Никто в деревне никогда ещё не встречал такого красивого и ладного парня. В нём было нечто такое, что поражало с первого взгляда и притягивало к себе. Вокруг него тотчас собралась толпа. Юноша поведал, что хочет поселиться в этой деревне, что обещает усердно трудиться и помогать всем, кому нужна помощь.
– Хоть у меня и нет ничего, кроме ручного кролика, – сказал он и смиренно склонил голову перед седобородым гончаром, – я надеюсь, что вы окажете мне великую честь и отдадите свою дочь мне в жёны.
При этих словах все девушки с завистью взглянули на дочь гончара, а остальные жители оживлённо зашумели. Все обрадовались, что такой благородный и отважный юноша станет их соседом и другом. Все – кроме седобородого гончара, заметившего кое-что, чего не заметили остальные.
– Интересный у тебя шрам, – сказал гончар, указывая на еле заметный знак на лбу у парня. – Похож на символ ван.
– Да, – просто ответил юноша. – Он у меня был всегда.
Гончар погрузился в долгое молчание, и глаза его дочери, в которых светилась надежда, потухли. Но затем он без слов принялся рисовать на миске кролика – и лицо девушки снова озарилось радостью. Отец посмотрел ей в глаза и кивнул. Он принял её избранника в свою семью и свою деревню.
– Символ ван! Знак силы! Значит, это был Ван И! – прошептала Пэйи. – Тот, который спас деревню, сбив с неба пять солнц… Так вот почему он был таким могущественным…
– Весьма интересная история, – громко сказал герцог Чжэ, не обращая внимания на её лепет. – Одного не пойму: отчего вы решили, что моему другу магистрату следует её узнать?
– Мне казалось, это очевидно, – ответила госпожа Чан. – Если доброта и сострадание способны превратить тигра в человека, то возможно и обратное.
– Кровь, – сказал господин Шань и, к удивлению Жэньди, кивнул ему. – Кровь, что течёт в ваших жилах, может быть человечьей или тигриной. Всё решает сердце.
– Тогда этому сынку магистрата лучше бы поберечься! – бойко выкрикнул один из торговцев. – А то вдруг его папаша возьмёт да и превратится в тигра!
Столовая наполнилась шумом и смехом, и только у Жэньди перехватило дыхание. Он поймал на себе кривую ухмылку торговца и поспешил к лошадям, радуясь возможности поскорее унести ноги из столовой.
Глава 23
Лошади герцога заняли всю конюшню, так что лошадей торговцев Жэньди привязал к столбику снаружи. Лошади торговцев – это само по себе было необычно; как правило, у купцов были ослики, запряжённые в повозки, или верблюды, навьюченные тяжёлой поклажей. Но Жэньди некогда было об этом думать. Он всё таскал и таскал воду – и для гостей, и для их лошадей, даже поужинать не успевал. Это и к лучшему, думал он. Есть совсем не хотелось. А ещё не хотелось возвращаться в столовую.
В груди по-прежнему теснило. Внезапное появление герцога Чжэ стало для Жэньди настоящим ударом. О том, чтобы украдкой забраться в чью-нибудь повозку, он и думать забыл. Теперь у него была одна мечта: чтобы герцог убрался отсюда как можно скорее – и, главное, без него.
Жэньди на миг закрыл глаза, чтобы успокоиться, глубоко вздохнул и вышел во двор, не зная, что делать и как быть.
Но не только он пребывал в замешательстве. Захлопывая за собой дверь конюшни, Жэньди увидел на фоне закатного солнца чей-то чёрный силуэт. Фигура нерешительно переминалась с ноги на ногу под аккомпанемент жабьего кваканья, потом повернулась и зашагала по голой каменной плите.
– Господин Шань! – окликнул Жэньди, подбегая к нему. – Что вы делаете?
– Пытаюсь вспомнить, – сказал господин Шань, обхватив рукой свою бороду. – Без луны я всё позабыл. Забыл даже, что именно я забыл.
– Господин Шань, – осторожно повторил Жэньди. Что говорит этот человек? Неужели он всё-таки выжил из ума?..
– Я забыл, что я её потерял, пока она мне не напомнила, – сказал господин Шань, глядя невидящими глазами куда-то в сторону, мимо Жэньди. – Теперь я должен её найти!
Жэньди проследил за его взглядом, устремлённым вдаль, на бесконечное каменное поле, укрытое сумерками. Жаба, выглядывая из кармана господина Шаня, смотрела туда же немигающими выпученными глазами. Небо издало жалобный звук – первое одинокое эхо в ночи.
– Не стоит вам сейчас туда идти, – сказал Жэньди и взял господина Шаня за руку. – Позвольте, я отведу вас домой.
– Домой… – рассеянно откликнулся господин Шань. – Как давно у меня не было дома…
Однако он послушно повернулся и зашагал рядом с Жэньди по извилистой улочке. Господин Шань больше не вёл непонятных речей, и всё было тихо, кроме гулкого постукивания его посоха да пения жабы. Но Жэньди распирало от любопытства.
Не может быть, чтобы господин Шань был не в своём уме. Ведь именно он знал ответ на загадку с улитками. Именно его так высоко ценит госпожа Чан. И всё же смысла в его словах Жэньди не находил. Ведь господин Шань живёт в доме, а говорит, что давно не был дома, – как такое может быть? Кто эта «она», напомнившая ему о том, что он забыл, – не госпожа ли Чан? Что он ищет? И при чём тут луна?
Домишко господина Шаня близ Гостиницы Ясного Неба на вид ничем не отличался от соседних домиков; должно быть, поэтому Жэньди до сих пор поглядывал на него разве что мельком. Зубчатые ряды черепицы походили на грибы на стволе дерева. Трава в щелях грубой каменной кладки иссохла и пожелтела. В сумерках дом словно сливался с небом, но в этом тоже не было ничего странного.
– Господин Шань, – сказал Жэньди, проводив его до дома, – что вы имели в виду насчёт луны?
– Луна… – произнёс господин Шань своим отстранённым голосом. – Луна – это покой. Это образ гармонии и мира.
Жэньди сделал ещё одну попытку:
– Вы сказали, что без луны вы всё позабыли. И ещё вы сказали, что у вас нет дома.
– Так и есть, – ответил господин Шань. – Когда нет мира, то нет и дома.
Ночь опять жалобно застонала, и Жэньди понял, что ответа он не получит. Господин Шань зажёг маленький фонарь над входом. Стоя в дверном проёме, он обернулся к Жэньди. Пламя внутри фонаря походило на крошечный алый цветок.
– Ты хочешь домой, Жэньди, – сказал он. – И это правильно. Иди домой.
Жэньди повернулся и побрёл к гостинице. Мысли в голове роились и путались, вопросы набегали один на другой. Когда господин Шань велел ему идти домой, Жэньди заглянул через его плечо в окно. В свете фонаря было видно, что дом совершенно пуст. Ни стола, ни кровати, ни даже скамьи. Единственное, что увидел Жэньди в этой пустой комнате, – синяя холщовая
