Память вдруг зашевелилась и сама собой выбросила на поверхность строку письма.
«Если вспомнишь то, чему я учил тебя двенадцать лет из тех девятнадцати, когда жил той, другой жизнью…»
Из тех… ДЕВЯТНАДЦАТИ.
Значит, отсчет этих девятнадцати лет начался с того самого года, в котором скончался автор гитарной музыки Вячеслав Горячев. Странное совпадение…
— Степа… — внезапно вспомнила я, безуспешно стараясь унять невесть откуда взявшуюся дрожь, — ты говорил, что кафе «Лабиринт» как-то связано с дядей…
— Да, кажется, — наморщил лоб парень, — но я не знаю, в чем там было дело…
Легкой бабочкой в голову вдруг впорхнуло озарение.
— Сколько прошло лет с той памятной ссоры твоей матери с дядей?
— Ну… лет двадцать, не меньше. Я уже говорил, — пожал плечами Степа. — И что?
— Двадцать?.. А не девятнадцать?.. — уточнила я, как охотник, напавший на след.
— Да какая разница? — удивился парень.
Я ничего не ответила.
— Может, и девятнадцать… — развел руками Степа. — Какое это имеет значение?..
Но мне почему-то казалось иначе.
Что любое оброненное слово имеет значение.
Я придвинулась поближе.
— Но ведь то, что кафе «Лабиринт» как-то связано с дядей, ты слышал от матери?
— Ну конечно, от кого же еще? Но только я это помню очень смутно. По-моему, она упомянула об этом только однажды, и то очень давно… — в голосе Степана послышалось недоумение.
— А может, она помнит, где оно было, это кафе? Ну тогда, девятнадцать лет назад? — возбужденно привстала я с плетеного стула.
По темному стеклу забарабанили первые капли дождя.
— Может быть, и помнит, — зевнув, произнес Степа и многозначительно посмотрел на часы.
Я проследила за взглядом и разочарованно кивнула. Дяди Борины антикварные часы с кукушкой и гирями показывали без двадцати час.
— Завтра, — пояснил Степа, видимо сочтя, что красноречивого взгляда мне недостаточно.
И юнец, выключив свет прямо перед моим носом, уверенно направился в спальню.
Постепенно оставляя воспоминания, сопоставления и предчувствия, я устало побрела за ним.
…Скорее бы наступило завтра!
Быть может, оно что-нибудь прояснит.
ГЛАВА 22
— Кафе «Лабиринт» действительно существовало девятнадцать лет назад. Но это было не обычное кафе. По ночам там собирались игроки в карты. И вот из-за дядиного пагубного пристрастия они с мамой сильно поссорились и с тех пор не разговаривали. Он там, кажется, много проиграл…
Я была слегка разочарована.
— И это и есть причина ссоры?
— Ну да… Адреса мама не знает. Говорит, кафе находилось где-то за городом… Она вообще категорически не хотела об этом говорить, и, чтобы вытянуть из нее эти сведения, пришлось сказать, что один краевед очень интересуется старой застройкой города…
Все сходится. Ночь, игроки в карты… Две ночи подряд, влекомая бабочкой, я была именно в этом кафе.
Где-то за городом.
Я могла бы предположить, что кафе находилось — и находится в настоящее время, если я там была — где-то рядом с почтовым отделением № 20а, но кроме этой избушки, там ничего больше нет…
И на мгновение перед моими глазами вновь предстал необъятный простор под темным звездным небом.
…А как же утверждение кондукторши?
«Его лет двадцать как снесли…»…
Но «Лабиринт» снести не могли! В конце концов, вместе со мной по настоянию Марка там был Димка Кортнев, а они-то (если на свое здравомыслие я уже не рассчитываю) — точно в здравом уме!
Значит, кафе по-прежнему существует, но располагается где-то в другом месте.
А возле почты снесли совсем другое кафе. Мало ли их в нашем огромном городе?..
А дурацкий эпизод с гитарой — просто досадное недоразумение… И то, что видение посетило меня именно там, ни о чем не говорит.
…Как же все-таки я утащила гитару с собой? Ведь я точно помню, что оставила ее на пороге почты…
— Где же это — за городом?.. — растерянно спросила я, уставясь на Степу.
— Понятия не имею, — пожал он плечами.
— А номер того «Фиата», который меня туда отвез, ты случайно не запомнил? — спросила я безо всякой надежды, ожидая услышать в ответ невнятное бормотание.
Но неожиданно Степа сказал:
— Как раз запомнил. У меня хорошая память на цифры, и я так долго пялился на его задницу…
И, помолчав, добавил:
— Номер 662. А вот букв не помню…
— Ну это уже кое-что! — загорелась я. — Надо позвонить одному папиному другу…
Однако не все оказалось так просто.
Папиному другу удалось дозвониться только в одиннадцать вечера, когда он приехал с дачи.
И еще один важный для расследования день утек быстрым ручейком…
Зато через несколько минут разговора передо мной лежал лист с именем владельца черного «Фиата» с номером 662.
Чекнецкий Вадим Сергеевич.
ГЛАВА 23
Я открыла глаза и села на постели.
В эту ночь я плохо спала. Вчера мы со Степой отыскали в старой телефонной книге одну-единственную фамилию Чекнецкий с инициалами В.С. и он еле-еле убедил меня не звонить ночью, а дождаться утра.
Там же, на наше счастье, был и адрес — тупик Музейщиков, дом № 34.
Мне вспомнилось, как в детстве, не в силах дождаться завтрашнего дня рождения, я убеждала себя: «Нужно поскорее лечь спать! Тогда я проснусь — и сразу будет завтра…»
Припомнив свои детские незатейливые мудрости, я, не сопротивляясь больше, улеглась в постель.
И действительно, завтра наступило гораздо быстрее.
Путаясь в ночной рубашке, я подошла к телефону и набрала номер.
— Алло, — донесся с другого конца трубки женский голос.
— Здравствуйте, — волнуясь, произнесла я. — Мне нужен Вадим Сергеевич Чекнецкий.
Возникла секундная пауза. Затем голос сообщил:
— Вадим Сергеевич Чекнецкий скончался в 1992 году.
Я замерла с раскрытым ртом и уже собиралась, извинившись, повесить трубку, как вдруг голос спросил:
— А вы по какому вопросу?
«А по каким вопросам обычно обращаются к покойному Вадиму Сергеевичу?» — хотела уточнить я, но вместо этого из меня сами собой выскочили два слова:
— Кафе «Лабиринт».
В этот момент в комнату, завернувшись в простыню, вошел Степа и встал напротив меня, прислонившись к притолоке.
Как ни странно, голос ничуть не удивился моему ответу.
— Вопросами, связанными с кафе «Лабиринт», сейчас занимается его сын, Олег Вадимович. Вы по поводу закрытия пари?
— Да… — не понимая ни слова, пролепетала я.
— Чье пари вы желаете закрыть?
— Бориса Тимофеевича Залевского, — еле дыша, отчего-то шепнула я.
Послышалось перелистывание страниц и стрекотание компьютера.
Голос на другом конце стал механическим.
— Борис Тимофеевич Залевский. Год одна тысяча девятьсот восемьдесят шестой. Назовите код.
— Что? — растерялась я.
— Назовите код! — требовательно повторила механическая женщина.
— Э-э… — промямлила я, — я… я его не помню…
— Соединение не установлено, — отрезал робот, и в трубке раздались гудки.
Я растерянно уставилась на Степу.
— Ну, что? — он нетерпеливо вскинул светлые брови.
Я передала ему содержание странного разговора.
— Кое-что остается непонятным, — деловито резюмировал малец, выслушав мой сбивчивый рассказ, — но, по-крайней мере, мы нашли того, кого искали. Он явно в курсе дела. Осталось
