— Вот странно, — усомнился Хоэль. — В последний раз, когда я видел его величество, он не слишком благоволил ко мне.
— Не король Испании, — поправил его герцог. — А король Португалии.
— Португалии? — ошарашено переспросил Хоэль. — Откуда он узнал обо мне? И зачем я ему?
— А это уже другая история, — ответил герцог. — И рассказывать ее надо не здесь. Моя карета ждет на краю площади — он снял плащ и предложил его Хоэлю. — Прикройтесь.
— Ну что вы, — любезно отказался Хоэль, спрыгивая с помоста и помогая спуститься Катарине, — это наша семейная традиция — раз в полгода жена уводит меня с площади голого.
Барселуш хмыкнул, но больше не настаивал.
Толпа расступилась, давая дорогу, и было понятно, что скандальная жизнь в Тьерге еще не закончена.
Этим же вечером, собравшись в гостиной Каса-Пелирохо, Катарина и Хоэль узнали историю рода герцогов Барселушей, ведущих род от незаконного отпрыска короля Португалии.
— Мы всегда находились рядом с королем, — рассказывал герцог Барселуш, поигрывая перстнем с фамильным гербом. — Нам поручалось выполнять самые опасные и деликатные миссии. К сожалению, наш род вымирает. Почему-то уайвернов рождается все меньше. Каждый из них — на особом счету. Но как отследить незаконнорожденных? Мать Хоэля была нерядовой женщиной, если ей столько времени удавалось скрывать сущность сына.
— И я ей очень благодарна, — сказала Катарина. — Никогда ее не видела, но уверена, что она — самая благородная женщина, каких только рождала земля.
Хоэль посмотрел на нее с признательностью, и она ответила ему не менее пылким взглядом.
— Все просто замечательно, — Хоэль опять повернулся к герцогу, — но как вы про меня узнали?
— Пришло письмо, где одна дама интересовалась, почему на гербе Барселушей изображен уайверн, и намекала, что видела подобное существо.
— Дама?!
— Это я написала, — призналась Катарина. — Я не хотела выдавать твою тайну, просто подумала, что кто-то из них может быть твоим отцом. Ты ведь хотел узнать, кем был твой отец
— Хотел, — ответил Хоэль ледяным тоном. — Чтобы свернуть ему шею.
— Увы, мой брат погиб в Испании десять лет назад, — сказал герцог Барселуш. — Так что вам придется смирить гнев. Если только вы не хотите отомстить мне за грехи моего брата.
— Вам? Свихнулся я, что ли? — Хоэль посмотрел на жену, и взгляд его потеплел. — Я не настолько гордец, чтобы не понимать, чем вам обязан. Я ведь только начал жить. Признаться, очень не хотелось сдохнуть на виселице именно сейчас.
— Тогда самое время решить, что с вами будет дальше, — сказал Барселуш. — Мы не можем позволить вам растрачивать таланты в Тьерге. Как вы смотрите на то, чтобы переехать в Португалию? — он взглянул на Хоэля испытующе. — Вернуть вам отнятые привилегии я не смогу, но обещаю покровительство своего короля. Замок, титул, деньги Ваша тайна будет надежно охраняться, как и тайна ваших детей, — он перевел взгляд на Катарину, и та счастливо покраснела.
— Но, разумеется, не просто так? — Хоэль не спешил радоваться заманчивому предложению. — Что вы потребуете взамен?
— А что можно потребовать от боевого генерала? Верной службы королю. К тому же, у вас есть опыт спасения королей.
— Телохранитель? — спросил Хоэль настороженно.
— Скажем, участие в неком ордене, о котором никто не знает, но который знает обо всем.
— А если я откажусь?
— Убивать вас точно никто не станет, — усмехнулся герцог Барселуш. — Было бы странно пытаться убить уайверна.
Хоэль нахмурился и довольно долго молчал.
— Мне надо посоветоваться с женой, — сказал он, наконец, и спросил у Катарины. — Что ты об этом думаешь?
— Я всего лишь жена и обязана следовать за мужем, — ответила она. — Хочешь ли ты сам такой жизни? — но она уже видела, как загорелись его глаза.
— Признаться, немного затосковал здесь, — сказал Хоэль виновато. — А Гарсиласо вполне может переехать из Тьерги в Лиссабон — готов поклясться, там его полюбят не меньше, чем здесь.
— Дону Гарсиласо придется на время замолчать, — ответила Катарина, засмеявшись, потому что герцог с интересом, но совершенно не понимая, слушал их беседу. — У него будет много других, более важных дел.
— Значит, решено, — герцог пристукнул ладонью по столешнице. — Только я вас не тороплю. Ведь ваш медовый месяц не окончился, мы не настолько жестоки, чтобы мешать влюбленным сердцам. Да и король заинтересован, чтобы кровь Барселушей не пресеклась. Вы будете призваны на службу лишь когда обзаведетесь двумя отпрысками. И постарайтесь сделать это побыстрее.
— Один — наследник, второй — запасной? — с недовольством спросила Катарина, задетая таким меркантильным подходом к божественному делу.
Герцог Барселуш ответил ей вежливой улыбкой и сказал, будто прочитал мысли:
— Но ведь сам Господь сказал, чтобы мы плодились и размножались. Значит, это богоугодное дело.
Катарина не нашлась с ответом.
Он уехал на следующий же день, предварительно вручив Хоэлю охранительные грамоты и перстень Барселушей.
— Смотри-ка, — поддразнила мужа Катарина, рассматривая перстень с гербом — две виверны, вставшие на хвосты, — а ты, оказывается, благородных кровей? И как теперь с тобой жить? Эй, добрые доны! — закричала она на манер уличных мальчишек, продающих вафли. — Верните мне моего конюха!
Хоэль сгреб ее в охапку и долго не отпускал.
Перед самым отъездом из Терги герцогской четы, дон Тадео пришел в Каса-Пелирохо, чтобы попрощаться. Он долго разговаривал с Хоэлем, рассуждая об испанско-португальских отношениях, Катарина читала, сидя у окна, а Лусия суетилась у стола, подавая напитки и печенье.
— Не знаю, как сложится теперь ваша жизнь, — сказал задумчиво дон Тадео, — все-таки, Португалия всегда была союзницей Англии, там все иначе, чем у нас Но рядом с вами — прекрасная женщина. Ради нее можно вытерпеть и Англию.
Лусия уронила плетеную чашку с печеньем, и принялась собирать золотистые кусочки, низко наклонив голову, чтобы скрыть слезы.
