Вероника медленно выдохнула, чувствуя, как потихоньку отпускает дрожь напряжения. Она тоже испугалась. И за Артура, и просто так. Она от себя такого не ожидала. Разораться, бросить чем-нибудь, вмазать по морде — запросто. Но выстрелить…
«Я психически неуравновешенный маньяк, мне нельзя давать оружие. Я бы не прошла для этого медкомиссию, это незаконно.»
Она медленно вытащила револьвер, осмотрела, вернула на место.
Присела на край кресла и замерла на долгие минуты, без мыслей, просто от шока. Наконец уцепилась за единственное, что она должна — она пригласила Двейна на обед, значит, должна пойти приготовить его.
«Да. Просто живи дальше. И не думай о том, что господин Шен будет недоволен. Не думай, что он скажет. Не думай о его глазах, в которых будет уже знакомое «вы безумны, как и все Призванные, не отличающие сон от яви», просто не думай. Иди и делай что должна.»
Она переоделась, убрала с кресла сумки и пошла на кухню.
* * *Спустя пару часов она почти пришла в себя. Вложила все свои нервы в отбивание мяса, рубку салата и картофельное пюре, на котором теперь испытывала кондитерский мешок. Результаты опытов заняли два стола, сейчас вокруг Веры стояли тарелки с картофельными надписями и гирляндами, картофельной веткой сирени в окружении картофельных фиалок, листочков и звездочек. Она была довольна, как слон, взяла бамбуковую палочку, наколола на кончик маленький кусок капусты и стала по лепестку набирать на нем розу. Получалось отлично, Вероника наконец расслабилась и даже стала тихо напевать, а когда услышала в гостиной шаги, обернулась к двери с радостной улыбкой:
— Всё-таки пришел? — и замерла, увидев вместо Двейна министра Шена. — Здравствуйте, — у неё сел голос, прозвучало жалко и смущенно, она резко опустила глаза.
— Ждали кого-то другого? — усмехнулся господин министр, проходя к своему любимому месту и осторожно садясь. Его голос тоже звучал слабо, Вероника подумала, что это из-за травмы, вспомнила слова Двейна про царапины и крепко зажмурилась, гоня эти мысли из головы.
— Я приглашала Двейна на обед, думала, это он, — почти шепотом ответила Вера, не поднимая глаз. Приложила усилие, чтобы справиться с дрожащими пальцами и опять взялась за розу. Перед глазами стоял отпечатавшийся в памяти кадр его появления, самым ярким пятном была белая повязка на шее, но кроме неё ничего не говорило о ранах, даже лицо было совершенно чистое. Привычный черный костюм, серая рубашка… бесконечная усталость и тоска в глазах. Ей хотелось столько всего у него спросить, но горло как будто перехватило, она пыталась и не могла издать ни звука. Закончила розу, сняла с палочки и пристроила на край тарелки, наколола листок побольше, как бы случайно мазнув краем глаза по молча наблюдающему господину министру.
«Как вы себя чувствуете? Когда вы поправитесь? Вам очень больно? Вы меня ненавидите?»
Она сменила насадку и стала медленно вырисовывать хризантему, все силы уходили на то, чтобы скрыть дрожь пальцев, она никак не могла повернуться и посмотреть на него.
— Три недели, — тихо сказал министр. Вера пораженно распахнула глаза, но голову так и не подняла, застыв на месте и чувствуя, как пол уходит из-под ног. — Мы знакомы три недели.
Она закрыла глаза, пытаясь справиться с накатившим головокружением, кивнула и еле слышно ответила:
— Да. — Опять взялась за хризантему, радуясь, что ей есть, куда смотреть и чем занять руки. Он молчал, но она отчетливо чувствовала, что он на неё смотрит, лепестки хризантемы поползли кто куда, Вера обреченно выдохнула и собрала испорченный цветок обратно в мешок, начала заново.
— Ваше появление добавило красок унылой жизни моего отдела, — с легкой иронией сказал министр, — скептик-доктор поверил в чудеса, считающая себя центром вселенной Эйнис научилась завидовать, ловелас-Эрик влюбился, послушный Барт начал бунтовать и спорить… а принципиально не лезущий в герои Артур получил свою первую медаль.
У Веры опять куда зря съехал лепесток, она на секунду закрыла глаза, пытаясь справиться с непослушными пальцами, справилась, поправила лепесток и продолжила выводить хризантему.
— Я его отстранил, — уже без иронии сказал министр.
— Зачем? — равнодушно приподняла плечи Вероника, проворачивая на палочке цветок, — свой профессиональный уровень и скорость реакции он продемонстрировал очень достойно, а если человек в состоянии защитить мою жизнь так качественно, то его свинское поведение я как-нибудь переживу — мне с ним детей не крестить. Да и вряд ли он решится тянуть ко мне руки после такого предупреждения.
— Это верно, — суховато усмехнулся министр, помолчал и укоризненно вздохнул: — Угрожать физической расправой боевому магу, не имея при себе ничего, кроме огнестрельного оружия, это очень, очень необдуманно. И опасно в первую очередь для вас. Как бы вас ни разозлили, нужно уметь держать себя в руках и трезво оценивать свои силы.
Она косо усмехнулась, читая по его тону истинный смысл: «ты дура и тебя убьют, и виновата в этом будешь только ты».
— Если бы я встретила его в темной подворотне, то может быть и задумалась бы. Но с Двейном за спиной я такая смелая, — она иронично улыбнулась и попыталась поднять глаза, но сдалась на полпути — здесь Двейна не было и смелости тоже. Министр тихо фыркнул, помолчал и недоверчиво спросил:
— Вы хотите сказать, что согласны и дальше работать с Артуром?
— Почему нет? — пожала плечами Вера. — То, что он свинья — его личная проблема, которая меня не касается, мы с ним не друзья, так что пытаться его воспитывать я не буду. Рабочие отношения держатся на взаимном наплевательстве, это позволяет каждый день начинать приветливо и вежливо, даже если вчера вы убить друг друга были готовы.
— Интересное мнение, — сухо ответил министр и она прикусила язык, вдруг вспомнив, что у них, вообще-то, тоже «рабочие отношения»…
Картофельный цветок опять помялся, Вероника собрала его в мешок и стала делать розу, раз уж хризантеме настолько невезёт. Министр молчал, задумчиво глядя на её работу, Вера закончила розу и аккуратно сняла с листка, когда в гостиной опять раздались шаги. Обернувшись, она увидела в дверном проеме букет синих цветочков, похожих на полевые, этим букетом прикрывал наглую морду Артур, ожидая её реакции. Не дождался и отодвинул цветы в сторону, выглядывая из-за букета и улыбаясь Веронике бесовской улыбкой уверенного в себе денди. Она приподняла бровь и иронично спросила:
— Забыл что-то?
— Пришел извиняться за свое свинское поведение, — он изобразил карикатурный поклон и с наигранной страстью промурлыкал: — Госпожа многоуважаемая госпожа, я осознал и раскаялся. Обещаю впредь быть очень хорошим мальчиком.
Вера вдруг подумала, что он до сих пор держит букет справа от лица и из-за него не видит молча сидящего в углу министра Шена. Она ненатурально улыбнулась и милостиво кивнула:
— Забыли,
