— Мне жаль, — сказал Тави. Ивара с благодарностью вскинул голову.
— Будем искать дальше. День только начинается, а улов уже неплох. Кстати, почему вы мокрые? Поплавали? — В его голосе впервые прозвучал намек на улыбку.
— Мы тоже кое-что нашли, — сообщил Тави.
— Что?
— Не знаю. Но оно большое. Прямо под нами, под всем этим берегом. Мы увидели его, когда нырнули. Может быть, это ковчег. Но если это ковчег, то он сильно разрушен — там под водой есть впадина, и…
Ивара вскочил на ноги.
— Я глупец! Я могу себе простить, что в свой прошлый заход сюда не нашел тело омара — для этого нужны были специальные средства, которых у меня тогда не было. Но вот решение по поводу воды я себе простить не могу! В прошлый раз я даже не посмотрел дно. Я сразу исключил эту зону поисков, так как был уверен, что мои друзья не имели подводного оборудования. — Он сделал несколько шагов в сторону моря. Солнце неуловимо и неуклонно поднималось к зениту, превращая утро в день. Мелкие волны бухты сверкали тысячами ярких бликов. Еще с минуту Ивара просто стоял на месте, смотрел на бухту. — Они были здесь. Они были веселые ребята — все трое. Если они работали в воде, то наверняка позволяли себе дурачиться. Я могу себе представить эти веселые часы. Радость открытий. Красоту дружбы.
— Может быть, они все еще здесь. Когда мы плавали, Хинта предложил мне прикоснуться к Экватору. И это было так… так странно! Словно он заговорил со мной без голоса и слов. Мне показалось, что он рассказывает историю. Только я не мог ее понять. И я коснулся его еще раз. И тогда на меня накатила волна, и я увидел дно — увидел все то, ради чего они работали и погибли.
— И еще там из-под земли выходит та же самая субстанция, которую мы видели в разломе рядом с Шарту, — сказал Хинта. — Она растекается по дну. Кажется, она заливает собой большое пространство, как река, и идет к выходу из бухты. Но толща воды, должно быть, действует, как щит — пока оно там, далеко внизу, мы здесь в безопасности и совсем ничего не чувствуем.
— Глубоко?
— Да.
— Но это бухта. — Ивара обернулся к мальчикам. — Там ведь нет ста метров?
— Сложно судить на глаз. — Хинта пожал плечами. — Тридцать или пятьдесят, не больше. Это плохо?
— Нет, это хорошо. Замечательно даже. Мы сможем посмотреть на него поближе.
— А его влияние?
— Не волнуйтесь. Водяной щит толщиной всего в два метра способен поглотить почти любое возможное излучение. Какова бы ни была его природа, вода не позволит ему влиять на нас.
— Так ты хочешь спуститься? — спросил Тави. — Хинта говорил, это будет…
— Не сам. У меня есть спелеологический робо-разведчик, который сможет работать на такой глубине.
— То есть, ты все-таки готовился к поискам под водой?
— Я готовился к поискам в подземных тоннелях, в пещерах и под обвалами, а такие места могут быть залитыми водой. Для этого маленького робо способность к работе в жидкой среде является всего лишь дополнительным бонусом. Тем не менее, мы вполне можем спустить его на дно, только не глубже ста метров.
Ивара вернулся к своему дрону, открыл контейнер с оборудованием. Многие из этих вещей Хинта уже видел, и сейчас его мысли были заняты более важными вещами, но все же его взгляд привычно зацепился за все эти полупрозрачные боксы с уложенными в них приборами: пластик и металл, причудливые изгибы корпусов, экраны встроенных мини-терминалов, антенны и тубусы загадочных датчиков. Робо-разведчик лежал на самом дне, Иваре пришлось снять два верхних слоя коробок, чтобы добраться до него. На вид он оказался довольно уродливым: размером с кулак, корпус грубого, броского красно-желто-зеленого окраса, многочисленные ножки-спицы вдоль продолговатого тела.
— А почему такой цвет? — спросил Тави. — Некрасиво.
— В пещерах стены бывают разных оттенков. Пестрый корпус помогает легко находить эту вещь, если она потерялась или застряла.
— У него конечности со всех сторон, — отметил Хинта. — Он умеет плавать?
— Не умеет. Он пойдет по дну пешком. Но он способен цепляться за камни и протискиваться в щели, его ноги работают на распор — поэтому их так много и они такие острые.
Вместе с робо Ивара достал со дна контейнера катушку тонкого золотистого кабеля.
— Радиоуправления нет, оно ненадежно в пещерах. Поэтому двести метров — предел. Когда провод кончится, придется вытянуть его назад.
Он подсоединил разъемы, потом подошел к воде, размахнулся и изо всех сил забросил маленькую механическую игрушку в волны. Робо полетел по дуге, словно камень, легкий шнур сверкающей молнией взметнулся вслед за ним. Раздался всплеск, и он исчез в волнах. Ивара вернулся, вытянул из сердцевины катушки другой конец кабеля и подключил его к своему портативному терминалу. Мальчики встали у него за спиной. На экране появилось мутное изображение. Разведчик шевельнул лапками, и оно сдвинулось вперед; взгляд камеры начал плавное скольжение по дну, навстречу туманной глубине. Катушка закрутилась, командно-силовой кабель натянулся и с тихим шипением начал резать песок. Ашайта неустанно резвился на берегу, и Хинте пришлось контролировать брата, чтобы тот не наступил на бегущую золотистую линию. Между тем, на экране терминала рос и прорисовывался город подводных башен — автоматическая программа уточняла изображение, конвертируя его в трехмерный макет. Поверхность бухты осталась далеко наверху; из-под воды она казалась очень яркой, словно живой, волнующийся полог жидкого света. Для мальчиков, никогда в жизни не видевших подводных съемок, это зрелище казалось чем-то по-настоящему фантастическим, не менее захватывающим, чем загадочные постройки на дне.
— Лед — это мертвая вода, — подумал вслух Тави. — Сейчас я лучше, чем когда-либо, понимаю, почему джиданцы хотели растопить его. Ради этой игры света, пляшущих волн…
— Возможно, мои друзья работали там, на дне, и часами могли смотреть на всю эту красоту, — сказал Ивара. — Надеюсь, когда они уходили в иной мир, этот танец света сопровождал их до конца.
