Но сейчас Мистер Скроггинс снова ожил. Он возвышался на туше парнокопытного и выглядел не на шутку разъяренным.
Но и олень внезапно зашевелился, брыкаясь четырьмя ногами и пытаясь встать, хотя в данный момент его сломанные конечности лишь безвольно дергались.
Мистер Скроггинс зашатался, вспрыгнул на другую часть багажника и повис там, шипя. Поездка, определенно, выдалась долгой для этих двоих, и они очень устали друг от друга.
И тут олень, мотивируемый чем-то большим, чем обычная движущая сила, каким-то образом сумел выбраться наружу. Он упал на гравий, опять вывихнув ноги, и в нескольких местах кости треснули.
Однако после этого олень поднялся, встал на все четыре конечности, взобрался на холм и, хромая, исчез в ночи.
Надо сказать, что при виде ожившего кота Муни отшатнулся. Ему крупно повезло: между ним и багажником была пара метров, а Мистер Скроггинс, спрыгнув с бампера, чуть не приземлился на человека, выпустив когти и злобно шипя.
Извинение Муни, похоже, не приняли.
Кот спикировал вниз, повернулся, словно реагируя на какой-то звук, и понесся вверх по холму в том же направлении, что и олень. Но остановился он у первого же дерева – высокой сосны – уцепился за кору и начал взбираться вверх.
Муни подошел поближе, глядя, как животное с невероятной целеустремленностью лезет к вершине. Кот не останавливался, не медлил и, конечно же, ни о чем не раздумывал.
Ветви дерева становились все тоньше, но котяра все равно встал на одну из них, едва ее не сломав, и начал карабкаться еще выше, не снижая скорости. Он достиг верхушки, достаточно крепкой, чтобы выдержать хищника весом около трех килограммов. Ну, или чуть меньше, из-за недавних событий.
Когда лезть стало некуда, Мистер Скроггинс застыл. Потом огляделся вокруг, как бы убеждаясь, что он достиг цели и вокруг нет вершин, которые надо покорить. Удовлетворенный, он широко раскрыл свои изуродованные челюсти, повернулся к стволу и вонзил в него зубы. Завизжав с неистовой силой и негодованием, он погрузил для устойчивости в кору еще и когти, и замер на месте.
Муни разинул рот. Нечасто, знаете ли, увидишь такое поведение у обычного домашнего любимца.
Закрепившись на сосне клыками и когтями, полный решимости исполнить свою миссию, в чем бы она ни заключалась, Мистер Скроггинс начал расти. Его уцелевшая щека набухла, лапы увеличились раза в четыре, живот надулся во всех направлениях, и если бы вы стояли к нему ближе, а это, слава богу, было не так, то услышали бы, как тонкие кошачьи ребра трещат и ломаются, как спички, одно за другим, под огромным внутренним давлением.
Муни понятия не имел о существовании Cordyceps novus, а еще меньше о том, как тот попал в багажник автомобиля. Он ошарашенно глазел на еще совсем недавно мертвого кота на сосне.
Господи, как такое вообще…
А Мистер Скроггинс взорвался.
И даже если Муни чувствовал необходимость выразить свое понятное удивление внятными словами, ему не стоило стоять с открытым ртом, поскольку кишки на сей раз окончательно мертвого кота упали ему прямо на лицо.
11
Центральный коридор наземного этажа Атчисона тянулся метров на шестьдесят, и стену по всей длине занимали двери, тридцать на каждой стороне. В этом была чистая, нетронутая красота, если вы любитель симметрии и явления исчезающей точки – оптической иллюзии, заставляющей пару кажущихся бесконечными параллельных линий будто бы пересекаться на горизонте. Но если вам нужно бродить по таким вот коридорам много раз каждую ночь напролет, со скуки помереть можно.
Однако сегодня Кекс прогуливался вместе с Наоми. Они направлялись к лифту.
Его спутница воспользовалась снимком карты на телефоне и нашла на схеме лифт, который вел к первом подземному этажу, где находился выход на лестницу.
Кекс нервничал и болтал без умолку.
– По-моему, это – плохая идея. Никогда не плати за хранение. Никогда вообще не плати. Я видел, как сюда свозили кучу всякого дерьма и почти ничего никогда не забирали назад, кроме чего-то самого необходимого. Люди повсюду платят от сорока до пятисот баксов в месяц в зависимости от объема и климат-контроля, а за что? За мусор, который им никогда не понадобится.
– Но так ведь и задумано.
– Нет. Они же больные на голову, почти все. И тут бывают скользкие типы, они знают, что они делают, в смысле продаж. К примеру, кто-то собирается съехать из дома. Имущество у них должны вроде как конфисковать. Но склад дает им право хранить вещи первые тридцать дней бесплатно. Народ такой, значит: «Эй, шикарно, мне не надо ничего выкидывать, я просто свезу сюда лишнее добро и пусть месяц полежит, а я пока не спеша распродам, что смогу на eBay, а остальное выброшу, не заплатив ни цента». Но забудь, ничего подобного никогда не случается. Никто сюда не приходит. Никому хлам даром не нужен. Твой драный диван, рождественские украшения или родительские простыни, которые ты зачем-то решила сохранить после того, как твои предки умерли, – стали теперь экспонатами в этом печальном музее. О нет, так дело не пойдет.
Кекс резко остановился, увидев что-то на одной из белых дверей. Он подошел к стоящему у стены шкафу, открыл его, вынул тяжелый болторез и вернулся к Наоми.
В прорези двери под углом торчал медный замок, навешенный арендатором.
Парень срезал его одним щелчком болтореза.
– Людям нельзя вешать свои замки. Им можно пользоваться только нашими, чтобы мы в случае чего могли проверить ячейку. Вдруг в ней хранится что-то незаконное?
– Что, например?
Вместо ответа Кекс вынул ключ из висящей на бедре связки, вставил его в основной замок и отпер дверь.
И тотчас пожалел о содеянном, доказав мудрость поговорки «Не открывай дверь, если не знаешь, что за ней», если таковая вообще существует.
В ячейке аккуратными рядами вдоль стен стояло двадцать четыре 55-дюймовых телевизора «Самсунг» с плоским экраном и в заводской упаковке.
– Я ошибся, – произнес Кекс. – Полный порядок.
Он запер дверь, и они продолжили идти.
Наоми покосилась на него. Парень пожал плечами.
– Мне без разницы, что у них там, лишь бы от меня не прятали. Правила есть правила.
Она не унималась.
– Почему ты так разговариваешь?
– А как я говорю?
– Как будто ты парень из черного квартала.
– Ну, так треплются все, кого я знаю.
– Но я же говорю по-другому.
– Больше никаких недостатков ты во мне не заметила?
Наоми подумала.
– Пока нет.
Они добрались до конца коридора, и молодая женщина нажала на кнопку лифта.
Кекс посмотрел на свою спутницу.
– Ты не слишком-то общительная, – заметил он.
– В отличие от тебя.
– Угу. Никто не говорит так много, как я.
Она принялась изучать схему в телефоне, увеличив ее, чтобы разглядеть уровень SB-4.
Но у Кекса оставалось еще много вопросов.
– Ты, значит, поступаешь в колледж, иногда сидишь здесь, а еще чем занимаешься?
– А что, этого недостаточно?
– Ну… смен у тебя совсем мало.
– Откуда тебе
