Алехандро с ужасом уставился на этого офицера и заметил, что его рука уже лежала на головке рукояти сабли, которая находилась в ножнах.
— Чем же нам платить за налоги? Денег совершенно нет! — в толпе одиноких и разбитых от горя женщин показался падре, — ваш король не только грабит нас, так ещё и забирает наш народ!
Вокруг установилась тишина, все замолчали. Точнее каждый ждал, что же ответят испанцы на слова святого отца. Офицер лишь рассмеялся.
— Падре, поосторожнее со своими словами, — уже грубее проговорил испанец, — король никого не грабит. Не можете платить, будете работать на королевских рудниках.
— Побойся гнева господа бога за свои слова, — падре подошёл ближе к офицеру и посмотрел на него из-под своих седых бровей глазами полными разочарования.
— Да пусть ваша душа горит в аду за ваши деяния! — мать, которая всё время до этого сидела на земле, бросилась на офицера и вцепилась в его саблю, желая своими слабыми руками выхватить холодное оружие.
Началась потасовка. Все женщины, которые были на площади бросились на рожон. Кто вцепился в одеяния офицеров, кто из-за всех сил старался спасти своего мужчину из лап кровожадных негодяев. Все так резко начали предпринимать что-то, что Алехандро даже не сразу сориентировался, из-за чего был сбит с ног разъярёнными женщинами.
Послышался выстрел. Уши Алехандро были заложены после громкого звука. Он на секунду выпал из реальности. После того как парень понял, что произошло, Дельгадо вжал свою голову в плечи и закрыл глаза, не желая смотреть прямо. Алехандро казалось, что прошёл час, может больше. Но не прошло ни минуты, парня открыть глаза вынудили громкий плач. Посреди площади лежала женщина, которая только недавно боролась за свободу своего сына. Её кровь стала растекаться по каменным плиткам, прямо к Дельгадо. Всё ещё стоял другой офицер с вытянутой рукой, который держал револьвер. Его указательный палец до сих пор лежал на спусковом крючке. Сын этой самой женщины упал на колени, он пытался доползти на них до своей матери, всё время путаясь в ногах других мужчин.
— Так будет с каждым, кто попытается мешать нам, — проговорил мужчина, убирая свой револьвер в кожаную кобуру.
После этого он оттолкнул тело женщины ногой, и схватив мужчину, который начинал ряд, повёл всех по площади к повозкам.
Женщина из последних сил схватила руку своего сына, она хотела положить в неё старый серебряный кулон, но парня потянули раньше, чем он успел приблизиться к окровавленному лицу своей матери. Он изо всех сил кричал и вырывался, но так он только дальше отдалялся от женщины, которая через приоткрытые глаза смотрела, на то, как её сына погружали в повозку, его закинули туда как вещь, как чью-то собственность.
Алехандро быстро подполз к издыхающему телу бедной женщины. Он взял её лицо в свои руки и посмотрел на него.
— Зачем же вы бросились на верную смерть? — голос Алехандро дрожал. От страха или от грядущих слёз?
— Я не могла стоять в стороне, когда моего сына забирали, — женщина посмотрела пустыми глазами на парня, она положила в руки Алехандро, которые были испачканы в её крови, тот самый серебряный кулон, который она не смогла отдать своему сыну, — это ноша любой матери. Жизнь ребёнка превыше всего.
Женщина закрыла глаза и пустила одну одинокую слезу, которая была последняя в её жизни.
Сантьяго тоже проснулся ранним утром, но уже тогда Алехандро не было в комнате. Парень посмотрел на небрежно заправленную кровать брата и сел на свою. Желания просыпаться сегодня совсем не было. Сантьяго запустил свои пальцы в чёрные длинные волосы и слегка растрепал их. Позже он убрал их со своих глаз и поднялся с низкой кровати. Набросив на себя рубашку, которая висела на изголовье кровати, старший из братьев спустился вниз по ступенькам в харчевню. Сантьяго вышел на улицу и вдохнул приятную свежесть утреннего Мехико. Пахло чем-то сладким. Сеньор Рамирес вышел из своей маленькой сапожной напротив таверны. Надев на свою голову сомбреро, мужчина хотел пойти прямо по улице, но, заметив старшего из братьев Дельгадо, сеньор Рамирес приснял сомбреро, а после удалился.
Сантьяго вздохнул и выдохнул, а затем хотел зайти обратно в таверну, но его окликнул женский голос. Парень обернулся и заметил высокую девушку. Она была в коричневой блузе и юбке белого цвета, подол которой доходил до земли. Её чёрные запутанные волосы были собраны в тугую косу, которая доходила девушке до пояса. Девушка держала двумя руками небольшой букет цветов. Её красивые глаза светло-миндального оттенка улыбались и светились от счастья. Переложив букет цветов в одну руку, она поправила подол юбки, а затем помахала Сантьяго, который уставился на девушку, осматривая её с головы до ног. Рядом с девушкой бродил старый пёс, шерсть его была белая с чёрными пятнами, а глаза уже слегка помутнели, поэтому он ни на шаг не отходил от молодой девушки.
— Ола, Сантьяго, давно не виделись, — проговорила девушка, отвлекая парня от своих мыслей.
— Рэмира, — тихо проговорил парень, но девушка его услышала, от чего на её лице вновь появилась улыбка.
Сантьяго тоже улыбнулся и посмотрел на Рэмиру, но после его взгляд привлёк старый пёс.
— Пинч! — Сантьяго широко открыл глаза и сел на одно колено.
Собака медленно повернулась на свою кличку, парень ещё раз позвал пса, тот, услышав знакомый голос, поднял уши и прислушался. После Пинч радостно завилял хвостом и медленно подбежал к парню. Дельгадо прикоснулся к псу так аккуратно, как-будто боялся, но, увидев, что собака трётся о его ноги, принялся чесать за ушами.
— Он всё ещё тебя помнит, Сантьяго, — мягко проговорила девушка, подходя ближе к парню.
— Да уж, а прошло почти десять лет, — после этого Сантьяго поднял глаза на Рэмиру и вновь поднялся на ноги.
— До того, как мы с моей семьёй переехали в другую часть города и потеряли с вами связь, — всё так же мягко говорила девушка.
— Что ты здесь делаешь, Рэмир? — Сантьяго посмотрел в глаза своей давней подруги, продолжая гладить пса.
— Мы с Пинчем впервые за долгое время выбрались в парк Аламеды, — сказала Рэмира.
Этот парк Аламеды Сентраль является основной и живописной зелёной зоной Мехико. Как говорят местные мексиканцы, все дороги Мехико ведут к центру, где и располагается тот самый парк.
Сантьяго мило улыбнулся, вспоминая своё детство.
— Ну и как там сейчас?
— Так же, — кратко ответила Рэмира, — разрушено.
Пинч почувствовал грусть в голосе своей хозяйки, поэтому подошёл к её юбке и стал тереться о её ноги.
— Отец рассказывал, что, когда он был маленьким этот парк по решению графа Ревильягигедо был
