И тут толпа красных вампиров вдруг рассыпалась в стороны. Позже, когда ко мне вернулась способность думать, я вспомнила, что какое-то время они еще продолжали шепотом подбадривать друг друга, но, после того как Дарий и Старк нашли их уязвимое место, это шипение изменилось. Создавалось впечатление, будто у этих тварей был коллективный разум, как у киборгов-боргов из «Звездного трека». Орава красных вампиров рассыпалась и скрылась в заметенной снегом тьме.
– Дарий, скорее! – позвала я.
Дарий, неся на плече визжащую миссис Ла-Фонт, промчался через круг и едва не столкнулся с Джеком.
Джек Твист не тронулся с места. Он не последовал за разбегающимися красными вампирами и подлетками, а продолжал молча стоять на черных останках того, что еще недавно было зловещей скрюченной рябиной. Дарий остановился в нескольких футах от него.
– Джек? – спросил он, делая шаг к мертвому подлетку.
– Я… не могу…
Джек обхватил руками свою грудь, словно судорожно пытался удержать себя от распада. Его голос был похож на голос Джека и в то же время чужим до неузнаваемости. Внутри у меня все сжалось, когда я узнала этот голос – так когда-то разговаривала Стиви Рэй. Это было в те страшные дни, когда она стала красным подлетком, но самопожертвование Афродиты еще не вернуло ей человечность.
– Дарий, не надо… – начала я, но было уже поздно.
– Не могу… Должен… есть! Еда! – прошипел Джек и весь подобрался, приготовившись прыгнуть на Дария. Глаза Воина широко распахнулись. Меч, зажатый в его руке, едва заметно дрогнул, и на одно чудовищное мгновение мне показалось, что наш доблестный Сын Эреба сейчас погибнет от смертоносных клыков Джека.
И тогда с вершины каменного гребня раздался отчаянный крик Дэмьена.
– Джек!
Джек запнулся всего на миг, но этого хватило, чтобы Афродита промчалась мимо меня и ткнула его какой-то палкой, после чего несчастный как подкошенный рухнул на землю. Афродита обернулась и усмехнулась, глядя на мое вытянувшееся лицо.
– Электрошокер, – самодовольно хмыкнула она. – Я хорошо подготовилась! – Она снова отвернулась, махнула рукой на корчившегося на земле Джека и сказала Дарию: – Брось мою мать и возьми его. Миссис Ла-Фонт прекрасно может идти сама.
Как только госпожа «кандидат в мэры» коснулась ногами земли, она подскочила к Дарию и замахнулась, приготовившись влепить ему пощечину.
– Ну уж нет! – Афродита бросилась к матери, перехватила ее занесенную руку и заорала: – Он спас тебе жизнь!
– Моей жизни ничто не угрожало бы, если бы ты не вызвала демонов из преисподней! – прошипела госпожа Ла-Фонт, с ненавистью глядя на дочь.
Тут уж я тоже не смогла остаться в стороне. Кровь бросилась мне в голову.
– Ваша дочь никого не вызывала! Это сделала я, случайно. Я хотела защитить Талсу, а вы помешали! Это все из-за вас!
– Лгунья! Это вы, чудовища, убили моего мужа и настроили мою дочь против меня! – Она сощурилась и бросила испепеляющий взгляд на Афродиту. – Чтоб ты провалилась в ад вместе со своими вампирами, которых ты предпочла собственному народу!
– Мама, сколько… можно… повторять? Я… не… человек!
Афродита не кричала. Она просто стояла и пристально смотрела на свою свихнувшуюся от злобы мать. Но при этом она излучала такую силу, которую я никогда не видела в ней, словно сама Никс окружила ее своим сиянием.
По всей видимости, миссис Ла-Фонт тоже это почувствовала. Она попятилась прочь от дочери, потом неуклюже повернулась и бросилась бежать в сторону Двадцать первой улицы.
Дарий хотел было нагнать ее, но холодный голос Афродиты ударил его в спину.
– Оставь ее.
Воин замешкался.
– Но там твари повсюду. Они могут убить ее.
– Да, – отчеканила Афродита, с усилием кивая, – могут, и поделом ей.
– Афродита, послушай, ты можешь об этом пожалеть… – начала я, но она меня перебила.
– Нет, я не пожалею. Пусть она уходит, Верховная жрица. У нас возникла срочная непредвиденная ситуация, и спасение моей матери не входит в список приоритетных действий.
– Тогда ладно, – сказала я. – Идем.
Дарий легко, как пушинку, поднял с земли потерявшего сознание Джека, и мы все вместе направились к каменной лестнице.
Когда мы выходили из кровавого круга, Афродита тихонько дернула меня за рукав.
– Я ошиблась насчет своего видения, – негромко и быстро проговорила она. – Я видела не смерть Дэмьена.
Я вопросительно посмотрела на нее.
– Прости, не поняла.
– Никс послала мне видение моей собственной смерти.
Я почувствовала, как внутри у меня что-то оборвалось. Онемев от потрясения, я уставилась на нее.
– Что, черт побери, это значит?!
– Это значит, что наша задача заключается не только в том, чтобы избавиться от оравы чокнутых красных зомби-вампиров и позаботиться о том, чтобы наш милый Дэмьен не растерял остатки разума из-за своего зомби-Джека, но и в том что целью этого нападения была я, а не Дэмьен. А если мы имеем дело с нападением на Пророчицу Никс, значит, все намного серьезнее, чем нам казалось. И мы даже не представляем, какая мощь противостоит нам.
– Вот дерьмо, – только и смогла сказать я.
Глава двенадцатая
Генерал Доминик
Темный звериный разум управлял ордой зомби. Это был не коллективный разум, хотя зомби слышали мысли друг друга и обладали невероятными физическими способностями. Но как только ткань их мира была порвана и неведомая сила выбросила их в иную реальность, их существом овладели только две мысли: насытиться и бежать в туннели.
Доминик возглавил их. Он первый вошел в странный портал, привлеченный запахом крови Верховной жрицы и силой ее намерения. Он чувствовал и слышал ее. Доминик давно привык слушаться приказаний Верховной жрицы: не зря он был ее вторым любимым полководцем.
Как только воины поняли, как можно убить зомби, Доминик приказал своей армии отступать. Он прекрасно знал, где они очутились: в парке Вудвард, в Талсе. Но оказалось, что парк Вудвард совсем непохож на тот, что был хорошо известен Доминику, и дело было не только в снегопаде. Парк изменился. Куда исчезли старые дубы? Где заросли кустов азалии?
Доминик отогнал тревожные мысли.
Он был Воином, полководцем Армии красных. У него была единственная обязанность – исполнять приказания своей Верховной жрицы. Помимо этого у него было только одно желание: есть.
Когда странный призыв пробудил Доминика и малую часть его армии, погруженной в коматозный подземный сон, эта потребность в пище сделалась почти невыносимой. Доминик хотел есть, и это всепоглощающее желание подавляло все остальное, включая мысли о том, где и в каком времени он очутился.
Доминик приказал своим безоружным солдатам бежать от града стрел и смертоносного меча Сына Эреба, направленных против них. Но почему
