— Вы можете думать только о деньгах! — сверкнула глазами донна Флоренсия.
— А по мне, это вы только о них и думаете, — вежливо ответил зять. — Притащиться в такую жару, чтобы клянчить деньги Сильно вас жадность припекла.
— Ты позволишь ему меня оскорблять? — скорбно вопросила донна Флоренсия у Катарины. — Он ограбил тебя, он лишил меня и Чаниту средств к существованию, сломал нос Фабиану
— Он ограбил Катарину?! — ахнула Лусия. — Я же говорила, Кэт, надо было все спрятать!
— Он выгнал бедную Имельду, — продолжала донна Флоренсия. — Она пришла ко мне вся в слезах
— Это вы про кухарку? — осведомился Хоэль. — Эту Коклес? Так готовила бы лучше — и осталась бы на месте. А ее поросячей мочой вместо кофе только
— Какая грубость! — голос донны Флоренсии дрожал от негодования. — Здесь три дамы, а вы позволяете себе так выражаться. Стыд и позор вам! Вы довели Имельду до слез, она была в отчаянии. Вы жестокий, бессердечный — она опять обратилась к Катарине. — Он жесток, это сразу видно, не думай, что такие мужчины могут исправиться. Если он был жесток со своей первой женой, то рано или поздно будет жесток и с тобой, — она протянула руку к падчерице, словно предлагая ей помощь, но Катарина стояла неподвижно, как статуя, держа бокал.
— Все сказали? — Хоэль прихлопнул в ладоши и похлопал себя по коленям. — А теперь — по коням!.. То есть в карету — и трюхайте в замок. Кстати, а ведь замок тоже принадлежит мне. Кошечка, — он встал и вальяжно подошел к Катарине, обхватив ее за талию, — а тебе не хотелось бы переехать в замок?..
— Вы не посмеете! — выдохнула донна Флоренсия.
— Почему это? — спокойно осведомился Хоэль. — Герцогине больше подходит жить в замке, а не в городском доме.
— А где будем жить мы? — осведомилась мачеха.
— А вас никто не гонит, — обнадежил ее зять. — Лично я буду этому только рад. Ваша милая физиономия, донья, необыкновенно поднимает мне настроение, а вашего замечательного сына я с огромным удовольствием буду приветствовать каждое утро, — и он потер кулаком подбородок, подмигнув.
Намек был более чем очевиден, и Лусия испуганно вскрикнула, но донна Флоренсия смотрела только на падчерицу:
— Ты что-нибудь скажешь, Катарина? — настойчиво спросила она. — Ответь же!
— Кэт! — громким шепотом позвала Лусия, округлив глаза.
Но Катарина хранила молчание, и Хоэль довольно ухмыльнулся, а потом заторопил:
— Все, визит окончен, дамы. Я провожу, а то от вас до вечера не избавишься.
— Как вежливо! — процедила сквозь зубы Лусия.
— И вы, донья Пигали донья Лус, тоже можете быть свободны, — Хоэлю надоело ждать, и он подхватил дам под локти. — Кошечка, я справлюсь сам, — кивнул он жене, — можешь сказать матушке «прощайте, подольше бы вас не видеть».
Донна Флоренсия и Лусия протестующее вскрикнули, но Катарина по-прежнему не сказала ни слова.
Уже в коридоре Лусия вырвалась и убежала через черный ход в сад, громко всхлипывая, а донна Флоренсия посчитала вырываться выше своего достоинства, но смолчать не смогла.
— Я тебе это еще припомню, бастард недоделанный! — выдохнула она, уже стоя на пороге.
— Не сомневаюсь, мамаша! — сказал Хоэль, насмешливо кланяясь.
— Ты умрешь, не пройдет и месяца, — сказала она тихо и с угрозой. — На твоей жене проклятье. Она ведьма.
Хоэль чуть подался вперед, уперев кулак в бедро:
— Думаете, я в это поверю? — спросил он так же тихо. — Мне прекрасно видно, кто здесь ведьма. Свели в могилу трех ее мужей и хотели подсунуть четвертого, да не вышло?
— Ты умрешь, — повторила донна Флоренсия, даже не дрогнув.
— Не тресните от ожидания, — Хоэль тоже не дрогнул.
Некоторое время они смотрели друг другу в глаза со взаимной ненавистью.
— Отребьем безродным ты был, таким и останешься, — сказала донна Флоренсия прежде, чем сбежать с крыльца.
Хоэль расхохотался, как будто она сказала чему нечто приятное, и крикнул вслед:
— Приятно было познакомиться! Жду не дождусь нашей следующей встречи! Заходите, не стесняйтесь!
Прежде, чем выскочить на улицу, донна Флоренсия оглянулась. В глазах ее плескалась злоба, но Хоэля это только рассмешило, и он чмокнул губами вслед теще, словно целуя ее на расстоянии.
— Берегите себя, мамашенька! — пожелал он весело. — И ядом поменьше, поменьше плюйтесь! Ненароком сами потравитесь!
— Ты! — вдовствующая герцогиня вытянула в его сторону руку, тыча указательным пальцем. — Ты недолго здесь проживешь. Недолго. Будь ты проклят!
— Ну что вы сразу проклятиями разбрасываетесь, как самая заправская ведьма, ей-богу, — Хоэль почесал живот, распахнув края куртки, и этим еще больше взбесил благородную донну. — А вот я намерен задержаться. Надо же кому-то присмотреть за вашей милой доченькой. Ах, простите, она вам совсем не доченька. Может, потому и такая миленькая?
— Мерзавец! — прошипела благородная донна и стрелой влетела в карету, дверцу которой услужливо приоткрыл слуга.
Хоэль проводил тещу взглядом, едва сдерживаясь, чтобы не сплюнуть, а потом вернулся в дом.
Жена стояла в коридоре, и Хоэль сразу прикинул — что именно она слышала из сказанного?
Тонкое лицо Катарины было бледным, как полотно, руки комкали кружевной платочек. Что ее так взволновало? Предположение, что семейка отправила ее мужей на тот свет?
— Надеюсь, вы пошутили? — спросила Катарина, стараясь говорить твердо, но голос дрогнул.
— Я похож на человека, который умеет шутить? — спросил Хоэль, выжидая, пока она скажет — о чем вообще речь.
— Но вы говорили, что уедете
Вот она о чем. Хоэль подошел к ней вразвалочку, усмехаясь углом рта, и сказал на ушко:
— Считайте, что передумал. Я остаюсь.
— То есть как — остаетесь?! — Катарина отскочила от него, и
