перевела взгляд на меня и прищурилась. – Не стоит заблуждаться, Кобальт, не в моей власти было помочь тебе в ту ночь. Я просто следовала приказам.
– Чьим? – недоверчиво спросил я.
На лице девушки промелькнула едва заметная улыбка.
– Мой работодатель предпочел бы остаться неизвестным, – сказала она. – В целях безопасности. Уверена, ты понимаешь. – Она снова посмотрела мне в глаза, вся ее веселость улетучилась и на лицо набежала тень нетерпения. – У нас мало времени, – тихо произнесла она. – Я могу вытащить вас отсюда при одном условии.
Ага, вот оно. Я знал, она не стала бы этого делать без личной выгоды.
– Дай догадаюсь, – начал я. – Тебе нужна наша помощь.
– Нужна не твоя, – ответила Мист. – А твоего друга-хакера.
– Что тебе нужно от Уэса? – проворчал я.
Она вздохнула.
– Есть секретный файл, который мой наниматель поручил мне украсть, – пояснила она. – Но он слишком тщательно зашифрован, чтобы я смогла сама найти его. А как я полагаю, твой хакер-человечек не поверит ни одному сказанному мной слову, поэтому я решила, что он должен услышать это от тебя. – Она бросила взгляд на дверь, словно удостоверяясь, что никто не идет, прежде чем продолжить еще более тихо: – Условия сделки таковы, Кобальт, я веду тебя к тому компьютеру, ты связываешься со своим гением и помогаешь выкрасть нужную мне информацию. Сегодня ночью. Затем мы покидаем помещение прежде, чем «Коготь» осознает, что произошло.
– Только я? Что насчет орденца?
Она с подозрением посмотрела на человека.
– Сомневаюсь, что он хотя бы сможет стоять, не то чтобы идти. Все же «методики» Лютера рассчитаны на драконов. – Девушка покачала головой, хмурясь. – Нет времени ждать, пока он оправится. Мы должны…
Она резко замолчала, на лице отразился легкий шок. Я обернулся через плечо, прямо в тот момент, когда орденец поднялся и спокойно направился к входу в камеру. Его челюсть была крепко сжата, напряжена от затаенной боли, но явных признаков травм не было, даже хромоты, пока он подходил к металлическим прутьям.
– Насчет меня не волнуйтесь, – спокойным голосом обратился он к василиску. – Я в порядке. Отставать не стану.
Мист окинула его оценивающим взглядом. Было очевидно, что она удивилась, увидев его на ногах, поэтому внимательно прикидывала, настолько ли он крепок и здоров, как хочет показать. Честно говоря, я тоже немного удивился. Человек был выносливым, но это не выносливость дракона. Если только я чего-то не упускаю. Чего-то…
Ох, дерьмо. Ошеломленный, я уставился на солдата, когда мой мозг наконец-то сложил вместе все частички мозаики. Это не первый раз, когда человек выздоравливал неестественно быстро, не впервые вставал, когда подобное считалось невозможным. Не по этой ли причине он все еще жив? Что за монстра я создал?
Я оставил свои размышления при себе. Сейчас было не время рассуждать о чем-нибудь, кроме побега из
