И ведь это не кто иной, как я, толкаю несознательный элемент на нарушение заповеди «не укради», причем на откровенно подлое нарушение…
«Во имя его же спасения все средства хороши…» — не очень уверенно подумала я и, что бы не заморачиваться на этом двояком утверждении, нажала на значок браузера.
ГЛАВА 27
На этот раз интернет не просто разочаровал меня, а сразу убил наповал.
Международные конкурсы… Как бы не так!
Не конкурсы, а только один конкурс.
Только один!..
Да и на него я, похоже, НЕ ПОПАДАЮ.
Международный конкурс исполнителей на гитаре пройдет с 16 по 22 июня в Милане. Заявки принимаются… Ах нет, они уже давным-давно приняты. И состав участников также давно определен. Потому что 16 июня наступит через пять дней, а срок подачи документов и обязательного взноса истек две недели назад.
В отчаяньи я треснула ладонью по столу и тут же завопила:
— Ой-ой-ой!!!
Даша, поспокойнее! Не хватало еще руки ломать! Как тогда конкурс выигрывать?.. Нам нужна только победа! — сказала я самой себе.
И тут же мне показалось, что это сказала вовсе не я, а кто-то другой. И сказал уже давно… в той самой, нездешней, памяти…
Внезапно меня обняло чувство, что кто-то установил надо мной высокое покровительство. Не знаю, откуда пришло это ощущение, но тот факт, что моя заявка не принята, взнос не отправлен, и мои документы все еще у меня, а не у жюри конкурса — все это перестало иметь значение.
Потому что все по-другому…
Ощущение времени вдруг как-то странно расширилось, и к сегодняшнему моменту моего сидения за компьютерным столом вдруг непостижимым образом примешался другой момент, из забытого, незнакомого прошлого. Они, эти два разных периода жизни, как бы соединились и существовали сейчас неразрывно.
Почему-то в эту секунду, сидя за столом в гостиной соседа, я одновременно сижу еще в одном месте — на его кухне… Только я совсем по-другому одета, и у меня челка, которую я не ношу уже почти полгода… Теребя пуговицу синего халата, я смотрю в монитор и вижу, что все потеряно и все сроки вышли… И в то же время, сидя на кухне в брюках и белом джемпере, я знаю, что документы отправлены, об этом не стоит беспокоиться…
И я знаю об этом уже не менее полугода…
И это ощущение засасывает меня с головой… Экран как будто меркнет, и комната куда-то отступает,
и из двух меня — сегодняшей и тогдашней — я сегодняшняя начинаю растворяться и окутываться дымом… И вот уже я вижу себя только одну — ту, что не здесь и не сейчас — ту, что с челкой…
Теперь, когда картина нынешнего дня куда-то уплыла, все видится гораздо четче. Да, я сижу на кухне Бориса Тимофеевича, в белом джемпере и джинсах. Я окидываю взглядом стол и краем глаза, среди чашек с кофе, сахарницы и тарелок мельком замечаю какой-то небольшой предмет на самом краю. Но как только я поворачиваю голову в его сторону, что бы рассмотреть подробнее, закрытая дверь кухни приоткрывается, и я поднимаю глаза и вижу, как за край двери с обратной стороны ухватилась старческая ладонь хозяина.
— Борис Тимофеевич, смотрите, как у меня получается!.. — весело кричу я и, не глядя, уверенной рукой тянусь к тому самому предмету на краю стола и…
… — Все в порядке! — вдруг гаркнул мне на ухо голос Степы. — Вот ключи!
Голову пронзила резкая боль.
Картинка треснула и разбилась на осколки.
И из нее начала словно просвечивать другая — день сегодняшний. Какое-то время — доли секунды — они опять существовали вместе. Кухня, дверь и рука антиквара — и зал, желтый диван в углу, экран компьютера… Все это имело какие-то неестественные, извилистые формы, но постепенно начало выпрямляться, расправляться… Одна картина приобрела объем и насытилась цветом, другая наоборот, выцвела до прозрачности и исчезла. И вот передо мной уже совершенно обычная комната, и никаких следов наслоения…
Возвращение в реальность заняло не более трех секунд.
Стряхнув странное наваждение, я повернула голову, и перед моим носом туда-сюда закачались ключи от машины.
— Видала? — похвалился Степа. — Учись!
И заржал совершенно детским, беззаботным, громким смехом.
— Уже? — не смогла я скрыть изумления. — Быстро же ты его споил!
— А он уже был пьяный! — весело объяснил подросток. — Я только перебросился парой общих фраз и незаметно спер ключи — они на крючке висели.
— Пять баллов, — оценила я, слегка поморщившись от лексикона приятеля. — Где машина?
— За углом, в гаражах.
Я кивнула.
— Родители Стаса сейчас на даче, а сам он теперь до утра носу из дома не высунет. Потренируйся пару кругов вокруг Менделеева, только мимо подъезда не проезжай, объедешь со стороны Школьной аллеи. Понял?
— А как ты собираешься следить за Чекнецким? — крутя на пальце ключи, Степа присел на край стула. — Квартира в телефонной книге не указана, а в лицо мы его не знаем…
— Что-то мне подсказывает, что я уже видела его — тогда, в «Лабиринте». Что он один из тех… Ну, тех игроков в карты, про которых я тебе рассказывала. Не думаю, что в тупике Музейщиков огромные дома. Насколько я помню, они там маленькие, двухэтажные. Один-два подъезда. Будем смотреть на всех, кто выйдет из дома поздно вечером. Ищущий да обрящет! А теперь ступай освежи свои навыки вождения.
— Понял, — кивнул Степа и исчез.
ГЛАВА 28
Дом под номером 34 оказался четырехэтажным и трехподъездным. В старой «пятерке» Стаса Ревицкого с разбитой правой фарой мы расположились в центре, напротив второго подъезда, за огромным раскидистым кленом.
Знакомого «Фиата» поблизости не было.
Вот уже час мы терпеливо ждали появления Чекнецкого. Я вглядывалась в каждого входящего и выходящего человека, надеясь, что кто-то невидимый толкнет меня в бок и шепнет — это ОН!..
Но из подъезда выходили только какие-то тетки с мешками, полными мусора. Они неспешно двигали свои телеса к контейнеру, расположенному на углу, и, освободившись от груза, так же степенно возвращали их назад. Потом тетки закончились, и наступило некоторое затишье. Около одиннадцати из первого подъезда высыпала шумная компания подростков и, гогоча и подпрыгивая, поспешила в сторону парка.
И вновь тишина. Только на этот раз еще более сонная. В окнах начали постепенно гаснуть огоньки люстр, и вскоре дом почти полностью погрузился во тьму.
Время близилось к полуночи, и уверенность в том, что кто-то еще появится, начала иссякать. Степа, который и так был настроен скептически, наконец, нагло зевнув, спросил:
— Ну и долго мы будем тут торчать?!
И в этот момент дверь последнего подъезда бесшумно отворилась.
На пороге появился человек. Что-то в его облике показалось мне знакомым. Он быстро прошел во
