– Нет, – твердо сказал я и отошел от нее. – Прости, Искорка. Но я не могу. Я провел последние десять лет, пытаясь защитить эту организацию, принимая на себя риск, чтобы им не пришлось. Я уже и так потерял многих, как по вине «Когтя», так и по вине Святого Георгия. И не могу в здравом уме отправить их сражаться, зная, что они, вероятнее всего, погибнут. – Она посмотрела на меня, выражение ее лица было ужасающе пустым. – Прости, – повторил я. – Но есть границы, которые я не могу пересечь. Эта одна из них. Ненавидь меня, если хочешь, Эмбер, но мы не собираемся вступать в битву, в которой не сможем победить. Мы никуда не идем. Святому Георгию придется обойтись без нас.
– Я пойду.
Я в недоумении обернулся, когда девушка поднялась с дивана и посмотрела на нас с мрачной решимостью.
– Я пойду, – снова сказала Нэттл и сделала шаг вперед. – Я не боюсь.
– Нэттл, – прорычал я, страх и злость начинали нарастать, отчего мой голос становился резким, – ты не понимаешь, что говоришь. Если ты попытаешься бороться с той армией, то погибнешь.
– Может быть, – ответила она. – Или, возможно, «Коготь» придет за нами сегодня ночью, пока мы будем спать, и я в любом случае умру. – Я начал было возражать, но она заговорила громче. – Я устала, Кобальт, – призналась она. – Устала постоянно прятаться и жить в страхе. Постоянно оглядываясь и боясь выйти куда-либо одна, подскакивать посреди ночи и бежать. Этому нет конца. Всегда что-то происходит, будь то «Коготь» или Святой Георгий, стремящиеся выбить нашу дверь и перерезать всех нас. – Она ссутулилась, смущенно потирая руку. – Она права. Если мы не начнем драться в ответ, то будем убегать до конца наших жизней.
Вскинув подбородок, она встретила взгляд Эмбер.
– Так что, да. С меня хватит. Если Святой Георгий нуждается в нас, чтобы спастись от «Когтя», то, полагаю, мы просто должны будем показать им, на что способны. Рассчитывай на меня.
– На меня тоже, – отозвался Рэми, вставая. – Я тоже пойду.
– Да. Я тоже.
Я стоял там, ошеломленный, пока все мои детеныши, один за другим, медленно поднимались на ноги, заявляя о своем согласии. Только Каин и два его друга продолжали сидеть до самого конца, но когда встал последний детеныш, он пробормотал проклятия и поднялся на ноги, скрестив руки.
Я мотнул головой в их сторону.
– Вы упрямые слабоумные детеныши, – почти шепотом произнес я. Они сжали зубы или скрестили руки, уставившись на меня в ответ, и мой голос стал жестче. – Вы осознаете, что это значит, а? Оглянитесь-ка хорошенько по сторонам. И посчитайте, как много вас стоит тут в настоящий момент, поскольку некоторые из вас не вернутся назад. Если вы сделаете это, то жертвы будут неизбежны. Кто-то из вас умрет, так всегда происходит на войне. Что, по-вашему, заставляет меня чувствовать, когда я все это время старался сохранить жизнь всем вам только для того, чтобы вы ринулись в сердце войны? – Они не ответили, пока я сопротивлялся ощущению безнадежной злости, грозящей задушить меня. Эмбер тихо стояла сбоку от меня, наблюдая за всеми нами. Она победила. Она провозгласила призыв к бою, и детеныши, уставшие от постоянного бегства и жизни в страхе, откликнулись на него. Я не осознавал, насколько сильно они хотели что-то сделать, что угодно, до сего момента.
Глубоко внутри, даже несмотря на то, что мне это было ненавистно, часть меня понимала, что она права. Но все же, это была моя подпольная организация. Последнее десятилетие я сражался, чтобы обеспечить ее безопасность. Присматривал за этими детьми с самого начала, наблюдая за их жизнью, трудностями и взрослением… но в этом и заключалась проблема, не так ли? Они выросли. Они понимали, что стоит на кону, знали, во что ввязываются, и я более не мог защищать их.
Я вздохнул и поднял глаза к потолку.
– Ладно, – проворчал я. – Тогда идите. Я не могу останавливать вас. Если таков ваш выбор, я не стану вставать у вас на пути. Непохоже, что я могу запереть каждого и ждать, что вы не сбежите через окно в ту же секунду, как я отвернусь. – Мои слова заставили нескольких из них улыбнуться, хотя остальные все еще сохраняли ненатуральную серьезность. «Они действительно понимают, что происходит, – осознал я. – Они прекрасно все понимают».
Нэттл шагнула вперед, заглядывая мне в глаза.
– Ты ведь пойдешь с нами, правда, Кобальт?
– Я… да. – Ссутулившись, я провел рукой по волосам. – Я считаю это ошибкой, но будь я проклят, если останусь здесь, когда остальные пойдут туда, чтобы сражаться рядом с Орденом. – Помотав головой, я обвел взглядом их всех. – Я, вероятно, буду весь изрешечен пулями, стараясь спасти вас, неблагодарных, но… Я там буду. И буду драться с мерзавцами так долго, как только смогу, обещаю.
Я, наконец, взглянул на Эмбер, стоящую за моим плечом, и выдавил усмешку.
– Ну, у тебя есть армия, Искорка, – сказал я, наблюдая, как она начинает хмуриться. – Похоже, мы веселой компанией отправляемся на войну. Помогать Святому Георгию сражаться с «Когтем». – Я покачал головой с равным ощущением недовольства и неверия. – Я лишь надеюсь, что когда все это закончится и дым рассеется, ты сможешь жить с этим.
«Потому что не знаю, смогу ли я».
Гаррет
– На что похожи наши оборонительные силы?
Я посмотрел на грубо набросанную карту в руках, пока шел рядом с Тристаном по узкой дороге, проходящей через базу. Наступил уже поздний вечер, здания окутала зловещая тишина, хотя я знал, что никто не бездельничает. Напряженное безмолвие повисло над капитулом, и солдаты разошлись по своим дежурствам в полном военном обмундировании, как и я. Впервые за несколько месяцев я снова надел униформу, серо-черный бронежилет Ордена Святого Георгия. Я знал, что должен носить его, чтобы выжить, что костюм, созданный специально для битвы с драконами, был моим главным шансом выйти из этого живым, но я не испытывал за него гордости. Он был еще одним напоминанием о моих прошлых деяниях, о годах, когда я убивал, даже не задумываясь. Однако этой ночью я буду носить его, чтобы защищать моих бывших братьев и драконов, которых я когда-то толкал на грань вымирания.
Я снова взглянул на карту. На наброске был изображен весь Западный капитул небрежными черными линиями, но планировка была знакома, как мои пять пальцев. Ни
