Я улыбнулась.
Дни снова побежали, сменяя друг друга.
Проезжающий мимо нашего временного пристанища отряд сообщил, что порядок в лесу наведён, и теперь приграничным княжеством владеют лесные.
Эти новости пришлись мне по душе. Пусть люд простой поживёт спокойно, не вздрагивая каждый раз, как услышит охотничий рог вдали.
***
За окном слышалась звонкая капель. Снег подтаивал на крыше. За окном свисали длинные прозрачные переливающиеся радугой на солнце сосульки. А я спала в тёплых объятьях мужа.
Твёрдые сухие губы прошлись по моему плечу. Тёплое дыхание обожгло кожу на шее.
— Бьерн! - шепнула я.
— Ммм, - он лишь застонал и плотнее прижался сзади к моему телу.
— Бьерн, - снова пробормотала я, когда ощутила настойчивые руки, ласкающие мои бёдра.
— Не мешай мне, женщина, я занят, - шикнул на меня лесной.
Засмеявшись, я всё-таки ударила слегка по его рукам, призывая к порядку.
— Женщина, что ты творишь? - возмутился он и не больно прикусил моё плечо.
— Пытаюсь напомнить тебе, какой сегодня день, - с ленцой пробормотала я.
— Я не желаю этого вспоминать, - фыркнул мужчина, - а сейчас ляг на животик, перчинка, и оттопырь для меня попку.
Хмыкнув, я покачала пальчиком у его носа.
— Мы отъезжаем домой, Бьерн, - серьёзно заявила, глядя, как бровь мужа ползёт на лоб. - А будешь проявлять свой жестокий нрав - обижусь и пойду гулять. Одна. А там столько воинов по лесу шастает.
Медведь замер и расхохотался. Повернувшись на спину, он затащил меня на себя, и уложил на своей огромной груди.
— Знаешь, чем пугать, перчинка, - проворчал он. - Я всё же неуверен, Марья, в твоём здоровье. Никто нас не гонит отсюда.
Я отвела взгляд: была у меня одна тайна, но я сомневалась в своих выводах.
— Марья, - муж легко уловил смену моего настроения. Да и не умела я лгать и юлить. - Я чего-то не знаю?
Поджав губу, я попыталась скатиться с него. Не дал. Сев, он прижал меня к себе, так что дыхание спёрло.
— Я должен знать всё, Марья!
Я всё ещё не могла решиться поделиться своим маленьким секретом. Мне было стыдно. А ещё очень боязно.
— Да, говори уже, - взревел мужчина.
— Эти дни не пришли, - прошептала я.
— Что? - он не понял меня.
Чувствуя, как краснею, спрятала лицо у него на груди. Ну, как же ему ещё сказать?! Тема-то щекотливая.
— Говори конкретней, перчинка? - рыкнул мой лесной.
— Женские дни, Бьерн, - ещё тише шепнула я.
— Эм, - только и смог пробурчать он.
— Болезнь, Марья. Ты так долго болела…
— … но женские дни были. А сейчас их нет, - перебила я его.
Поднявшись со мной на руках, мужчина прошёлся по комнате. Взволнованный, он бросал на меня изучающие взгляды и снова начинал метаться по помещению, словно медведь в клетке.
— Ты не рад, да? - этот вопрос сам вырвался. Я сказала, даже не подумав.
— Рад?… Я дурак, перчинка. Какой дурень. Доигрался, болван.
Его слова камнем упали в душу. Он не рад. Как же так?! Сердце сковывал такой холод.
Не рад!
— Домой срочно! - проревел Бьерн. - К лекарям.
— Ты хочешь убрать ребёнка? - тихо выдохнула я, чувствуя, что слёзы на глаза наворачиваются.
— ЧТО! - наверное, этот рык слышала вся округа. - Ты думаешь, что, вообще, говоришь, женщина. Срочно убираемся отсюда. Нужно дом в порядок привести, детскую, тебе вещи. Всё обновить. Дурак, я о чём думал! Давно уже пора было уходить. Глава 15.2
Бьерн успокоился нескоро. Он метался по избе, собирая наши вещи. Рядом со мной на лавку упали меховые плотные перешитые штаны и куртка, его тёплая рубаха и свитер.
— Там не так уж и холодно, - пролепетала я, глядя, как к стопке прибавились носки.
— Зима на дворе, перчинка! Да, весной уже пахнет, но она нескоро ещё вступит в свои права.
Тяжело вздохнув, я принялась выряжаться. Натягивая добытые для меня ботинки, ощущала себя пухленьким медвежонком. У меня в столь толстых штанах даже ноги плохо сгибались. Чувствуя, что начинаю потеть, поспешила на выход.
Выбравшись из дому, вдохнула свежего воздуха.
В глазах потемнело. Качнувшись, я всё-таки устояла. Тяжёлые руки обвили мою талию.
— Ты всё ещё нездорова, Марья, - шепнул Бьерн, натягивая на мою голову капюшон.
Слабо кивнув, покрутила головой по сторонам.
— Крысобор! - моего упитанного котейки нигде не было видно. Как с утра на промысел пошёл, так и не вернулся. Мышковал-поди где, хвостатый проныра. - Крысобор!
Тишина.
— Бьерн? - попросила я призвать нашего охотника к порядку.
Поняв меня с полуслова, муж зарычал, да так, что уши заложило. Ближайшие кусты зашуршали, и оттуда выскочил наш приёмыш со здоровой крысой в зубах.
Сколько мы спорили с моим перевертышем, когда усатый впервые вернулся с добычей, но подранный. Я ему ранки на ушках и лапках в слезах лечила. Просила Бьерна не выпускать хвостатого, но мой мужчина был непреклонен. Растёт сильный зверь: раз охотится на крыс, значит, чувствует, что может, а что ему и годика нет, так-то не в счёт.
Ошиблась я, тогда признала в нём домашнего котёнка. Лесной зверь у нас рос, уж мне по колено был, а всё мурлыкал, как дитя.
Пригладив приёмыша, проверила на наличие ран.
— Он уже не котёнок, Марья, - проворчал Бьерн.
— Для меня он навсегда останется малышом, - пробурчала я в ответ.
— Сыновей так баловать не дам! - рыкнул мой лесной.
— Хм, не учи меня любить моих детей, - улыбнувшись, прошептала в ответ.
Рассмеялся.
Поляну охватило сияние, и передо мной на задние лапы опустился огромный бурый медведь. Фыркнув, встряхнулся и взял в зубы нашу малочисленную поклажу. Лошадок бариновских мы отдали лесным ещё в начале зимы, кормить ведь нам их было нечем.
Переступив с ноги на ногу, я неуклюже забралась на своего мишку и пригладила его за ушами. Бьерн глухо зарычал, призывая меня к порядку.
Я обожала его зверя. В отличие от деспотичного мужчины, медведь обладал просто чудесным нравом: ласковый, добродушный. Ухватив его за шею, удобно легла. Мы двинулись в чащу.
Рядом неспешно бежал Крысобор.
Вот такая вот семья.
Усыпая под размеренный шаг, я лениво разглядывала пейзажи.
К вечеру мы должны были добраться до очередной хижины. В тайне я надеялась, что она будет пуста. Зимой время от времени к нам с Бьерном захаживали путники. В основном одиночки, но бывало и семьями. Проявляя радушие, как временные хозяева мы предоставляли и кров, и еду.
По первой, я не понимала этого.
Но так было заведено у жителей леса: коли постучали - отворяй. Обогрей путника и позаботься, чтобы поутру ушёл сыт и доволен.
Со временем мне это даже понравилось. Столько новых интересных знакомых. Были и
